Лабиринт памяти (СИ)

— Прекрати, Рон, — пресекла его сестра. – Гарри, очевидно, никогда не слышал о Магнолии, и, вообще, его мысли по поводу Министерства и их подачек вполне разумны.

— Джинни, да у него проблем больше будет, если он откажется от предложения Колмана, чем если возьмёт эти путёвки! К тому же мысли Гарри об отдыхе, который мы так давно планировали, тоже «вполне разумны», — передразнил Рон сестру.

Поттер опустился на диван и поправил слегка съехавшие очки:

— Погодите минуточку, что я должен был слышать про этот курорт, и как это относится к предложению Колмана?

Джинни обняла жениха и, нежно поцеловав его в лоб, мягко начала: — Дорогой, если говорить совсем на чистоту, эти путёвки не просто хороший подарок от Министерства, это великолепный подарок! Мы знаем, что ничто и никогда не сможет возместить нам всё утраченное в военные годы, но эта поездка действительно могла бы быть нам очень полезна.

— La mia bella magnolia* считается лучшим курортом в волшебном мире, многие мечтают там побывать хотя бы раз в жизни! – восторженно продолжил Рон, с итальянским акцентом проговорив название курорта, и с лёгкой досадой добавил: – Но не всем удаётся осуществить свою мечту, так как это невероятно дорого. Гарри, я даже и мечтать не мог об отдыхе там, понимаешь?

— Да, пусть это и дорого, но оно того стоит: я слышала много историй о том, как тяжело больные волшебники выздоравливали, купаясь в море, на берегу которого как раз и располагается Магнолия, — с жаром перебила Рона Джинни. — Или про то, что оказавшись в этом месте, многие впервые почувствовали себя по-настоящему счастливыми. Но это всего лишь слухи, в действительности, Магнолия — сплошная тайна. Никто точно не может сказать, что происходит на этом курорте. Кстати, про него существует немало легенд…

— В общем, Гарри, это действительно шанс, который выпадает раз в жизни. Соглашайся, дружище! — не дав сестре договорить, нетерпеливо схватил Гарри за руку Рон.

Поттер был обескуражен. Эти двое даже не дали ему вставить хоть одно слово. Да что же это за место такое, раз даже Джинни склоняется к тому, чтобы принять подарок Колмана?

На какое-то время в комнате повисла напряжённая тишина: пока Гарри раздумывал над словами друзей, те ожидали его вердикта. Наконец, он заговорил:

— Что ж, я подумал и решил, что завтра же пойду к Министру и заберу эти путёвки! А в августе мы все вместе поедем отдыхать в эту, как там её, Ля Миа Беллу Магнолию!

— Отличное решение, парень! – радостно рассёк кулаком воздух Рон и, резво подскочив с дивана, по-братски обнял друга. Гарри не сомневался в том, что Рон это одобрит. Но в данный момент времени его больше интересовало, что скажет Джинни. Она не была так сильно уверена в правильности таких действий.

— Джинни, милая, как на счет твоего мнения? Последнее слово остается за тобой, — осторожно спросил Гарри, склонив голову набок. Младшая Уизли выглядела растерянно и взволнованно кусала губу.

— Гарри, это слишком дорогой подарок… Всё-таки путёвки — твоя награда, может, ты хотел бы распорядиться ими иначе?

Парень облегченно выдохнул и тихо рассмеялся. Если только дело в этом, то… Гарри взял её за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза:

— Джинни, министр посоветовал мне разделить свой «заслуженный отдых» с близкими людьми. Знаю, ты считаешь его болваном, но в этом я с ним абсолютно согласен. Ближе тебя, Рона и Гермионы у меня никого нет. И если уж проводить отпуск на этом курорте, то только вместе с вами. Но если ты совершенно не согласна туда ехать — я тебя пойму и, скорее всего, откажусь от этих путевок: всё-таки ты моя невеста, которую я безумно люблю и чьим мнением дорожу.

После этих слов Поттер притянул девушку к себе и нежно поцеловал. За всё время их отношений не прошло и дня, чтобы Гарри не поблагодарил судьбу за то, что она послала ему Джинни. Рядом с ней он забывал ужас прошлого, а глубокие раны, оставленные войной, казалось, затягивались быстрее. Она была и подругой, и матерью, и любимой девушкой одновременно. Эта её способность перевоплощаться всегда восхищала Гарри, как восхищало и то, что она чувствовала его, как никто другой, угадывала все его желания и знала, что сказать в определённую минуту. И каждый их поцелуй был словно первый, вот и сейчас совершенно не хотелось отрываться от её мягких губ, но недовольный кашель Рона всё же заставил это сделать.

