Без сна (ЛП)

— Я умоляла тебя не ранить мной Линдена, — кричу я. — Ты называешь этот компромиссом? — И пока часть моего сердца разбивается на куски, я делаю взмах кувалдой, и она погружается прямо в лицо моей матери. Каждый вздох причиняет боль, пока изображение блекнет и исчезает с глаз.

— Какая досада, — сказал голос Смита. — Через десять лет эта операция могла бы быть доступной.

Я ничего не говорю. Ложь, напоминаю я себе. Он никогда не говорил мне ничего, кроме лжи.

Следующий экран показывает фигуру в белом, стоящую рядом с высоким мужчиной, который может быть только Линденом. Я почти не узнаю себя в женщине рядом с ним. Его любовь сделала меня красивее, чем я когда-либо думала. Счастливее. Более цельной. Мне приходится закрыть глаза, когда я бью молотком по этому.

Сиерра улыбается, и она счастлива. Моя мать и новый муж. Я в своём любимом колледже. Сцену после сцены я разбиваю, пока моё лицо настолько промокло от слёз, и я чувствую, как они скользят по моей шее.

Но этого недостаточно. Я смотрю на тёмный купол Смита. Я останавливаю поток своего мира в его, но мне потребуются годы, чтобы пройти через каждую сцену, которую он мог бы придумать здесь. Это не более, чем контроль над ущербом — мне нужно найти Смита. Я должна его уничтожить.

Я помню последний раз, когда я была здесь. Это может быть его мир, но, так же как он имеет ограниченный контроль над моим, я немного контролирую его. Пока кто-то из нас не возьмёт верх, мы оба разделяем мои способности. Я смотрю на потолок и сосредотачиваюсь на новой сцене. Сцена Смита, сидящего в тюремной камере. Только секунды в будущем. Сцена приближается, и я снова поднимаю молоток, но вместо того, чтобы разбить сцену, я вхожу в неё.

Смит сидит, склонив голову к стене, и наблюдает за тем, как я приближаюсь к нему пустыми глазами. Я знаю, что он здесь, в сверхъестественной области, а это значит, что его физическое тело в тюремной камере беспомощно. Могу ли я воздействовать на его физическое «я», здесь?

Если я смогу заставить его прийти в сознание в своей камере, его спроецированное «я» должно будет оставить своё второе зрение. Молот всё ещё поднимается над моей головой и, я напоминаю себе, что я всего лишь внушение в смертном мире, я заношу молоток, нацеливая его на череп.

Позади меня протягивается рука, чтобы сбить молот с курса, и я чувствую радость успеха, когда поворачиваюсь и вижу его отступающую фигуру. Не его физическое воплощение — а того, кто находится здесь, в сверхъестественной области. Часть его, которая прыгнула сюда. Угрожая его физическому «я», я вытащила его из укрытия, и он здесь, в этом сценарии, со мной. Он не сможет уйти, если он не сможет выбраться из этой сцены.

И есть только один выход.

Фон меняется, и я кручусь, пытаясь смотреть во все стороны сразу. Его тюремная камера исчезла — и образ его физического «я» вместе с ней. Теперь это дряхлый старый усадебный дом с десятками теневых территорий, где можно спрятаться. Пыльные зеркала, которые отражают свет и сбивают меня с толку. Есть даже лёгкий ветер, который развевает лохмотья, оставшиеся от штор, чтобы скрывать любое движение от Смита. Это идеальное место для игры в прятки.

Он хочет, чтобы я искала его.

Так что это должен быть неправильный ответ.

Я смотрю назад — выход не совсем маленький, но его можно охранять. Как маленький ребенок, охраняющий свою территорию, я шагаю вперёд, назад, мой молоток поднимается.

— Я знаю, что ты здесь! — кричу я. — Почему ты это делаешь? — спрашиваю я, надеясь, что я смогу чувствовать себя уверенно на его территории.

Смех справа от меня, окно, разбивающееся слева от меня.

— Чтобы сломить тебя. И ты так близка к этому, — добавляет он с триумфом в голосе. — Почему, как ты думаешь, все жертвы были твоими друзьями? Не друзьями даже, даже потенциальными друзьями в твоём одиноком, жалком существовании.

Я не хочу, чтобы его слова меня огорчили. Я не буду. Я должна его найти.

— Зачем приканчивать мальчиком, в которого ты была влюблена с тех пор, как училась в младшей школе? Разрушить свой ум и твоё сопротивление, и ты не будешь не больше, чем моей марионеткой. Как только ты пустила меня в голову, я проверил людей из твоего прошлого, о которых ты заботилась, даже если ты этого не знала. Это всё из-за тебя, Шарлотта. Все они умерли из-за тебя.

