Преклонись, я — твой грех (СИ)

А спустя сутки она исчезла. Ее телефон молчал, все упоминания о ней вмиг стихли.

Клаус не находил себе места, теряясь в незнании, не понимании того, что могло произойти. Не найдя в себе сил больше держаться, он ворвался в кабинет бизнес-холла, хватая Льюика за воротник пиджака и горящим взглядом вглядываясь в испуганные глаза конгрессмена.

— Где она?! — кричал он, встряхивая старика в руках, особо не стараясь сохранить его кости целыми. — Что ты с ней сделал?!

— Кто? — беспомощно лепетал мужчина, даже не моргая, всматриваясь в искаженное яростью лицо. — О ком ты, Клаус?!

— О твоей жене, — рычал Клаус в ответ, сжимая кулаки, разрывая воротник дорого костюма Льюика. — Кэролайн! Что ты с ней сделал?!

— Кэролайн? — непонимающе всхлипнул политик. — Боюсь, ты что-то спутал…

— Не ври мне!

— Клаус, мне уже шестьдесят пять лет и… Я никогда не был женат.

Смятение… Боль, страх, негодование… Все это овладело им с того момента, лишая способности хоть что-то понимать, привычно складывать мозаику, идя последовательно и постепенно добиваясь своих целей. Он не верил, но не признать не мог, что кто-то смог обыграть его, перевернуть все карты, смешав в колоде, заставить его мертвое сердце разрываться от непонимания и скорби…

Кажется, он и не жил те несколько дней, не ощущал себя частью этого мира, растратил все силы, что копил веками…

— Елена, — произнес он в трубку, придя к последней инстанции, самой сомнительной, но единственной на этот момент. — Я хотел спросить тебя о Кэролайн… Когда ты видела ее в последний раз? Возможно… Если она сейчас в Мистик Фоллс, я хотел бы поговорить с ней…

— Клаус, — прерывает поток вопросов хрипловатый тихий голос. — Кэролайн погибла более полувека назад… Ты зря ищешь ее.

========== Бессилие. ==========

Ниже последует глава, которая оказалась для меня одной из самых тяжелых в этом фф. Надеюсь, я достаточно четко перенесу в этот текст эмоции, характеризующие психологический настрой всей работы. Спасибо всем, кто не остался равнодушным к этой истории, кто сопереживает вместе со мной за развитием сюжета.

Над городом ты плакала,

Улетай - ты теперь одна из них.

Жестокий мир не для ангела -

Доживай свою жизнь во снах моих…

Свою обиду не покажешь никому ты молча,

Два шага и крылья сорвут твои,

Ведь люди не могут и часа без злости,

Время как вода - с собою все уносит…

— Ты должен поверить и принять это, — голос Елены заметно подрагивает, а взгляд устремлен в одну видимую ей точку впереди. — Ты сейчас рядом с ее могилой… Она похоронена здесь еще задолго до твоего приезда… Как можно уверовать в то, что она жива, глядя на этот полуразвалившийся от времени камень могильной плиты?..

Клаус молчал, не сводя глаз с поросшей травой могилы, вчитываясь в каждую букву знакомого до боли имени, выгравированном на посеревшем ветхом камне. Он не верил. Не верил не единому слову Елены. Он сорвался с места, приехав в Мистик Фоллс, забросив весь свой бизнес, послав ко всем чертям всех тех, чье мнение для него было важным… И что нашел он здесь? Лишь эту могильную плиту?..

— Как это произошло? — тихо, почти шепотом спрашивает он, и сильный порыв ветра разносит этот шепот по всему периметру кладбища, сея повсюду ту боль, что сейчас ощущал вампир.

— Сняла защитное кольцо, выйдя на солнце… — глаза Елены заблестели от хрусталиков слез, застывших в их уголках. — Тогда, после смерти матери, она вела себя немного странно, замкнуто… Все, что похоронено здесь — это пепел, который мы собрали на месте ее гибели.

— Не могу поверить, что она могла свести счеты с жизнью! — глубокая складка пролегает на лбу гибрида, отчего его взгляд становится еще более проникновенным, еще глубже наполненным одной ему понятной тоской. — Я видел ее там… В Нью-Йорке! Она излучала свет, сама жизнь жила в ней, а ты же хочешь уверить меня, что мне это лишь казалось?! Я не сошел с ума, Елена! Я видел ее, я чувствовал ее касания! Она была реальной, такой же, как ты сейчас!

