Побег в Секвойю (ЛП)

— Я ворвался в биосферу. У меня лук, семена и несколько черенков, все в чем мы нуждаемся, — говорит он. Он смотрит на Леннона и Кейна.

— Мои братья, — объясняю я. — Где остальные?

— Они уже подошли.

Свернув на пограничную аллею, мы внезапно останавливаемся. Группа мужчин с дыхательными аппаратами и помятыми стеклянными бутылками замечают нас и подбегают к нам.

— Ни шагу ближе, — говорит Гидеон и размахивает кухонным ножом. Мужчины останавливаются на безопасной дистанции.

— Мы могли бы выбраться наружу по мусоропроводу, — думает Беа, отступая от мужчин.

Один из них показывает на меня.

— Это тот Премиум, который говорил на пресс-конференции. Говорили, что ты мертв.

— Но я не мертв.

— Ты сказал, что мы могли бы дышать снаружи, — продолжает мужчина. Остаток банды внимательно слушают. Еще большая группа — молодые люди моего возраста в шлемах пехотинцев — останавливаются и присматриваются.

— Это тот тип из передачи! — говорит один из них. — Эй, люди, этот тот Премиум! — через несколько секунд мы окружены.

— Так мы можем дышать снаружи? — повторяет мужчина. При взгляде на их мучительные, напряженные лица мне становится ясно, что они не представляют никакой угрозы, а просто ищут способ выбраться из своей жалкой жизни.

— Это не совсем просто, — говорю я.

Круг становится уже.

— Что нам нужно делать? — хочет знать один. — Ты тот, кто начал это. — То, что мог бы однажды стать чем-то вроде первопроходца, пару месяцев назад я не мог представить даже во сне, и даже теперь я должен был задаться вопросом, смогу ли я стать предводителем.

— Скажи им, что нужно делать, — Джаз перебирает пальцами мое ухо.

— Самое важное — это преданность, — говорю я. — Но вы можете натренировать ваши тела, чтобы выжить снаружи. И мы можем помочь вам в этом.

— Решено. Я сейчас иду наружу и присоединяюсь к мятежникам. Они знают, как взяться за это, — говорит он.

— Мы — единственные, кто еще остался, — говорит Беа. — Министерство убило всех остальных.

— Вы верите, что мы вырастили авокадо и свеклу для вас, если вы когда-нибудь решитесь сбежать? Не обманитесь. Вам нужен воздух, но вам также нужны продукты. Полноценные продукты. Все, что вы сможете принести. Мы ждем снаружи у почетного надгробия всех вас, — говорит Гидеон.

— И готовьтесь к тому, что снаружи будет трудно, — предостерегаю я.

— Хорошо, — говорит мужчина, и толпа рассеивается. Вероятно, они идут награбить себе питание, но если кто-то и сможет справиться с этими потерями, то только Премиум. На что-то подобное сейчас нельзя растрачивать, когда несчастным даже не хватает воздуха для дыхания.

Харриет, Олд Ватсон и остальные мятежники ждут нас у границы. Они все нагружены кислородными баллонами, продуктами и оружием. Здесь больше нет охраны.

— Там снаружи господствует война, — говорит Харриет, когда мы тащимся через стеклянный туннель. Она открывает свой рюкзак и вытаскивает несколько пистолетов.

— А что будет через пару месяцев, если у нас больше не будет еды и воздуха? — шепчет мне Беа, чтобы больше никто не услышал.

Я указала на сумку с саженцами и семенами в руках Гидеона.

— Мы сами сделаем это, — говорю я, прижимаясь к вращающейся двери в конце туннеля, и вывожу всех наружу в район военных действий.

Солдат недалеко от выхода глазеет на меня.

—Квинн Каффри? Сын генерала Каффри? — он роняет пустые носилки за его спиной и поднимает стекло, чтобы посмотреть мне в глаза. — Твой отец был ранен, — я не реагирую. Беа берет меня за руку. — Я как раз хотел отнести туда носилки. Идем вместе, — говорит солдат.

Я должен сейчас остаться с Беа и помогать мятежникам сбежать. Но когда я смотрю на нее, она качает головой.

— Иди, — говорит она.

Я хватаю за один конец носилок и следую за солдатом на поле сражения. Я должен найти своего отца.

АЛИНА

Сайлас и я пластом лежим на земле. Вокруг нас вздымаются клубы пыли.

— Где они? — спрашиваю я и, сощурив глаза, осматриваю южный участок в поисках секвойской милиции.

