Окоо судьбы (СИ)

Лейла погладила его по ёжику начавших отрастать волос, коснувшись толстого уродливого рубца, пересекавшего голову.

-Я Лейла. Приляг, ты и так слишком долго сегодня сидел.

Локсли покорно лёг, но его пальцы крепко сжали руку Гая, который был вынужден опуститься рядом с ним. Это прикосновение давнего врага нервировало Гизборна, но он заставил себя сидеть спокойно, только вопросительно взглянул на Лейлу. Сарацинка присела рядом.

Ты знаешь, кто это? спросила она, мягко поглаживая юношу по груди тем жестом, что всегда успокаивал его. Локсли неожиданно кивнул.

Да…он спас меня…было больно…так больно…они держали меня…делали больно… он беспомощно съёжился. –Он спас…

-Его зовут Гай, – Лейла бросила быстрый взгляд на Гизборна, который растерялся от того, что разбойник не узнал его. –Ты запомнил?

Локсли кивнул, продолжая держать руку Гизборна.

-Да…а где Нети?

Нети сейчас придет, Лейла поднялась и незаметно стиснула пальцы свободной руки Гизборна.

Они вышли в коридор и почти сразу нырнули в соседнюю дверцу. Это была вторая кладовая, в которой хранились различные предметы обихода и ткани. Руки девушки обвились вокруг шеи юного рыцаря. Поцелуй был голодным и невероятно сладким. Гай прислонился к какой-то корзине, чтобы не упасть.

-Мы не должны надолго оставлять его одного, – сарацинка прильнула к груди юноши, блаженно вздохнув, – но прости меня, господин, твоя раба не могла удержаться…

Гай поддел подбородок девушки пальцами и запечатлел на чуть припухших губах новый поцелуй. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, словно стараясь вобрать в себя любимые черты. Потом Гай неожиданно бодро рванул на выход. И, как оказалось, вовремя. Держась за стенку и пошатываясь как колосок под ветром, разбойник пытался сойти по лестнице вниз. Гай крепко перехватил его поперек тощего пуза и поволок обратно, невзирая на протестующие вопли.

Неугомонный! Лейла огляделась, чтобы убедиться, что на голос Локсли не сбежалось ползамка. –Господин, не тряси его так, у него рана откроется.

Гай толкнул беглеца на постель и навис над ним, крепко сжав подбородок и развернув физиономию аутлоу навстречу своей разъяренной роже.

-Только попробуй ещё раз выйти из комнаты без моего разрешения…

-Господин…

-Только попробуй…-Гизборн так сдавил челюсть юноши своими железными пальцами, что тот застонал. Лейла положила руку ему на плечо.

-Гай, он тебя не понимает!

Гизборн отшатнулся, глядя на полные животного страха глаза Локсли. Бывший главарь шайки походил на напуганного ребенка. Но то, что произошло дальше, глубоко потрясло Гая. Аутлоу неожиданно подался вперед, и погладил его по руке. Гай окаменел. А разбойник все гладил его, заглядывая ему в лицо своими глазищами, в которых плескался отчаянный страх. Гай отдернул руку так быстро, словно прикосновения Локсли были касаниями раскаленного металла.

Бессильно опустившись в кресло, Гизборн поднес к лицу собственную руку, ту, которой касался разбойник. Кожа горела пламенем, хотя на ней не было никаких следов. Лейла опустилась на колени, глядя на него снизу-вверх.

Я ведь говорила уже, что ты для него больше, чем просто кто-то. Он помнит, как ты спас его от своей мерзкой солдатни. Это то воспоминание, что сейчас главенствует в нем. Сейчас ты- главный человек в его жизни. В той жизни, которую он сохранил благодаря тебе.

-Он…я думал, он будет помнить, – глухо пробормотал Гай, глядя на свернувшегося калачиком на постели Локсли. –Он сошел с ума?

-Можно и так сказать. Он словно вернулся в то время, когда был ребенком, – кивнула Лейла. –Думаю, это от удара по голове. Наши врачи говорят, что такое случается.

Получается, он сейчас дитя?- Гай поежился. Он был солдатом, привыкшим к хорошей драке, битве. Меч в руке и нормальный враг перед ним- вот это было настоящее, вполне реальное. Он любил это. А вот непонятного и странного он боялся до судорог, и призраки-привидения были не страшнее его заклятого врага, вдруг превратившегося в беззащитного ребенка, считающего его своим спасителем. Гай схватился за голову, уже жалея, что просто не прикончил чертова аутлоу.

