Окоо судьбы (СИ)

Не кричи на него! Он лучше всех! в голосе бывшего разбойника детская обида и злость за того, кто ему дороже жизни. –Лучше всех! Гай лучше всех!

Шериф захлопнул пасть, пораженно уставившись на это диво. Одетый в простецкие штаны и рубаху, исхудавший так, что походил на живые мощи, с только начавшими отрастать волосами, едва прикрывающими уродливый шрам, бывший разбойник выглядел несмотря на высоченный рост совершенно беззащитным. Шериф не сразу нашелся, что ответить на этот крик души.

Что это, Гизборн? Кто это? немного придя в себя, заинтересовался он. –Лицо кажется знакомым…

-Я говорил вам о нём, милорд, -Гай постарался говорить как можно безразличнее, -это брат моей наложницы Лейлы. Он не в дружбе с головой и очень привязан ко мне. Простите его, милорд.

Робин подошел к нему, заглядывая в глаза и не зная, куда девать руки. Он успел усвоить, что его прикосновения не всегда приятны его покровителю.

Шериф некоторое время переваривал новость.

-Сумасшедший? Странно. У вас, Гизборн, весьма необычные понятия о хорошем обществе, – едко усмехнулся он. –Чем вы так привязали его к себе?

Гай положил руку на плечо явно нервничающему, дрожащему юноше. Это прикосновение успокоило Локсли почти мгновенно.

-Не знаю, милорд. Просто я вступился за него, когда его приволокли в замок солдаты. Видимо, он считает меня своим защитником, – юный рыцарь криво усмехнулся. –Он никому не делает зла, помогает в меру сил. Я бы просил вас, милорд, позволить ему остаться.

-Пусть остается, – шериф задумчиво окинул взглядом тощую длинную фигуру, жмущуюся к его первому рыцарю, -все же лицо его я уже где-то видел!

Втащив Локсли в комнату, Гай запер дверь и развернулся к своему подопечному, пылая гневом.

-Ну какого дьявола ты влез? Теперь этот старый козёл не успокоится, пока не вспомнит тебя!

Робин смущенно грыз ногти. Он был напуган и озадачен, но кажется, не совсем понимал , за что его ругают. Застонав, Гай воздел глаза горе.

-Вот ответь мне, Господи, – взмолился он тихо, – это ты специально, да?

Робин, видимо, устав стоять, сел прямо на постеленную на пол шкуру медведя и принялся азартно тыкать в пустые глазницы зверя тонкими пальцами. Гай молча смотрел на него, размышляя о превратностях судьбы. То, как этот лишенный разума парень заступился за него, словно сорвало остатки ледяного панциря, в который облек свое сердце грозный рыцарь из Гизборна. Присев рядом с аутлоу, Гай погладил его по коротким черным волосам, ощущая под пальцами твердый рубец.

-Ну что с тобой поделаешь, дурачина? Сейчас позову твою пышную подружку, она о тебе позаботится.

Робин поднял руку, тронув его лицо, и улыбнулся детской радостной улыбкой.

-Гай, ты больше не сердишься?

Гизборн сглотнул подкативший к горлу комок.

-Нет…не сержусь. Ты пока будь тут, не выходи никуда.

Он вскочил и стремглав вылетел из комнаты.

Амонет кончила кормить Робина и аккуратно стерла кусочком холста капельки жира с его подбородка. Повинуясь приказу сэра Гая, она теперь проводила с Робином практически все время, и не сказать, чтобы она была огорчена этим. Её освободили от остальных обязанностей, теперь она только должна была присматривать за вверенным ей юношей, вовремя кормить и смотреть, чтобы он не попался на глаза шерифу. Амонет понемногу учила английский и уже могла общаться со своим подопечным. Впрочем, у него оказался настоящий талант и её родной арабский язык он осваивал куда быстрее. Лишенные иных развлечений, они проводили почти все время за изучением языков и беседой. Иногда Амонет танцевала для него и Робину это безумно нравилось.

-Ну вот, теперь мы можем спуститься вниз, – Амонет погладила юношу по голове и улыбнулась. –Только ты будь осторожен.

-Нети…я не хочу вниз, -Робин застенчиво улыбнулся, – лучше потанцуй для меня!

