Узы крови (СИ)

Регулус опять на мгновение скрылся за газетой, а затем воззрился на Гарри.

– Возможно, меня подводит память на лица, чего со мной никогда ранее не случалось, но… – он продемонстрировал всем первую полосу «Ежедневного пророка».

Почти всю полосу занимала огромная фотография Гермионы и Снейпа, окруженных фотографами и репортерами. Гермиона была совсем непохожа на себя в красивой богато расшитой мантии, с гладко зачесанными волосами. Спину она держала безукоризненно прямо. По ее лицу на краткое мгновение промелькнула тень, но почти сразу оно сделалось непроницаемым, как у самого Снейпа. Гарри подумал, что, глядя на эту фотографию, никто не усомнился бы в родстве Гермионы с зельеваром, хоть она и не была на него похожа.

– «Чудесное воссоединение семьи!» – вслух прочел Регулус. – «Вследствие случайного стечения обстоятельств одному из самых знатных лордов Британии, Северусу Тобиасу Снейпу стало известно о существовании своей шестнадцатилетней дочери!»

– Гермиона?? – изумленно воскликнул Сириус и вырвал газету из рук брата.

– Значит, я не ошибся, – подытожил Регулус.

– Гарри, ты видел?! – не унимался Сириус. – Гермиона – дочь Снейпа? Что за чушь??

– Это правда, – сказала Стелла.

Сириус ошеломленно уставился на нее. Прошло какое-то время прежде, чем он смог осознать услышанное.

– Поверить трудно, – пробормотал он и опять посмотрел на фото, насмешливо отметив: – Как Снейп ее вырядил.

– А мне нравится, – чопорно заявил Регулус.

Гарри прыснул со смеху и весело поинтересовался:

– Ну что, мне замолвить за тебя словечко перед самой умной, доброй, понимающей и неимоверно чистокровной девушкой?

– Ха-ха, – убийственным тоном произнес Регулус.

– Извини, – хихикнул Гарри.

Было сложно относится к нему не как к своему ровеснику, учитывая тот факт, что Регулус выглядел на восемнадцать лет. К тому же, если мыслить здраво (хотя ситуация к этому не располагала), то логичнее считать, что ему восемнадцать, а не тридцать три – он ведь все эти годы не прожил. Поэтому было сложно не подтрунивать над ним.

***

Гермиона с закрытыми глазами лежала на носу яхты, вслушиваясь в ленивый плеск крохотных волн. Лучи солнца, казалось, проникали сквозь кожу до самой души, обдавая золотистым теплом и пробуждая мечтательное чувство сродни легкой влюбленности. Мысли, будто тая в жарком полудне, становились неясными и мягкими, и было сложно удержать их. Да и не особо хотелось.

– Дорогая, – Эйлин, наплававшись, поднималась на борт. – Скоро подадут обед, пора переодеваться.

Гермиона улыбнулась: леди Снейп могла проплавать все утро и совершенно не ощущать усталости, здоровье у нее было отменное. Сладко потянувшись, Гермиона отправилась в свою каюту. Стоило спрятаться от солнечных лучей, и в голову тут же лезли мысли о предстоящем понедельнике. Гермиона боялась даже представить свою встречу с однокурсниками – и с гриффиндорцами, и со слизеринцами. Хотелось, чтобы выходные никогда не заканчивались.

Она надела легкое ситцевое платье и поднялась на корму, где был накрыт небольшой столик на двоих. В субботу они ужинали вместе с капитаном, но обедать леди Снейп предпочитала вдвоем с Гермионой, чтобы «вдоволь наболтаться с внучкой». Часть их разговоров определенно показалась бы капитану-маглу странной.

– Сегодня вечером возвращаемся, – напомнила Эйлин. – Волнуешься, наверно?

– Это еще мягко сказано, – выдавила жалкое подобие улыбки Гермиона.

– О, не бери в голову, – отмахнулась леди Снейп. – Твои однокурсники будут шокированы не меньше тебя. Не думаю, что тебе стоит ждать каких-либо неприятностей. Во всяком случае, со стороны слизеринцев. Поначалу они будут вести себя настороженно из-за того, что тебя воспитали маглы, но потом… – она замолчала, очевидно, подбирая слова.

