Дни мародёров (СИ)

— Если откажешь мне, я сдам тебя Темному Лорду, как предателя, — добавил он. — Он поставит на тебя Метку и наложит заклятие Империус, чтобы ты выполняла самые грязные и отвратительные задания. И твой отец все равно умрет.

Роксану сотрясло в ознобе.

Это не может быть правдой. Не может быть, чтобы она так легко попалась в такую идиотскую ловушку. Этого не может быть!

— Какой непростой выбор, правда? — прошептал Мальсибер, с садистским удовольствием наблюдая за её мучениями. — Но в то же время такой очевидный, — он протянул ей свою левую руку и медленно растопырил пальцы. — Давай же, птичка. Ты ведь не хочешь, чтобы папа умер по твоей вине? — просюсюкал он точь-в-точь как Беллатриса и занес над Меткой палочку. — Раз-два… три-четыре-пять…

Роксана судорожно глотнула воздух и вскинула на него перепуганный взгляд.

— …я… иду…

О Боже, прости меня. Она зажмурилась.

— …искать!

И в тот момент, когда его палочка уже должна была коснуться Метки, Роксана схватила его за руку и палочка Мальсибера больно воткнулась в тыльную сторону её ладони. Тут же первый язык пламени вырвался из её кончика и обвил их руки.

Они принесли две первые клятвы. Две раскаленные до бела нити обвили их руки и налились силой, став по ощущениям такими же крепкими, как если бы были из стали. Настало время окончательной, третьей клятвы, скрепляющий Непреложный Обет.

— … и последнее, — Мальсибер, не отрываясь смотрел на Роксану, его лицо горело триумфом. Роксана смотрела на нити, лежащие крест-накрест поверх их рук, и дрожала, как в лихорадке. — Клянешься ли ты, Роксана Эдвин Малфой, что публично порвешь отношения с Сириусом Блэком…

Роксана сжала веки.

— … и скажешь ему, что полюбила меня? — Мальсибер заговорил еще громче и напористее. — Клянешься ли, что никогда и ни при каких условиях не расскажешь ему, или кому-либо из его знакомых о нашем Обете, ни намеком, ни письмом, ни любым другим возможным способом не выдашь никому этот секрет?

Роксана не выдержала и разрыдалась.

— Ты клянешься? — он вдруг так сжал её руку, что у Роксаны онемели пальцы. Она пыталась что-то сказать, но не могла. — Ты клянешься, или нет?! — вдруг не своим голосом заорал Мальсибер и Роксана не выдержала боли, выкрикнула «Да!» и тогда третья нить, вырвавшись из палочки в руке эльфа, схлестнулась вокруг двух предыдущих.

Непреложный Обет вступил в силу.

Как только нити исчезли, Роксана вырвала руку из цепкого капкана Мальсибера, бухнулась на ближайшую софу и закрыла лицо руками. Перед глазами вихрем проносились образы. Отец на кухне поместья. Пруд с лебедями. Люциус, подхватывающий её на руки. Сириус оборачивается к ней, когда она впервые садится за стол Слизерина. Сириус поднимается с земли и в ужасе смотрит на неё, после того, как они чуть не разбились, сорвавшись с метел. Блэйк Забини рыдает в луже крови. Сириус смеется, танцуя вместе с ней в гостиной Слизерина. Фокусники жонглируют факелами на Ярмраке Фей. Она сидит на мотоцикле, Сириус подносит к её губам бутылку огневиски…

Нет-нет-нет!

Что же она наделала?!

Роксана вцепилась в волосы.

— Иди, Расти, — приказал Мальсибер эльфу. Тот поклонился и исчез с легким хлопком. — Все невесты так чувствительны в день помолвки, — Мальсибер как ни в чем ни бывало разливал в стаканы наливку, искоса поглядывая на рыдающую Роксану. — Не стоит так расстраиваться, Роксана. Я ведь теперь могу называть тебя по имени? — он подошел к ней со своим стаканом. — Нас с тобой ждет изумительное будущее… — он вдруг сузил глаза. — Кстати, о будущем и прошлом. Насколько я помню, в нашем общем прошлом было одно незавершенное дело... помнишь его? Пустой класс заклинаний?

Он вдруг протянул руку и взял двумя пальцами прядку её волос. Роксана шарахнулась и вскинула на Мальсибера удивленный, неприязненный взгляд, а когда увидела выражение его лица, её охватил дикий, животный ужас.