Хлопнула дверь и Амонет поставила на небольшой столик поднос с мясом и хлебом, и с кувшином крепкого вишневого вина. Лейла поднялась и помогла подруге придвинуть стол к креслу, чтобы рыцарь мог поесть. Гай налил вина в бокал и тяпнул как следует, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли. Затем повернулся к разбойнику.

-Иди сюда, сядь.

Амонет помогла аутлоу занять место у стола, набросив на его спину одеяло. Эта забота не ускользнула от взора рыцаря.

-Вижу, твоей подружке нравится заботиться о нем, – заметил он, обращаясь к Лейле. Принцесса пожала плечиками.

-Немудрено, мой господин. Этот юноша весьма одарен красотой. Я не удивляюсь моей подруге. Она влюблена, только и всего.

-Она влюблена, только и всего.

-Нети добрая, – аутлоу устало прислонился к девушке, которая присела рядом, поддерживая его, чтобы не упал. Залившись стыдливым румянцем, пухленькая сарацинка осторожно приобняла его за плечи, устраивая поудобнее. Подождав, пока Гай примется за еду, девушки присоединились к нему, причем Амонет отрывала небольшие кусочки жареного мяса, стараясь накормить прежде всего Локсли, который старался жевать тщательно, но пару раз едва не подавился. Есть твердую пищу ему пока ещё было трудновато. В конце концов он уснул, так и не дожевав предложенный кусочек. Амонет осторожно вытащила непрожеванное мясо у него изо рта и без малейшей брезгливости съела сама. Затем уложила бывшего разбойника, заботливо укрыв одеялом и подоткнув со всех сторон.

-Мой господин, -Лейла лукаво усмехнулась, – не желает ли мой господин, чтобы я покормила его?

Гай сделал солидный глоток и взглянул на сарацинку с явным одобрением в слегка «поплывших» глазах. Поудобнее устроившись на его колене, девушка с энтузиазмом взялась за дело…

====== 4. Столкновение с шерифом. Любовь Амонет. ======

Амонет была влюблена впервые в жизни. Красота юноши затронула её сердце, но не меньше покорила его беспомощность. Он нуждался в ней, в её заботе. Как у многих женщин у Амонет был весьма развит материнский инстинкт, она вся погрузилась в заботы о больном пленнике. И немудрено, что вскоре их странные, болезненно-нежные отношения дошли до определенного момента.

Прошло уже почти три месяца с того дня, как Гай забрал Робина из подземелья, не дав наемникам расправиться к ним. Вернувшемуся в родные пенаты шерифу Гизборн не моргнув глазом, соврал, что раненый в его берлоге- родной брат его рабыни Лейлы. К тому времени он успел рассчитаться с наемниками и раскидать тех слуг, что были в курсе, по отдаленным владениям шерифа. Лейла, ради которой он, собственно, согласился на эту авантюру, не осталась в долгу и теперь холодными зимними ночами согревала юного рыцаря в его постели. Гай даже подумать не мог, что может быть так приятно, когда ты кому-то нужен. Но больше всего его поражало то, как радовался Робин его приходу. Юноша улыбался и старался дотронуться до своего покровителя, хоть как-то сделать тому приятно. Сам он уже вполне окреп, и ему нравилось бродить по замку, иногда помогая слугам. Гай позволил ему это, от души надеясь, что разбойник окажется неузнанным. Локсли звал его по-имени, но Гай почему-то не ощущал обиды. При мысли о том, что аутлоу, его заклятый враг, бегает за ним хвостом, стараясь услужить, весьма льстила уязвленному самолюбию. Но постепенно Гай заметил, что и сам скучает или озирается в поисках Локсли, когда того не видно. Его в основном боялись, а шериф просто орал на него время от времени, унижая перед всеми. Тем сильнее был контраст с тем поистине безграничным обожанием, что испытывал к нему бывший разбойник. Случай, произошедший в один из зимних дней, окончательно утвердил Гая в мысли, что Локсли ему больше не враг.

В тот день де Рено был весьма и весьма не в духе. Спустившись вниз, он подозвал Гая и принялся читать ему нотации. В какой-то миг ему показалось, что юный начальник стражи слушает его невнимательно и старый хрен разорался. Гай прикусил губу, задыхаясь от ярости и обиды. И тут появился Локсли. Минутой раньше он помогал устанавливать свечи в подсвечниках, и вот уже стоит, загораживая его от рычащего де Рено.