— Клаус, — перебивает его девушка, приподняв воротник своего блейзера, защищаясь от усиливавшегося ветра. — Ее нет. Ты стоишь на ее могиле. Какие еще доказательства ее смерти нужны тебе?! Знаешь, почему ты до сих пор не можешь забыть ее? Почему ее облик мучает тебя по сей день? Потому что, чтобы ты не вытворял, как бы не провоцировал всех и вся — она давала тебе понять, что ты бессилен… Она умела это — делать слабым всесильного гибрида, беспощадного монстра заставлять задуматься, что все же он делает что-то не так, что живет не той жизнью, которой должен!

Голос Елены срывается, а слезы стремительно начинают скользить по щекам, когда она прижимает ладонь к губам, не в силах больше продолжать говорить, не справляясь с этими эмоциями, обуявшими всю ее, переносящими в далекое прошлое.

— Ты зря приехал сюда, — шепчет она, всхлипнув и закусив губу. — Ты зря мучаешь себя и меня тоже… Кэролайн мертва. Смирись и перестань жить памятью! Ты силен, влиятелен, свободен! Уезжай отсюда и живи новой жизнью, оставь воспоминания на ее могиле здесь!

Плечи Елены вздрагивают, слезы душат. Она разворачивается и стремительно покидает городское кладбище Мистик Фоллс, оставляя Клауса в одиночестве.

Свободен… Странно, что свобода иногда ощущается, как пустота… Глухая и беспросветная забвенная холодная, подобно куску льда… И да, он бессилен перед этой пустотой, скованный этой болью, порабощенный своими собственными смешанными чувствами. Он чувствовал себя безумным, лишившимся земли под ногами, от осознания того, что его разум мог сыграть с ним такую злую шутку. И все же даже сейчас, находясь у ее могилы, он не верил, не хотел принять ту правду, которую не мог оспорить.

Он вспоминал то, о чем говорила Кэролайн, когда он встретил ее в Нью-Йорке. Она упоминала лишь события вековой давности, не вспоминая ничего о последних годах своей жизнь, как будто… Как будто и не жила эти годы. От осознания этого, дрожь прошла по телу гибрида, учащая пульс, заставляя чувствовать себя смертным.

У соседней могилы сгорбившись, стоял, молясь, священник. Его фигура в темном одеянии придавала еще большей траурности этому дню. Оторвавшись от молитвы и взглянув на Клауса, он понимающе склонил голову, будто зная намного больше, чем мог поведать первородный.

— Мы всю жизнь делаем все, чтобы быть счастливыми, — говорит священник, обращаясь то ли к самому себе, то ли к Клаусу. — Но никто не знает, в чем заключается это счастье…

— Вы верите в возвращение мертвых, святой отец? — горько улыбнувшись, задает вопрос Клаус, не сводя взгляда с могилы.

— Нет, — не задумываясь, отвечает служитель Бога. — Но я верю в иное… Мы созданы сами отравлять себе жизнь, решать судьбы тех, за кого не в ответе, рушить все то, что нам не принадлежит… Я верю в то, что ангелы мщения посланы… За грехи наши…

Тяжело вздыхая, священник отворачивается, удаляясь вглубь кладбища, придерживая полы своей мантии от шквалистых порывов ветра, развивающего черную ткань.

Ангелы мщения… Он всегда мог сравнить ее с ангелом. Ее свет, невинная чистота мыслей, действий, всегда удивляли его, приковывая все его внимание. И вот теперь он может описать последние события из своей жизни, как вмешательство ангела мщения, пытающегося внушить ему, что следует посмотреть на свою жизнь по-иному. Что он должен делать сейчас? Благодарить? Задуматься? Помнить? Ненавидеть? Что она оставила после себя, кроме этой гнетущей пустоты, смятения, глубокой скорби?

Нагнувшись к могиле, Клаус заботливо поправил повядшие на ней цветы, дотронулся поверхности шершавого камня и медленно пошел к воротам кладбища, с горечью гоня от себя абсолютно все мысли. Он не хотел ни о чем думать. Он нуждался в тишине, освобождению от воспоминаний, отдыхе, о котором никогда не задумывался.