Обрадованная этим предложением сарацинка бодро выскользнула из рубашки, повязала свою юбочку и распустила волосы, взяв вместо бубна маленькую круглую дощечку для нарезания зелени. Отбивая ритм, она принялась изгибаться в пленительных па танца живота. Робин смотрел во все глаза, затаив дыхание. Аккомпанируя себе, Амонет танцевала словно прелестный аравийский ангел, даже не осознавая, как её танец действует на молодого разбойника. Её внимание привлек протяжный вздох. Выронив импровизированный бубен, девушка зачарованно уставилась на нечто, весьма ярко позиционировавшееся под тонкой истертой тканью штанов Локсли. Сам разбойник озадаченно разглядывал собственную взбунтовавшуюся плоть, не решаясь прикоснуться к ней. Амонет прикусила губу. Она выросла в гареме и не понаслышке знала, что происходит между мужчиной и женщиной. И теперь она больше не могла сдерживать своих чувств, не желала. Распустив завязки юбки, девушка подошла к оцепеневшему от потрясения разбойнику во всем блеске своей наготы. Робин задохнулся при виде её прелестей, особенно когда Амонет откинула назад тяжелую гриву темных волос, тряхнув пышным бюстом. Полнота не только не портила её, но и придавала особое очарование. Ошеломленный всей этой роскошью, Робин невольно протянул руку и дотронулся до полной груди. Амонет струдом удержала стон, чувствуя, как поднимается горячая гулкая волна истомы.

-Не бойся, – нежно прошептала она, позволяя юноше прижаться лицом к своему животу. Руки Робина скользнули по атласному упругому телу красавицы, накрывая пышные полушария ягодиц. Он поднял голову и Амонет принялась покрывать его губы быстрыми поцелуями. Похожими на клевки птички. Робин старался поймать её губы, плохо понимая, зачем, но каким-то внутренним чувством понимая, что нужно делать. Язычок Амонет запорхал по его губам, заставляя стонать и тянуться навстречу.

Нети…Нети… хрипло всхлипывал он, прижимая к себе обезумевшую девушку. Она накрыла его губы своими, одновременно справившись, наконец, с завязками на его штанах, и спустив их до колен. Он протяжно взвыл, и она едва успела заглушить этот вой поцелуем. Сознание мутилось, сердце выбивало тяжелый ритм. Амонет поднималась и опускалась на бедрах любимого, прижимая его к себе, целуя, шепча всякие глупости, обычные в устах влюбленной женщины. Робин задыхался, выгибаясь ей навстречу, его руки блуждали по её телу, заставляя подрагивать от невыразимого удовольствия. Амонет закусила губу, вобрав его в себя целиком и содрогнувшись от пронзительно-яркого наслаждения. Её плоть запульсировала, сжимаясь и он кончил следом за ней, разрыдавшись от потрясения.

====== 5. Предложение Гая. Робин и Амонет. “Робин, это правда ты?” ======

Зима близилась к концу, когда шерифу снова понадобилось уехать по каким-то делам на срок около месяца. Гай вздохнул с облегчением, прятать почти оправившегося от травмы Локсли становилось все труднее, он так и норовил вылезти на глаза де Рено. А Гаю совершенно не хотелось, чтобы тот вспомнил, почему физиономия слабоумного мальчишки показалась ему такой знакомой. Под присмотром обеих девушек бывший разбойник немного даже отъелся, нарастив на костях кое-какое мясо, так что стал походить не на тень и не на опаленное молнией молодое деревце, а на себя прежнего. Но если тело юноши пришло в норму, то разум его по-прежнему оставался где-то далеко. Он как и прежде хвостиком бегал за Гаем, явно чувствуя себя не в своей тарелке если того не было поблизости. Поначалу Гизборн рычал на него, но постепенно привык к этому постоянному эскорту. И не только привык, но и скучал, когда не видел рядом. Днем Робин повсюду таскался за ним, а ночи принадлежали Амонет. Гай же все больше подпадал под влияние нежной, но мудрой сарацинской принцессы. Она не пыталась управлять им или что-то требовать, но сам того не замечая, он все чаще обращался за советом к ней по любому важному делу, и…менялся. Это был уже не тот жестокий и безжалостный мальчишка-мститель, что от своей душевной боли и униженности готов был разорвать на куски весь белый свет. Гай стал спокойнее, всё чаще люди с окрестных сел просили именно его суда, потому что судил он справедливо. Шериф не мог наудивляться на своего первого рыцаря, но он был достаточно проницательным и умным человеком, чтобы распознать влияние Лейлы.