Грим (СИ)

Затем начались длительные расспросы, что же произошло в том, другом мире, в мире волшебства. Гермиона рассказывала осторожно, подбирая слова и упуская самые страшные детали. Незачем родителям знать, как ее пытала Беллатриса Лестрейндж, как Волдеморт чуть было не поймал ее и Гарри в Годриковой Впадине, о том, что творилось в Хогвартсе.

Родители Гермионы пока не собирались покидать их новый дом, ссылаясь на то, что здесь вполне можно провести лето. Гермиона не возражала. В Британии ей, Гарри и Рону сильно досаждали журналисты, пытаясь сфотографировать национальных героев, взять у них интервью. Особенно многих корреспондентов интересовало, чем же они занимались целый год, скрываясь ото всех.

Так что Гермиона наслаждалась заслуженным отдыхом. Конечно, волшебница скучала без Гарри, Рона, но после того, как она почти год провела вместе с друзьями под одной «крышей» (если так можно назвать палатку Перкинса), можно было позволить себе немного отдохнуть как от них, так и от всего волшебного мира.

Но от последнего отдохнуть не получилось. Однажды утром, когда Гермиона решила провести время на свежем воздухе с чашкой чая и книгой, в ее сад трансгрессировала какая-то девушка.

— Черт! — выругалась она, рассматривая свою левую руку. На указательном, среднем и безымянном пальцах ногти были отрублены под корень, на остальных же пальцах красовался новенький маникюр.

— Что, расщеп? — язвительно заметила Гермиона.

Девушка убрала от лица руку, позволяя, наконец, разглядеть свою внешность. Это была невысокая блондинка лет двадцати с красивыми карими глазами и язвительной улыбочкой.

— А ты разве не магла? Тут вроде как простецы жили.

— Это мои родители, а я волшебница.

— Так как тебя звать? Уинкос, Уилкос, не помню…

— Мое имя Гермиона Грейнджер. А твое?

— Джейн О’Коннор. Грейнджер, Грейнджер… Стоп. Это не ты там спасала магическую Британию?

— Я спасала не одна, — уточнила Гермиона.

— Ясно. Я думала, ты посимпатичнее будешь. Хотя на снимках в газетах не очень-то разберешь. Фотографам явно пришлось корректировать твои фотографии.

— Чего? Я хотя бы умею нормально трансгрессировать! — возмутилась Гермиона. Кем вообще была эта наглая девица, критикующая ее внешность?

— Ой, да ладно, не обижайся. Просто я всем и всегда говорю то, что думаю. Многих раздражает, а мне как-то по барабану. Кстати, ты уже регистрировалась у нас?

(Регистрация иностранных волшебников была обязательна во всем мире).

— Вчера.

— Тогда я не понимаю, где журналисты, толпящиеся, чтобы сфотографировать мировую знаменитость? Кстати, Гарри Поттера ты с собой не привезла? С удовольствием посмотрела бы на этого красавчика в круглых очках!

— Нет. — Гермиона осеклась: похоже, предсказание Джейн начало сбываться. К дому Грейнджер-Уилкинсов бежала толпа людей в мантиях и с магическими фотоаппаратами. Выражение лиц этих людей было практически одинаковое — такое же, как у Риты Скитер в поиске очередной сенсации.

— Мерлин! Что же теперь делать? Хорошо хоть мама с папой у кого-то в гостях!

— Ладно, пока можешь спрятаться у меня. Давай руку, сейчас ко мне переместимся.

Гермиона почувствовала привычное ощущение трансгрессии. И вот она уже была в чьем-то доме, причём дом явно принадлежал волшебникам: стены были увешаны двигающимися картинами и портретами; вместо привычных лампочек и люстр под потолком висели светящиеся магические шары, которые не выключались даже днем.

— Мам, пап! — крикнула куда-то в глубину дома Джейн. — У нас гостья. И на моей левой руке не осталось маникюра! — добавила девушка грустно.

Мистер и миссис О’Коннор оказались людьми очень доброжелательными, они с радостью приняли у себя мисс Грейнджер, тут же согласившись сокрыть ее от страшной «опасности», которую представляли из себя журналисты.

