Женщина приручает лаской, мужчина - терпением (СИ)

С ролью покорной, фарфоровой куклы мне было справляться не в первой…

Я слышала, как ты вернулся домой в тот вечер: сидела вся, как на иголках, ожидая твоего прихода, очередного надругательства. Вслушивалась в приглушенные голоса, пытаясь разобрать, один ты или привел кого-то еще…

От волнения я уже больше не могла находиться в комнате: откуда мне было знать, что за игру ты затеял? Я боялась, что ты сочтешь меня непокорной, вернешь назад, боялась, что из-за любого недоразумения погибнут близкие люди…

Именно поэтому сама пришла в твою комнату, в твою постель, в твои объятия…

Меня очень удивило то, что ты практически выпроводил меня из своей спальни. Нужно признаться, приятно удивило… Вот когда в душе опять шевельнулось что-то, отдаленно напоминающее уважение…

Это была первая ночь за столько месяцев, когда я была предоставлена сама себе…

И только растянувшись на свежих простынях, я вдруг осознала, что теперь мне никто заботливо не принесет заветный флакончик…

Слезы разочарования горячими дорожками струились по щекам: ведь я прекрасно понимала, что мой гениальный план провален. Ты бы точно не позволил так глупо обвести себя вокруг пальца…

Я честно попыталась уснуть… Но стоило тревожной дремоте окутать мое сознание, как я увидела картины той давней, страшной ночи. Они никуда не делись из моего подсознания. Просто сдерживались зельем.

Я резко встала с кровати и села на подоконник: лучше вообще не спать, чем видеть такое…

Утро наступила на удивление быстро…

Северус, ты помнишь то первое утро?

Прости, мне безумно стыдно…

От вида шикарной библиотеки мое сердце просто затрепетало. Если бы ты знал, как я соскучилась по бесконечным полкам, разнообразным книгам, запаху пергамента и шороху потрепанных временем страниц!

Я сама не знаю, что на меня нашло, что заставило в твоих безобидных словах услышать пошлое предложение. Но оно спустило меня с небес на землю. Наверное, просто за эти месяцы я слишком привыкла к отведенной мне роли. К тому же не могла поверить, что я тебе нужна для чего-то другого, кроме удовлетворения накатившего желания…

Когда я практически срывала с себя платье, в голове билась горькая мысль: «А вы профессор, оказывается с неплохим чувством юмора… Вот только юмор у вас черный. Правильно, самое оригинальное место для секса с Невыносимой всезнайкой — библиотека».

Если в прошлый вечер во мне зародился малюсенький росточек уважения, неясной благодарности и абсурдной надежды, то только что он был растоптан…

Отвращение, обида, разочарование — вот те эмоции, что меня захлестнули в тот момент.

А еще вдруг появилось желание тебя задеть: сама не знаю откуда… Ведь я должна была быть покорной куклой. Возможно, все-таки твои слова хоть немного, но добрались до моего сознания…

Я смотрела в твои глаза, видела в них огонек желания и похоти, вспоминала твою вчерашнюю пламенную речь в ночи… и готова была просто смеяться… истерично, горько, до хлынувших из глаз слез: «Что, профессор, принципиальности хватило меньше чем на сутки?»

Я заметила, как мои слова тебя задели, остудили желание, но вызвали волну едва сдерживаемого гнева.

Прости меня за ту вспышку ответной ярости, но твои слова прорвали хрупкую плотину моего спокойствия. Ты вспомнил Рона… Знаешь, мне до сих пор тяжело и больно думать о нем. Нет, теперь я полностью отпустила свои чувства, но тогда… тогда все было по-другому…

Даже в таком предистеричном состоянии я сообразила, что, судя по всему, ты не знал о смерти Рона. Значит, Кормаку удалось сохранить эту тайну. Значит, и я не имела права рассказывать.

Я чувствовала, как предательские слезы хлынули из глаз, пыталась прикусить щеку изнутри, только чтобы прекратить этот поток соленой влаги, отвлечься, но меня будто прорвало…

Ты ушел. А я была этому рада. Не хотела быть перед тобой жалкой, смазливой девочкой.

Хотя на секундочку мне показалось, что ты помедлил…

Не знаю, сколько времени я провела в библиотеке, скрючившись на полу около одного из стеллажей: меня захлестнули воспоминания прошедших месяцев. Но облегчение никак не наступало, хотя поток слез постепенно прекратился.

