Любовь, конец света и глупости всякие

— Тогда шампанское? Ведь ты его любишь, кажется?

— Люблю, но оно исчезло куда-то из всех магазинов дня три назад. К празднику раскупили, наверное, а я не подсуетилась.

— Наверное, ты не туда смотрела, — Танька взяла Варварино лицо в свои руки и повернула его по направлению к полкам, сплошь уставленным бутылками с высокими горлышками, закрученными серебряной и золотистой фольгой, — сухое, полусухое, сладкое, брют, «Вдова Клико», «Дом Периньон», «Моэт и Шандон»...

Варвара ахнула:

— Это ты колдуешь опять? Или творишь иллюзии?

— Ну что ты... Магазин, вишни, шампанское — все настоящее, — Танькины глаза блеснули зеленым, и, приблизив губы к Варвариному уху, она прошептала, хотя их никто и не слышал: — А колдуешь сейчас — ты...

Варвара затаила дыхание и закрыла глаза, ощущая, как снова внутри стал перекатываться вверх и вниз огромный искрящийся шар, наполняя теплом и светом и ее, и Таньку, и большой торговый зал. Танькины губы проскользили от мочки уха вниз по щеке — Варвара чуть наклонила лицо, еще мгновение — и они встретились бы губами, но Танька отвела голову:

— Пойдем? Или нам нужно еще что-нибудь в магазине?

— Ну... если каким-то чудом здесь появилось шампанское, может быть, появились и торты? Я бы купила, пожалуй, по случаю дня рождения дочки, ей завтра исполнится двадцать один. Самой-то ей больше эклеры нравятся, но раз ее с нами нет, давай купим торт для нашей компании? Ося, наверное, сладкое любит?

— Любит, конечно! Обязательно купим, тем более повод такой замечательный: день рождения дочери — это и твой праздник тоже. Где тут, кстати, продаются цветы?

***

Двое брутян набрались простодушия, коим необходимо запастись в безумных количествах, чтобы с ОМОНом поговорить, и подошли к одному в оцеплении.

— Господин милицанер, нам возле Красной площади сказали, что все народные гуляния — на Пушкинской, а мы тут словно в мертвую зону попали. Нам, может, за этот кордон надо выйти, чтобы до гулянья добраться? — спросили они.

— На Пушкинской нет гуляний, все гулянья на Красной площади, — ответил «милицанер».

Брутяне пошли обратно. До полуночи осталось пять минут.

***

Варвара вдыхала аромат желтой розы, трепетно прижимая высокий стебель к груди правой рукой. В своей левой Танька тащила пакеты с шампанским, тортом и черешнями, пальцы свободных рук не расцеплялись.

— Почему… почему я себя чувствую рядом с тобой такой безумно счастливой? — спросила Варвара скорее себя, чем Таньку. — И будто знаю тебя давным-давно, а ведь мы только недавно встретились...

— У нас с тобой, думаю, кармическая связь.

— Это как? — Варвара насторожилась.

— Любая встреча может кармической оказаться, — Танька вдруг заговорила серьезно и без малейшей лирики, как преподаватель кафедры. — Если люди встречаются и не могут расстаться, скорее всего, им предстоит что-то решить вместе — в одиночку они это сделать не могут. Не решат в этой жизни — придется в следующей. Наша с тобой проблема, наверное, тянется уже несколько перерождений, решить ее мы не можем никак и встречаемся снова и снова. Во всяком случае, мне так кажется. Ну, или вот с соседом у тебя наверняка кармическая связь...

На Варвару словно вылили ушат холодной воды, она выдернула свою ладонь из Танькиной и встала посреди тротуара как вкопанная:

 — Сосед-то при чем?! Уж с ним-то я точно могу расстаться легко, это к тебе как прилипла! Нет у меня с ним никакой связи, пусть хоть даже кармической, и быть не может!

— А почему не может-то? — соскочила с нравоучительного тона Танька. — Он же тобой интересуется, это сразу видно, почему бы тебе ему не отвечать взаимностью? Нормальный вроде мужик, поет прекрасно...

— Это Леха-то мною интересуется? Не смеши! Он воспринимает только себя и свои желания, хочет, чтоб он командовал, а я подчинялась и радовалась! А у меня желания ему подчиняться — нет. С таким человеком только нервы мотать ... Он вампирит меня, энергетически на мне сидит, как на диване, стоит только ему войти. А ты совсем другая! Я тебя слушаюсь, и никого больше!

