Побег в Секвойю (ЛП)

Он прижимает руку к груди и затем стучит двумя кулаками в дверь камеры.

— Выпустите меня! — кричит он. Я полностью сконцентрирована на том, чтобы по возможности медленней и глубже дышать, как морской прибой, который накатывает на берег. Он держит ухо у моего рта. — Что это за трюк? — спрашивает он. Его дыхание становится лихорадочным.

— Это не трюк, — говорю я. — Мне достаточно воздуха, совершенно просто.

— Вытащите меня отсюда! — он становится бледным, как мел, бьется об дверь и широко раскрывает рот, чтобы всосать столько воздуха насколько это возможно. — Горит, — каркает он и начинает хрипеть.

Последний раз его палец нажимает на кнопку рации, прежде чем, пыхтя, он опускается на землю. Он начинает задыхаться и опрокидывается без сознания. Я еще вижу, как его грудь поднимается и опускается. Он еще будет жить какое-то время. Но только какое-то время.

А я остаюсь спокойной настолько, насколько это возможно лежать на полу и экономлю кислород. Воздух очень разряжен, но его достаточно для выживания. Мне, по крайне мере.

На какое-то время.

АЛИНА

Теперь три устройства регенерации, линии которых еще исправны, прикрываются всеми дивизиями, на вышках засели снайперы.

— Мы тоже можем стрелять, — объясняю я Джаду Каффри. Он коротко кивает, как будто он и так знал об этом, и показывает на северное устройство.

— Идите с Оскаром, — говорит он.

Мы мчимся к сооружению и перескакиваем временную баррикаду из мешков с песком. Солдат у двери узнает Оскара и позволяет нам пройти, и мы уже поднимаемся на быстром лифте наверх.

Уши закладывает, я могу думать только о своих тете, дяде, Беа и Джаз, которые задохнутся, если мы не сможем противостоять милиции Секвойи в разрушении трубопровода. Именно это было самым большим страхом министерства, ясное уязвимое место при террористическом нападении, а в Роще мы смеялись над их паникерством.

На самом верху мы спешим из лифта на балкон, где ложимся на живот и осматриваем территорию через оптический прицел наших винтовок. На западе находится милиция Вани в непосредственной близости к устройству.

Временами один из них падает на землю, но мертвых и раненных просто затаптывают ногами. Солдаты министерства находятся под прикрытием мешков с песком и открывают огонь из всей амуниции, что, кажется, не очень волнует людей из Секвойи.

Справа от меня снова появляется огромный Цып, облетая Купол. Он снова начал обстреливать наше устройство, и через несколько секунд все стены начинают качаться. Сайлас, Оскар и я пристально смотрим друг на друга и задаемся вопросом, обрушится ли штуковина вместе с нами. Но повреждения, кажется, только поверхностными, и вскоре здание снова успокаивается.

Оскар толкает меня локтем.

— Чего ты ждешь? — спрашивает он. В его глазах читается что-то непреклонное, война стала для него обыденной.

Я снова всматриваюсь в оптический прицел. Чтобы уклониться от летящего мусора, некоторые солдаты министерства отошли в сторону, открыв при этом дыру в защите для милиции Вани, где они могли прорваться через мешки с песком. Слышны выстрелы.

Один из секвойенцев бросает солдата на землю и снова и снова бьет его головой об землю. Мой живот съеживается. Я целюсь и нажимаю. Милиционер отпускает солдата и держится за бок. Затем он снимает шлем. Это не какой-то там солдат. Я убила Урен. Как тяжелая железная груда, она падает на землю. За несколько минут ее приятели затоптали ее ногами, и если раньше она и не была мертва, то теперь точно.

— Я убила Урен, — говорю я Сайласу.

Он хмуро смотрит.

— Она или твоя семья, так сейчас.

Я ненавижу то, что он прав. Ненавижу убивать и сравнивать ценности жизни разных людей. Когда же это закончится? Должен быть конец, я сама, в конце концов, больше не могу. Я больше не выдержу в этом мире.

— Они слишком близко к башне. Я не могу больше правильно прицелиться, — говорит Оскар поднимаясь. — И если они проникнут вниз, то смогут подняться по пожарной лестнице в контрольное помещение. Тогда мы никогда не сможем вытурить их назад.