Взяв первую попавшуюся книгу, я выскользнула в коридор: в доме стояла какая-то звенящая, гнетущая тишина. В своей комнате сразу же уселась в кресло с надеждой спокойно почитать, вот только голова раскалывалась, а строчки плыли перед глазами.

Наверное, отсутствие здорового сна и затянувшаяся почти на целый день истерика сыграли свою роль: я не поняла, как погрузилась в сон. В какой-то момент я словно ощутила теплые ладони, легкие, нежные касания чужих губ… Это ведь был ты, да?

На долю секунды я приоткрыла глаза: даже не успела удивиться тому, что нахожусь в кровати, потому что тут же провалилась назад в сон.

Вот только потом мое подсознание все же решило взбунтоваться. И я в который раз пережила все заново: холодные руки, жесткие пальцы, мои, кажущиеся чужими крики, муки Рона, гримаса отчаяния и боли на его мертвецки бледном лице… и его остекленевшие глаза…

Отплевываясь от ледяных капель, я видела, как ухмыляющееся, ненавистное лицо Маклаггена принимает твои очертания… Ты выглядел таким обеспокоенным. Так крепко прижимал к себе…

Я не знаю, что со мной тогда произошло, но мне вдруг захотелось уткнуться носом тебе в грудь, закрыть глаза и вот так провести остаток ночи. В твоих объятиях уже в ту минуту я почувствовала себя в безопасности: от тебя исходила неведомая сила и уверенность… Абсурдно… после всего пережитого, но это правда…

Твои ладони так аккуратно, так нежно и успокаивающе гладили по спине, прогоняя дрожь старых кошмаров…

Но я сама испортила эту минутку единения: решила рискнуть и попросить зелье. Я только подтвердила свою догадку: ты сразу заподозрил неладное. Как не пыталась запрятать свои мысли куда подальше, ты все равно выведал нужную цифру.

Как ты кричал, как смотрел… Я будто вновь почувствовала себя школьницей…

Вот только своими криками ты окончательно убил во мне надежду… мою глупую надежду на смерть — то, благодаря чему я выживала все эти месяцы.

Любимый, теперь я искренне тебе благодарна и за твои вспышки гнева, и за твои неумелые попытки быть нежным, и за твою непреклонность в данном вопросе… Теперь я тебе благодарна, что ты не дал мне уйти… помог вновь почувствовать себя живой, любимой, нужной…

Но тогда… тогда меня просто разъедало изнутри отчаяние…

Ты ушел, а я еще долго смотрела на захлопнувшуюся дверь. Мне почему-то захотелось, чтобы ты вернулся. Рядом с тобой было не так одиноко…

Когда непонятное оцепенение прошло, я, укутавшись в теплое одеяло и прихватив с собой подушку, перебралась на подоконник. Кажется, он уже стал моим любимым уголком.

Я не мигая смотрела на ночное небо, на эти далекие звезды… В голове мелькали разрозненные образы: Астрономическая башня, вечерние занятия с телескопом, романтические прогулки с Роном под присмотром этих немых свидетелей…

Но вот небо порезали первые лучи восходящего солнца, и мои ночные друзья растаяли в утреннем свете…

Ты с таким треском ворвался в комнату… Честно, я испугалась, хоть и не подала виду, именно поэтому даже не повернула голову в твою сторону. Боялась. Я боялась встретиться с тобой взглядом, опять увидеть ту ненависть, которую уже однажды созерцала и прочувствовала на себе. Прости, что считала тебя жестоким.

День тянулся и тянулся…

Знаешь, я все никак не могла выбросить тебя из головы. Мысленно перебирала события прошедших дней. Ты вел себя так противоречиво: то становился замкнутым, ехидным, бездушным, то совершенно другим: каким-то ласковым, человечным.

Иногда казалось, что даже черты твоего лица смягчались. В прочем, теперь я знаю твое настоящее лицо, любимый. Знаю, какой ты на самом деле…

Я слышала, как ты вернулся: было уже совсем поздно. Слышала, как ты замедлил шаги около моей двери, будто решаясь, а стоит ли входить.

Я сидела, затаив дыхание, обуреваемая странными эмоциями, противоречивыми чувствами. С одной стороны я безумно боялась, что ты сейчас нажмешь на ручку и войдешь: ведь это могло означать только одно… но вот с другой… Я почувствовала что-то, очень похожее на разочарование, когда ты тихо проследовал дальше по коридору.