– Потом что? – хмыкнула Гермиона. – Примут как свою? Но я ведь не «своя» для них. Я не собираюсь принимать Метку, и не представляю, как…

Она хотела сказать «как Снейп это уладит», но было странно называть его Снейпом в присутствии Эйлин. А как тогда его называть? «Сэр» или «профессор» тоже звучит как-то глупо. Эйлин проницательно прищурилась.

– Скажи, Гермиона, а как ты называешь моего сына? Не в классе, а на уроках окклюменции, например? – поинтересовалась она.

– Я называю его «сэр», – пожала плечами Гермиона.

– А он тебя? – Эйлин определенно нашла ситуацию забавной.

– «Вы», – Гермиона не удержалась и изобразила холодный зловещий тон зельевара, вдобавок скрестив руки на груди и изогнув бровь.

Они дружно засмеялись.

– Но в последнее занятие он назвал меня Гермионой, – весело сказала она. – Очевидно, дабы подчеркнуть всю немаловажность одного запрета.

Эйлин опять засмеялась.

– Северус у нас прямо как дикобраз, – уведомила она. – В больших таких колючках, тяжелых, самому носить сложно, оттого и злится.

Гермиона хихикнула, представив, какое было бы лицо у Снейпа, услышь он это.

– Кстати, пользуясь его отсутствием, я выдам тебе страшный секрет, – Эйлин подалась вперед и заговорщическим тоном поведала: – Ту чудесную мантию он тебе по своей инициативе подарил, я тут ни причем.

– А он утверждал обратное, – тем же тоном ответила Гермиона.

Эйлин лукаво подмигнула ей.

– Сам выбирал, – сказала она. – Ворчал страшно. Что-то насчет того, что мода – худшее проклятие мира, и он никогда даже в кошмарном сне представить не мог, что ему придется выбирать одежду для шестнадцатилетней девчушки.

Гермиона засмеялась. Она не знала, правда ли это, но Снейп, с ворчанием выбирающий девчачьи мантии – зрелище довольно комичное, даже если существующее только в ее воображении.

– А я тут на днях пыталась выведать у него, как он познакомился с моей матерью, – невинно заметила она, рассчитывая получить интересующую ее информацию.

– О, наблюдать за развитием их с Гиневрой отношений было забавно, – улыбнулась леди Снейп. – Северус изо всех сил старался быть неприступным и холодным, но, впервые увидев их рядом, я поняла, что все его старания бесполезны, что бы он сам ни думал на этот счет. Однако подробности я узнала от Гиневры – мистер Снейп никогда бы не стал говорить о таких сентиментальных вещах. Ни в коем случае!

Они опять дружно засмеялись.

Поздно вечером Гермиона возвращалась в Хогвартс в прекрасном расположении духа: Эйлин безжалостно выдала ей немыслимое количество забавных случаев из детских и отроческих лет Снейпа. Относительно своих однокурсников она могла не волноваться: отбой уже был, и ей предстояло увидеться только с соседками по комнате.

Когда они с Эйлин аппарировали перед воротами школы, Снейп с дежурным аврором уже ждали их. Удобно быть дочерью одного из профессоров: можно и в школу вернуться в такое время, когда никого другого уже не впустили бы.

– Наконец-то, – процедил Снейп.

– Мы прекрасно отдохнули, – бодро сообщила Эйлин. – Спасибо, что поинтересовался. Заботливо с твоей стороны.

– Я взял на себя смелость предположить, что отдых прошел хорошо, раз вы вернулись не утопшими русалками, – невозмутимо ответил он.

– Действительно смело, – с укоризной сказала Эйлин. – Между прочим, я тут подумала, что наедине Гермиона вполне могла бы называть тебя Северусом.

Снейп перевел взгляд на Гермиону, и ей тут же захотелось отказаться от такой благодати.

– Вижу, ты согласен, – Эйлин смахнула несуществующую пушинку с плеча сына. – На другое я и не рассчитывала, – она повернулась к Гермионе. – Слышала, дорогая?

Гермиона с опаской покосилась на зельевара.

– Слышала, – пробормотала она.

– Господа хорошие! – рыкнул аврор. – Будьте-ка любезны поторопиться! Мне еще заново ворота запирать, а моя смена заканчивается через пять минут!

– Извините за неудобства, – улыбнулась Эйлин, пока Северус не успел огрызнуться. – Уже ухожу. Всего хорошего, мои любимые, не забывайте писать старой развалине.

– Ты не развалина, – одновременно возразили Гермиона и Снейп.