Она рванула с места к своей сумке, где лежала палочка, но Мальсибер, очевидно, предвидел это. Стакан с булькающим звуком упал на пол, расплескивая содержимое. В два счета Мальсибер скрутил Роксану и ногой отшвырнул её сумку в дальний угол. Роксана упиралась как могла, рычала, хваталась за мебель и даже звала на помощь, но все было без толку, физически Мальсибер был сильнее. В какой-то момент ему, похоже, надоело с ней бороться, и он отвесил ей звонкую пощечину.

Мир взорвался от звона и боли. Роксана не успела подняться с пола и ощупать разбитую губу, как Мальсибер уже схватил её за шкирку и швырнул на кровать. Короткое заклинание — и она не может пошевелиться.

Тяжело отдуваясь, Мальсибер отбросил свою палочку в сторону и окинул взглядом свою жертву.

— Тебе стоило включить в наш договор пункт о неприкосновенности, — прорычал он и хищно оскалился, облизав нижнюю губу. — Я ведь не обещал, что не трону тебя, верно? — Мальсибер рванул пояс шелкового халата и распахнул полы. Роксана не могла двинуть ни рукой, ни ногой, не могла даже закричать, только в ужасе смотрела на него и мычала. — Тебе стоило об этом позаботиться еще два месяца назад, в том гребанном пустом классе, — добавил он, разглядывая её странным, отсутствующим взглядом. — Не надо было тогда мне отказывать. Может быть тогда и этого всего не было бы. Но ты сама виновата. И не жди, что тебе понравится. Я ведь тебе не Блэк.

И с этими словами он забрался на постель, одновременно расстегивая ремень.

====== О пользе метел и поросят ======

Когда старый грохочущий автобус въехал в маленький магловский городок неподалеку от Лондона, на улице уже начало смеркаться. Это было то время, когда солнце уже село, но фонари и не думали зажигаться, и улицу окутали тусклые послерабочие сумерки. Прохожие скрывались в них, повыше поднимая воротники пальто, а редкие машины беспрестанно махали дворниками. Автобус въехал на улицу, стиснутую с двух сторон двухэтажными коммерческими зданиями и магазинами, и эффектно подпрыгнул на кочке, издав громкий, внушительный грохот.

Джеймс вздрогнул и проснулся.

Оказывается, они проспали половину пути. Еще немного, и было бы поздно. Джеймс приподнялся, поправил съехавшие очки и огляделся. Попутчиков в салоне автобуса значительно поубавилось, а проскальзывающий за окном городок, куда, согласно сведениям Лили, переехали её родители, ничем не отличался от любого другого города с населением меньше двадцати тысяч. Чем-то он даже напомнил Джеймсу родной Ипсвич. Те же узкие улочки, тесно обнявшиеся дома и зелень. Оставалось надеяться, что это именно тот город, а не какой-нибудь другой. Пока трансгрессионная Сеть снова не заработает, они даже в Лондон не смогут вернуться.

Джеймс посмотрел на Лили. Она все еще спала, положив голову ему на плечо. Ресницы вздрагивали во сне, и как раз в тот момент, когда Джеймс посмотрел на неё, Лили поморщилась и почесала нос рукой в пестрой вязаной перчатке без пальцев.

Живоглот, сидящий в кошачьей переноске у неё на коленях, все еще дулся на Джеймса за то, что он так бесцеремонно и насильно запихнул его туда, невзирая на все протесты Лили. Наверное, поэтому, в качестве мести, он втянул в переноску часть Джеймсова шарфа и теперь с наслаждением путал в нем когти.

Надо сказать, Джеймса слегка мутило перед встречей с родителями Лили. И не то, чтобы он трусил. Просто не нравилась ему вся эта петрушка с официальным представлением. Как будто они уже помолвлены, или и того хуже. И еще это гадское чувство, что ты прямо из кожи вон должен выпрыгнуть, чтобы, как официальный парень, произвести на стариков Эванс хорошее впечатление. А судя по осторожным намекам Лили, именно это ему и нужно будет сделать. Черт возьми, да разве он и так — не лучший парень в мире?

Лили кашлянула во сне и Джеймс тут же обернулся. Несколько секунд его сердце падало, но ничего не произошло — Лили мирно спала дальше. Ни капли крови. Он выдохнул.

Прошел уже целый месяц, но Джеймса все равно иногда потрясывало, когда Лили случайно закашливалась, будь то обычная крошка за едой, или еще что. После того кошмара ему казалось (хотя, он точно не стал бы говорить об этом Бродяге), что ради Лили он теперь действительно готов на все. Любой каприз, любая глупость, все, что ей в голову взбредет. Тем более, что и она всячески выражала свою благодарность и любовь. Иногда самыми неожиданными способами.