Камень сердолик (СИ)

- Случай помог, - вздохнула Раковина. – Знаешь, дитятко, я ведь долго живу на свете, ещё отца твоего вынянчила, и твою семью всегда считала своей, тем более, что они меня спасли… Я ведь сказала тебе, что иметь детей не могу… Видишь ли, по справедливости мне следовало бы быть среди твоих новых друзей… Я ведь тоже…

Клим удивлённо посмотрел на женщину. С его точки зрения она выглядела вполне обычной пожилой Гортанкой, никаких видимых уродств.

Женщина грустно усмехнулась:

- Неприятная эта история, но ты уже взрослый мальчик, дитятко. Родители твои всегда говорили, что я в детстве переболела Чёрной лихорадкой, и эта болезнь сильно обезобразила моё тело и сделала бесплодной. Всех, кого это интересовало, такой ответ удовлетворял, как и то, что я носила закрытые платья и посещала общую для всех слуг купальню только в одиночестве, заперевшись от всех. Но истина в том, что никакой лихорадкой я не болела. Моя мать несла в себе кровь Фаэли, хоть и слабую, и сильно разбавленную. Поэтому её взял в жёны богатый купец, но любви к нему женщина не питала. Но она исправно понесла, а когда родилась я, то стало понятно, что я… я…

Клим тихо сказал:

- Для меня это не имеет значения, няня, что бы ты не сказала. И не рассказывай, если это причиняет тебе боль.

- Я… - вздохнула Раковина, потом покачала головой, немного помедлила, собрала все силы и сказала:

- Я не мужчина и не женщина, мой мальчик. Поэтому я бесплодна и эту постыдную тайну мой отец скрывал от всех. Дело в том, что богатое приданое моей матери очень помогло ему нажить собственные богатства, а родители её, не желая развода, составили брачный договор, согласно которому отец был обязан заботиться о матери и всех её отпрысках до её смерти, в противном случае богатое приданое возвращалось в семью, да ещё и с процентами. Причём, если было бы установлено, что отец был причастен к смерти матери, всё его состояние доставалось её детям. Только после смерти матери деньги доставались в равных долях детям и мужу. Так что меня не выкинули на Камень, но жизнь моя в отцовском доме была несладкой, всё детство я провела взаперти, матери редко дозволялось видеться со мной, к тому же она беременела ещё несколько раз и мои сестра и брат родились вполне здоровыми, во всяком случае – с виду… Но мне с ними общаться запрещалось, скрашивали мою жизнь только редкие встречи с матерью… В остальное же время мне прислуживала немая служанка, удивительно, что я вообще выучилась говорить и не бежала от людей, словно дикий зверь. Но когда мама умерла… Я поняла, что моя жизнь в опасности, ведь теперь у отца были развязаны руки. Все вокруг знали, что я слаба и тяжело больна, моя смерть никого бы не удивила. И я решилась бежать… Тогда-то и подобрали меня твои дед и бабушка с отцовской стороны. Я рассказала им о моей ужасной тайне, но они не прогнали меня, дали приют, назвав дочерью старой служанки, которая уехала к родне в провинцию, да там и умерла. Так что моя преданность – это самое малое, чем я могла им отплатить. Понимаешь ли ты, дитятко, что я никак не могла вас всех предать?

- Понимаю, - кивнул Клим. – Но всё же, как ты попала к Лесным Сёстрам, няня?

- Это всё происки Азиль, - вздохнула в ответ Раковина. – Слушай же. Незадолго до того, как в ваш дом пришла стража, я слегла. Я и до этого чувствовала себя плохо, но старалась держаться, мне не нравилась Азиль, мне казалось странным, почему Азур так слепо ей доверяет… Но он просто не мог думать плохо о родственнице… Тогда я попыталась поговорить с тобой, но для тебя было решающим мнение Азура… и за это, дитятко, я тебя не виню. Но я не могла оставить вас и сначала просто сказалась больной, чтобы не уезжать в поместье, а потом и впрямь стала чувствовать себя всё хуже и хуже… Твои родители оставили меня, решив, что меня не стоит перевозить в поместье, чтобы не усугубить дорогой мою болезнь… Они всегда были так добры ко мне, дитятко, так добры… Ко мне приставили служанку для ухода, ничто не предвещало беды, но у меня было плохое предчувствие… Днём я не покидала своих комнат, а по ночам, несмотря на слабость, старалась вставать и следить за Азиль, но до поры до времени эта дрянь ничем себя не выдавала. Но вот однажды, в ту самую ночь, когда стража забрала вас троих… В ту ночь я увидела, как Азиль тайком покидает дом, уверившись, что вы оба заснули. Я кое-как накинула плащ и отправилась следом за ней. Я бы не угналась за ней, поверь, но она ушла недалеко. В проулке, через два дома от твоего, её ждал её паж… и ещё кое-кто… Мне удалось услышать некоторые слова, из них я поняла, что Азиль выдала вас людям правителя, и что скоро за вами придёт стража. У меня сердце заболело, когда я это услышала, я пошла назад, чтобы разбудить вас… предупредить, но эта негодяйка заметила меня и узнала. Как она разозлилась!