Это ложь, это ложь. Смит убил их. Это не моя вина.

— Тогда зачем было начинать с Бетани? — спрашиваю я, и я уверена, что, несмотря на эхо, его голос звучал справа.

— Чтобы убрать её с пути Линдена. Ты думаешь, ты ему правда нравишься, Шарлотта? Ты верила?

Моё сердце раскалывается на две части, и мои руки слабы, дрожат от веса огромной кувалды. Я не могу…Я не могу…

— Так глупо. Глупая маленькая девочка.

Его слова заставляют меня вспыхнуть. Он ошибся. Теперь я злюсь.

— Я видела тебя, — кричу я. — В ночь, когда на Клару напали. Я видела тебя в твоём тупом пальто, бегущим к нам. Как вас могло быть двое?

— Это был не физический я, — говорит Смит, и теперь я клянусь, что он идёт слева. Я мягко поворачиваюсь в этом направлении. — Я был в твоём втором взгляде. Я пробрался в твою голову, и ты даже этого не знала. Я наблюдал, как ты меняешь видение. Но, признаюсь, ты сделала лучше, чем я ожидал, поэтому, когда ты начала терять сознание, я поспешил предупредить себя, чтобы уйти.

Конечно, он не спасал Клару, он спасал себя.

— Почему сейчас?

Он не отвечает сразу. Сцена вздрагивает, и я понимаю, что нашла слабость. Я помню, как он говорил, что он питался энергией от видений, с которыми я не могла сражаться.

— Я становилась слишком умелой, не так ли? Между видениями проходило больше и больше времени. Ты становился слабым, — и понимание окатывает на меня, как океанская волна. — Значит, тебе нужно было сделать что-то достаточно большое, чтобы я не смогла бороться с видением. Это был единственный способ выжить.

— Я делаю то, что должен, Шарлотта. Ты не была готова, когда я нашёл тебя. Ты была слишком молода. Это ошибка, которую я сделал с Шелби. С Сиеррой.

— Итак, ты начал убивать людей, чтобы прокормить себя, — язвительно говорю я.

Он издаёт глухой вздох.

— Я пробовал и другое, но Сиерра была хорошим инструктором. Я почти пропустил своё идеальное время. Достаточно взрослая, чтобы действительно обрести ваши способности, но ещё не присягнула Сёстрам, которые могли бы предупредить вас обо мне. О таких людях, как я.

— Я тебе нужна. Ты всегда нуждался во мне, — шепчу я.

Он снова замолчал, и я знаю, что я права. Без меня ничего нет.

Но я должна снова заставить его говорить.

— Разве ты не волновался, что у меня будет видение о тебе? Я могла выяснить кто ты?

— Волновался? Ты понятия не имеешь, как это было тяжело, — обрывает он меня он, и его голос звучит эхом. Он теряет энергию и концентрацию, чтобы продолжать свои трюки. Он злится, что не может выбраться. И злится, потому что, по крайней мере на данный момент, я побеждаю. — Я носил маску день и ночь неделями! Я даже не рискнул подумать об убийствах без маски. Единственное время, когда я не носил её, это когда я был с тобой. Тогда, если бы у тебя было видение обо мне, ты бы просто видела, как мы работаем вместе.

Я снова шагнула вправо, когда услышала, как что-то упало и сломалось.

— Я больше никогда не буду притворяться, — кричит он. — Я никогда не буду скрываться, бегать и голодать. Ни из-за неё, и ни из-за тебя!

Затем, с противоположной стороны, он бежит к краю сцены. Я представляю молоток в руке, превращающийся в длинный крюк. Я вцепляюсь ему в ногу, и он падает на пол. Я мгновенно вскакиваю на него.

Его локоть врезается мне в нос, и в лице взрывается боль. Это не мое физическое тело, я напоминаю себе, вспоминая парализующую боль ударов Смита в ту ночь, когда я спасла Клару. Я могу принять это. Я сильнее, чем он когда-либо позволял мне верить, говорю я себе, стараясь не сдаваться мучительной боли.

Я зажимаю руки вокруг шеи Смита, и его ногти впиваются в мою кожу. Он откидывает голову назад, наши черепа встречаются, и на секунду я вижу звезды и ослабляю хватку. Он задыхается и, когда он поворачивается, в руке у него пистолет, и он стреляет.