Мы вскакиваем и следуем за ним. Оскар был солдатом министерства, в которого я стреляла всего пару недель назад во время нападения на Рощу? Я — вертишейка, которая сговорилась с врагом, становится мне ясно. Но сегодня мы должны бороться вместе плечом к плечу, чтобы защищать Купол и всех, кого мы любим.

И это кажется правильным.

КВИНН

Сирена устраивает в первой зоне адский скандал и, наверное, в остальном Куполе подобная ситуация. Улицы осиротели. Премиум, должно быть, окопались дома или в административных зданиях. Как долго это продолжится, пока там не останется воздуха?

В окнах на улице я замечаю прижатые к стеклу лица. Никто не осмеливается выйти наружу.

Я проверяю показатели баллона. Низкий, но для начала достаточно. Хочется надеяться.

Я бегаю на короткие дистанции по широкой дороге в направлении здания суда, так как там живет Беа.

И с ней все в порядке.

Это так.

Я знаю это.

БЕА

Кожа Ланса Вина поменяла свой цвет: из розовой стала синей. Еще чуть-чуть, и я буду выглядеть так же. Я вытесняю каждую мысль и концентрируюсь на дыхании. Досчитать до десяти, снова вздохнуть, сохранить немного кислорода в клетках. Воздух такой разряженный, что каждый вдох мучителен. Моя голова готова расколоться.

Я открываю глаза и смотрю на мигающий красным свет на потолке. В этот момент врывается Ниам.

— Оставь дверь открытой, — хриплю я сквозь рев сирен, звучащий из громкоговорителей. Она не слышит меня, и вот дверь снова закрыта.

— О нет! — Ниам смотрит на бездыханного Вина, лежащего на полу, и толкает его ногой. — Что ты сделала? — Она хватается за горло. — Воздух, — говорит она. — Я не могу... — Она не договаривает из-за приступа кашля. Ее взгляд, направленный на меня, полон одновременно ненависти и страха. Я живу, а Ларс Вин нет. — Караульные просто напросто покинули свои посты, но мы разберемся с этим... когда все нормализуется, — говорит она.

Она подходит к переговорному устройству, собираясь нажать кнопку, как вдруг до нее доходит. Хрипя, она внимательно смотрит на меня, и мною овладевает нехорошее предчувствие, что мне придется наблюдать и за ее смертью. Она тянет за ручку и дверь открывается. Ниам вскрикивает, также как и я. На пороге стоит Квинн.

— О, Беа! — он толкает Ниам в сторону и спешит ко мне. Он обхватывает лицо, смотрит на мертвого Вина, затем на меня и мои стертые запястья. — Ты в порядке? Мне очень жаль. Мне очень жаль.— С помощью ножа он освобождает меня и помогает подняться на ноги. Затем он снимает маску и целует мои ладони у основания большого пальца. — Я знал, что ты выдержишь, выдержишь и покажешь всем, как обстоят дела, — говорит он.

— Ты здесь! — Я обвиваю его шею руками и обнимаю так сильно, что ему, наверное, больно. Он осыпает меня поцелуями в губы, лоб и шею, затем нежно надевает мне маску. На какое-то мгновение я забываю, как противно сейчас выгляжу. — Мы должны найти Оскара и твоего отца. Они помогут нам.

— Не впутывайте сюда моего брата, — говорит Ниам. Она придерживает дверь, чтобы запустить немного кислорода. Если она сейчас уйдет, то мы с Квинном пропали. Мне нужно вовлечь ее в разговор.

— Оскар на нашей стороне, Ниам. Ты знаешь это. — Я встаю на ноги.

— Вы настроили его против нас, — кричит она.

— Нет, это не так. Он присоединился к нам по своей воле, и ты тоже могла бы. — Аварийная сигнализация, не переставая, издает резкий, пронзительный звук.

Ниам краснеет.

— И стать такой же, как ты? — Попытка сделать так, чтобы она добровольно перешла на нашу сторону, не удалась. Я бросаюсь на нее, толкаю на пол и бросаюсь к открытой двери, чтобы она не закрылась. Ниам царапает мне лицо. Ну и пусть. Я поднимаю руку, и Квинн помогает мне встать. Он тащит меня в коридор, прочь от мерцания красного света.