— Так я и говорю — кармическая связь. У нас с тобой. И проблема. И нам ее надо вместе решить.

— Какая же я дура! — с чувством сказала Варвара. — Понимаешь, я... влюбилась в тебя. То есть, мое к тебе отношение иначе не назовешь… Влюбилась, да, — она резко дернулась, когда Танька вновь попыталась взять ее за руку, и пошла вперед крупным шагом.

Остановилась уже у подъезда, заговорила, глядя Таньке в лицо:

— Ни с каким другим я это чувство не перепутаю. Так сильно не любила еще никого. И я подумала, что ты… ты тоже… когда учила меня летать, помнишь? И сейчас в магазине, ты... так дышала мне в ухо и купила мне эту розу, и... — Варвара замотала головой. — А у тебя — связь кармическая и проблема! Я знаю, что кто-то стремится свою проблему решить, чтобы умереть спокойно, но я… я не хочу, чтобы ты умирала! — она почувствовала, как задрожали губы, наверное, лицо приняло то дурацкое выражение, про которое ей говорила в детстве нянька: «Варюшка, рот не криви сковородником, парни не будут любить!» И на нее, нелепую такую, Танька смотрит, и вот-вот Варвара заплачет навзрыд…

Танька взяла ее за локоть и приблизила к себе.

— Не пугайся, — проговорила она медленно и очень тихо.

Сквозь пелену навернувшихся слез Варвара посмотрела ей в глаза. Ну да, они встречались раньше. И кто-то уже говорил очень похожим голосом, с точно такой интонацией: «Не пугайся»... Но кто? Когда? Где? И какой смысл в том, что было в прошлой жизни, если любишь здесь и сейчас?

— А ты?.. — «Ты любишь меня?» — хотела спросить Варвара.

— И я... — произнесла Танька одними губами, а может, и голосом, но он утонул в раскате грома, и полнеба вмиг озарилось радужным фейерверком.

— Что это? У гномов еще одна брачная ночь?

— Это салют, — улыбнулась Танька. — С Новым годом, Варвара.

***

Брутяне дошли до Манежной площади. Боя курантов не было слышно, но апатичная толпа, плотным кольцом застывшая вокруг Красной площади, неожиданно оживилась: из бутылок полетели пробки, люди стали кричать: «С Новым годом!», добавляя матерные слова, петь гимн, поджигать бенгальские огни и размахивать ими шире, чем флажками перед трибуной на праздничной демонстрации. Салют громыхал над Курантами, взлетал и падал, осыпаясь вниз миллионами разноцветных шипящих искр, похожих на брызги шампанского... «Ура-а-а...» — непонимающе кричали брутяне, подхваченные волной всеобщего экстаза; звуки вылетали гулким пустозвоном из черных дыр полуоткрытых ртов.

Из подземного перехода поднялись пятеро дворников с метелками и мусорными мешками — трое мужчин и две женщины. Одна из них, толстая тетка в шляпе, голосила, перекрывая шум:

— Почему десять процентов? Откуда десять-то? Только что было семь!

Самый пожилой из пяти, дворник с длинной, густой бородой, зажал ей рот и, обведя толпу брутян светящимися глазами, произнес:

— Пора!

***

В маленькой кухне пятеро сдвинули бокалы с шампанским. Осе тоже налили чуть-чуть: он капризно на этом настаивал и на компот не соглашался. Леха выпил, недовольно поморщившись — не любил «дамских» напитков, а водки ему не купили.

— Мы из-за вас тут Новый год пропустили, не могли побыстрее вернуться? — почти сердито выговорила Ди.

— Простите нас, ради бога, — с бокалом в руке Танька раскачивалась возле окна, не касаясь пола, и смотрела на Ди, улыбаясь искренне, как ребенку. Варвара насупилась, поглядывала ревниво. — Мы заболтались немного по дороге обратно.

— Да? И о чем, интересно?

— О кармических связях, — Танька сделала еще глоток из бокала и с легкомысленным видом уселась на подоконник.

— Вау! Про кармические связи знаю всё, — сказала Ди. — Влюбилась в кого-нибудь — сразу связь. Возненавидела — еще одна. Вот только если плевать на все, никаких связей нет, а так, что ни захоти — сразу связь. Захотела поцеловать кого-то и не поцеловала — все, будешь мучиться. Вот… Вот Таньку хочу поцеловать — надо целовать!