Вот так началась дружба между Гермионой Грейнджер и Джейн О’Коннор, которая, как оказалось, сама училась на журналиста и сейчас проходила стажировку в отделе редакции журнала «Тинэйджер».

Грейнджер часто удивлялась некоторым причудам своей новой подруги. Джейн была просто помешана на своей внешности, вещах, моде и особенно обуви. У волшебницы было довольное специфическое чувство юмора, она всегда говорила то, что думает, нередко отпуская язвительные замечания по поводу внешности Гермионы. Но Грейнджер не оставалась в долгу, в свою очередь ставя под сомнение способности Джейн как волшебницы.

Им было весело вместе.

Вчера вечером Джейн притащила магловский фильм-ужастик, упросив Гермиону посмотреть его вместе с ней. Грейнджер не любила ужастики: всяких страшных событий хватало в настоящей жизни, но девушка дала себя уговорить.

Кино ее разочаровало. Никакого страха она не ощущала, наоборот, от сцен в фильме хотелось смеяться. Актеры, обильно политые томатным соком, неискренний страх на их лицах, не натуральные гримасы боли. Страх и боль всегда отражаются в глазах, отпечатываясь на сетчатке, а здесь просто игра актеров, которых никогда в жизни не подвергали заклинанию Круциатус.

— Все. Мне это надоело! — веско заявила Джейн в конце фильма.

Гермиона молчала, ожидая продолжения этой реплики.

— Больше прятаться от журналистов нельзя. В конце концов, это неуважение к нашей стране. Люди хотят знать, что действительно произошло! Ведь до нас доносились только обрывки слухов! И у очень многих из нас есть родственники в Британии. Вот.

— Думаешь, мне так хочется вспоминать все заново? Это тяжело. Очень. — Какое-то время Гермиона молчала, размышляя над сказанными подругой словами. — Но, думаю, ты права в чем-то. Главное, чтобы новой войны больше не было.

— Правильно. Этим ты и мне поможешь. Наша редакция очень хочет заполучить твое интервью, да знали бы они, что я скрываю тебя от наших корреспондентов! Я была бы уже уволена, и меня бы точно прокляли!

— Так значит, тебе интервью необходимо для твоей стажировки? — уточнила Гермиона.

— Оно не помешает, но я же не только ради себя! — тут же выпалила Джейн. — Ты — знаменитость. Многие политики и видные люди совсем не прочь с тобой пообщаться, это усилит их и твой авторитет и добрососедские отношения между нашими странами. Уверена, что колдофотографы будут стоять в очереди, чтобы запечатлеть тебя.

*

И вот сейчас Гермиона хмуро смотрела на часы. В восемь утра Джейн должна была зайти за ней. Сейчас было семь. Значит, еще целых четыре часа на то, чтобы морально подготовиться к встрече с журналистами, и всего час до встречи с подругой. И надо бы еще раз перечитать речь, которую мисс Грейнджер заготовила для интервью.

Гермиона резко встала с кровати, прогоняя остатки неприятного сна. Человеческие глаза Грима, как такое возможно? Это не давало девушке покоя. Ее мысли крутились вокруг этого сна до самого прихода Джейн.

— Ну что, ты готова?

— Нет. Ну, я тут кое-какие наметки приготовила.

— Главное хорошо выглядеть и мило улыбаться, тогда тебе простят любые промахи и ошибки.

— По-твоему, внешность самое главное, — заметила Гермиона. — А меня мои друзья любят и такую.

— Они ж твои друзья. У тебя, кажется, парень был?

— Он и сейчас есть, — уточнила волшебница. — Рон Уизли.

— А как вы с ним познакомились?

— Мы с ним однокурсники, лучшие друзья, нас много связывает.

— Что и требовалось доказать. Он твой друг, он тебя и заметил после стольких лет, он знает о твоих впечатляющих магических способностях, душевных качествах. Но есть одно «но». То, что остальные парни тебя просто не замечают. Я не говорю, что ты страшная…

— По-моему, ты об этом очень прозрачно намекаешь.

— А ты прозрачно намекаешь, что я никудышная волшебница. Ну, уж простите — не всем мозги такие как тебе дали!

Но так наплевательски относиться к своей внешности! Ладно, раньше ты там сидела в своем Хогвартсе, обложившись баррикадой книг, но теперь ты публичная личность!