Сайлас протирает стекло оптического прицела и смотрит в него.

— Если им известно, что оттуда производится обеспечение других участков, то скоро они вернутся, — говорит он. Мы направляемся к диспетчерской вышке, предполагая, что она охраняется солдатами министерства. Но за мешками с песком мы никого не обнаруживаем. Все выглядит вымершим.

Артиллерийский огонь почти не слышен.

Странно. Ваня не казалась мне человеком, который просто так сдается.

— Что-то здесь нечисто, — говорю я. Они, должно быть, планируют нападение. Если они приведут свой план в действие, то мы с Сайласом ничего не сможем поделать. И тут до меня доходит. — О нет! — говорю я.

Сайласа осеняет в тоже мгновение.

— Мы в засаде, — предполагает он. — Давай попробуем пробраться внутрь устройства.

И тогда из ниоткуда раздается голос Вани.

— Я бы, на вашем месте, обходила вышку стороной.

— На западной башне, — Сайлас показывает пальцем. Провода подключения западного устройства регенерации давно отключены, и Ваня, должно быть, разместилась там.

Я смотрю через оптический прицел. Она стоит на балконе, мегафон перед лицом.

— Сейчас еще одна бомба взорвется, — объявляет она.

— Разве бомбе не нужен кислород? — спрашиваю я Сайласа, хотя он также мало разбирается в этом, как и я.

Нужно предположить.

— Ей нужен только бензин и средство окисления. Я уверен, кто-то в Секвойе мог бы это произвести.

— Ты действительно веришь, что она хочет разнести здесь все? — думаю я вслух. Биосфера находится в южной части Купола. Мог бы взрыв иметь такую дальность действия? И что нам тогда останется? Горстка людей, никаких деревьев, никакого Купола? Это было хуже, чем Ухудшение. Я не могла допустить этого, поэтому мчусь к двери, Сайлас следует за мной.

Без действительного отпечатка пальца нам приходится расстрелять замок. Пуля проносится мимо моей головы и со звоном врезается в дверь.

Ваня открыла по нам огонь.

Дверь дрожит в дверном проеме, но все равно не хочет открываться. Я ложусь на землю и налегаю на нее со всей силы. Сайлас пытается надавить силой своего веса.

— Милиция! — кричит Ваня, и в течение нескольких секунд к нам приближается труппа секвойенцев.

Но, наконец, дверь поддается. Я сразу вскакиваю на ноги, когда милиция Вани, как стадо диких лошадей, несется на нас. Сайлас затаскивает меня в башню.

— Ищи бомбу и делай то, что ты умеешь, а я...

Он не говорит дальше, так как что он может предпринять против тридцати мужчин? Он выглядывает из дверного проема и стреляет.

Скоростной лифт, преодолевая силу сопротивления, мчит меня наверх, где я нахожу открытой комнату командования, но совершенно пустую. Я спешу на балкон, на котором лежат четыре мертвых снайпера. Кровь капает вниз. Рядом с ними лежит прибор для дыхания на солнечных батареях.

Я склоняюсь над перилами.

Секвойенцы уже почти у мешков с песком. Даже не прицеливаясь, я начинаю стрелять. И тогда я замечаю их, группу гражданских, которая преследует милицию Вани.

Я присматриваюсь точнее и торжественно поднимаю кулак в воздух, это дядя Гидеон, тетя Харриет и мятежники, которые уже почти окружили секвойенцев и взяли их под прицел.

Им нужна моя помощь, и я уже собираюсь спуститься вниз по лебедке, как вдруг мой взгляд падает на дыхательный аппарат и я наконец понимаю, что передо мной находится. На обратной стороне я обнаруживаю прикрепленную клейкой лентой и обернутую в желтый пластик коробку с цифровой панелью управления. Ванина бомба.

Цифры загораются: 219, 218. Секунды? Сколько это в минутах? У меня нет времени на вычисления, и я не имею ни малейшего представления как ее обезвредить. Я не Зонг.

214, 213, 212...

Я бы могла просто оставить бомбу здесь и убежать, но если мне удастся спастись и на этом все, то что это даст? Если я не могу обезвредить бомбу, значит, я должна взять ее с собой, унести как можно дальше отсюда. Учитывая ее размер, я могу нести ее только на спине, но это невозможно, так мне приходится тащить на поясе мой собственный кислородный баллон. Я снимаю его вместе с маской и надеваю на рот отвратительные приспособления солнечного аппарата. Он дурно пахнет и к тому же тяжелый, как скала.