Я пыталась противостоять ей, но она сделала что-то, и сердце мне словно клещами сжало, я не могла больше стоять, не могла двигаться, так и осела на мостовую, словно колода. А эта…

- Гадкая старая шпионка! – прошипела она. – Ну что тебе неймётся? Эти два идиота и их щенок – мой путь наверх, что ты лезешь, куда тебя не просят?

Я хотела ей ответить… Но не могла, сердце сжало ещё сильнее, я стала задыхаться… А эта…

- Я могу сейчас оборвать твою жалкую, никчёмную жизнь, но… - тут Азиль внезапно улыбнулась, и от этой улыбки мне стало так страшно, словно морозом обдало. – Я сделаю лучше. Ты будешь предательницей в их глазах, ты выдашь Камеля страже… Так будут думать все!

Тут я попыталась подняться, уж не знаю, как это мне удалось, но я встала на ноги и твёрдо, как могла, сказала:

- Я не буду молчать! Я предупрежу Камеля и Азура о твоих мерзких планах, и на этот раз они поверят мне! Я иду предупредить их!

И я, окончательно собравшись с силами, сделала несколько шагов в сторону дома. Ох, не следовало мне поворачиваться спиной к этой женщине… Я не поняла, что она сделала, слышала только, как Азиль прошипела себе под нос несколько непонятных слов… Перед моими глазами что-то вспыхнуло, а потом всё вокруг померкло. Больше я не помню ничего. Думаю, что Азиль применила какое-то колдовство, которое и перенесло меня прочь из города. Очнулась я уже у Лесных Сестёр, оказалось, что они нашли меня в лесу, недвижимую, почти что мёртвую, принесли к себе и постарались выходить. Я, к счастью, хоть и хворала долго, но всё-таки пришла в себя, и первая мысль моя была о тебе, Азуре и вашем сыночке.

Я стала просить Лесных Сестёр, чтобы кто-то из них отправился в город и разузнал о том, что случилось с вами. Я готова была ехать и сама, но сестра Радуга, которая понимает в целительстве, сказала, что я ещё слаба и не перенесу такого путешествия, а сестра Звезда добавила, что молилась о вас Неназываемому, ведь в беспамятстве и бреду я часто произносила ваши имена. Сестра Звезда… Она обладает даром видеть то, что скрыто от других, она успокоила меня, сказав, что вы, все трое, живы, что наши пути непременно пересекутся, и что я скоро увижу тебя и Руши. Сестра Звезда добавила, что моя судьба – остаться в лесу, среди Сестёр и стать одной из них, и доказательство тому то, что один из молодых М’Хаши выбрал меня и теперь наотрез отказывается покидать мою комнату. Только тут я разглядела огромного зверя, который лежал в углу комнаты, положив голову на лапы и, казалось, дремал. Я была поражена, но этот М’Хаши, я дала ему потом кличку Тофа(упрямец), потому что он наотрез отказался меня покидать даже на малое время. Я была поражена… Конечно, я слышала о Лесных Сёстрах, но стать одной из них… О таком я никогда не думала.

Поэтому я продолжала настаивать на том, что мне нужно самой отправиться в город и узнать хоть что-то о вас. Но сестра Звезда возразила:

- Это старая жизнь не хочет отпускать тебя, но, поверь, она закончена. Но, если решение твоё твёрдо, мы не будем тебя задерживать. Однако, поверь, если ты всё-таки претворишь в жизнь свой план, ты ничем не поможешь тем, кого любишь, а только погубишь себя. Этот так же верно, как и то, что моими устами порой говорит сам Неназываемый. А вот если ты останешься здесь, и примешь свою новую судьбу, то скоро увидишь тех, кого любишь, хоть и не всех. Неназываемый сказал мне, что тот, кого ты называешь Камелем, теперь не тот, что раньше, но хуже он от этого не стал. И сын у него замечательный…