— Я, конечно, всё понимаю, но у нас остался один нерешённый вопрос, — скрестив руки на груди, сказал рыжеволосый.

— Рон, ты как всегда: в своём репертуаре, — недовольно произнесла Джинни, с неохотой отстраняясь от Гарри. Она ещё на четвертом курсе заметила удивительную способность Рона вмешиваться в самый неподходящий момент.

— Удивительно, но на этот раз я соглашусь с Роном, — с лёгкой улыбкой сказал Поттер, пристально вглядываясь в лицо Джинни. – У нас действительно не решён вопрос, и всё зависит только от тебя.

Джинни с подозрительным видом перевела взгляд с Гарри на Рона, который умоляюще смотрел на неё, после чего, выдохнув, сказала:

— Ладно, я согласна! - не успели парни проявить восторг, как девушка добавила: — Только есть одно «но».

Ребята непонимающе переглянулись, и в этот момент раздался звонкий голос из прихожей: — Ну вот я и вернулась! Быстро, как и обещала! Могу поспорить, вы не ожидали моего возвращения так скоро.

И именно тогда они поняли, что имела в виду Джинни.

— Гермиона… — в унисон сказали все трое.

*

25.07.2002

Лондон зарядил дождями. Эл говорит — я опять впал в меланхолию, и «надо срочно что-то с этим делать». Её попытки вытащить меня из этого состояния всегда были забавными, хотя редко действенными до конца. Но надо отдать ей должное: этой безумной итальянке всё же удавалось меня отвлечь. Надеюсь, в этот раз она придумает что-то менее экзотичное, чем катание на разъярённых драконах. Теперь я понимаю, каково было Поттеру и прочим идиотам, соревновавшимся за хренов Кубок огня под носом у безумной огнедышащей твари.

Мы с Эл уже два месяца как в моём родном особняке. Мать от Эл без ума, чего и стоило ожидать. Даже перестала пить. Всё чаще намекает на свадьбу, детей и прочую розовую чушь, которая мне пока совсем ни к чему. Что думает Эл по этому поводу? Не знаю. Мне всегда в ней нравилось то, что она никогда не давила на меня, никогда не просила относиться к ней как-то по-особенному и не намекала на «серьёзность наших отношений», как это часто делала Паркинсон в период нашей глупой полудетской «любви». Милая Эл. И как только она меня терпит?

Мать поговаривает о возвращении Люциуса из Азкабана, говорит, ему почти удалось всё уладить. О, Мерлин, как часто я слышал эти поганые слова – «ему ПОЧТИ удалось всё уладить». Чёртов Люциус. Вечно он был готов «всё уладить», а в итоге нашу семью просто в очередной раз втаптывали в грязь.

— Драко, ты опять пишешь в свой дневник что-то из того, что мне никогда не будет суждено прочитать?

Драко вздрогнул от неожиданности и оторвал взгляд от пожелтевших страниц. В дверях стояла та самая Эл, Элиса Каррера, которая так стремительно изменила течение его жизни. Драко окинул её оценивающим взглядом и ухмыльнулся. За время их отношений длиною в год она заметно похорошела, вновь приобрела некогда утраченный лоск. Утончённая, с аккуратно уложенными короткими чёрными волосами, босая, в тёмно-синем платье, она выглядела великолепно. Перед Драко стояла уже совсем не та отчаянная девчонка, которую он встретил год назад в дешёвом итальянском пабе. От косой чёлки не осталось и следа, потёртая мантия давно была заменена на самые дорогие одежды из эксклюзивной ткани, которые могли купить далеко не все даже самые состоятельные волшебники. Однако, Малфой мог себе позволить очень многое, а уж на цацки для Эл он никогда не был скуп. И вот, в итоге, перед ним стояла роскошная женщина, которая совершенно точно знала, чего она стоит и чего заслуживает.

Драко отложил дневник, пробормотав защищающее заклятие, чтобы никто не мог его открыть, и поднялся с кресла. Элиса наблюдала за ним, слегка улыбаясь самыми уголками губ. Она в первую же ночь знакомства узнала, что Малфой имеет привычку записывать в дневник чуть ли не каждый момент своей жизни. Во всяком случае, ей так казалось. Драко никогда не говорил почему, зачем и что именно он записывает в этот старый дневник, но для него это было чертовски важно.