Черное сердце (ЛП)

Кассель,

слабым голосом зовет Сэм. — Все ведь будет хорошо, да?

Обязательно,

киваю я.

Извинись за меня перед Даникой,

в уголках его глаз блестят слезы. — А маме скажи…

Молчи, Сэм,

сурово обрываю его я. — Говорю же, все будет в порядке.

Возьми тампон, смочи его йодом и обработай пулевое отверстие,

бурчит врач.

Но…,

не знаю, как это делается.

Разрежь его брюки,

с досадой отвечает доктор и берет какой-то бурый флакон и большую иглу.

Пытаясь унять дрожь в руках, достаю из чемоданчика ножницы и разрезаю штаны Сэма. Ткань легко расходится в стороны, и я вижу рану — прямо над коленом, маленькое отверстие, полное крови.

Когда мои пальцы прикасаются к коже Сэма, смазывая ее коричневым раствором, он морщится.

Все нормально, Сэм,

говорю я.

Уортон тяжело опускается в кресло, стоящее на другом конце комнаты, и сжимает голову руками.

Врач подходит к Сэму, держа в руках шприц. Постукивает, чтобы вышли пузырьки воздуха.

Это морфий. Снимет боль.

Сэм удивленно таращит глаза.

Нужна же тебе анестезия,

говорит врач.

Сэм сглатывает и, с видимым усилием кивает.

Врач вводит иглу в вену на руке Сэма. Тот издает странный звук — то ли стонет, то ли сглатывает.

Как думаешь, он ей правда нравится? — Спрашивает Сэм. Понимаю, о ком он. О Барроне. И не знаю, что ответить — честно, не знаю.

Доктор смотрит на меня, потом снова на Сэма.

Нет,

говорю я. — Но, пожалуй, сейчас тебе не стоит волноваться на этот счет.

Отвлекает…,

Сэм закатывает глаза и обмякает. Наверное, заснул.

Теперь тебе придется его держать,

говорит врач. — А я извлеку пулю.

Что? — Спрашиваю. — Как держать-то?

Просто не давай особо дергаться. Мне нужно, чтобы его нога была неподвижной. — Он смотрит на декана Уортона, сидящего на другом конце комнаты. — Вы. Подите сюда. Кто-то должен подавать мне зажим и скальпель, когда потребуется. Наденьте вот эти перчатки.

Декан встает и, словно во сне, идет через комнату.

Обхожу стол и встаю с другой стороны; кладу одну руку на живот Сэма, а другую — на бедро, навалившись всем телом. Он поворачивает голову и стонет, но при этом не просыпается. Тут же отпускаю его и делаю шаг назад.

Держи его. Он ничего не вспомнит,

говорит врач — но этот ничуть меня не успокаивает. Я тоже много чего не помню, но это же не значит, что ничего не было.

Кладу руки на прежнее место.

Доктор Доктор наклоняется и обследует рану. Сэм снова стонет и пытается повернуться. Я не пускаю его. — Он будет в полубессознательном состоянии. Так безопаснее, но тебе придется потрудиться, чтобы он не дергался. Думаю, пуля все еще в ране.

Что это значит? — Спрашивает декан Уортон.

Это значит, что придется ее извлечь,

отвечает врач. — Дайте скальпель.

Когда острие скальпеля погружается в тело Сэма, я отворачиваюсь. Сэм бьется и вырывается, и мне приходится навалиться на него всем весом, чтобы удержать. Когда я снова поворачиваю голову, доктор уже сделал глубокий надрез. Кровь так и струится.

Расширитель,

говорит врач, и Уортон подает ему инструмент.

Зажим,

просит доктор.

А что это? — Спрашивает Уортон.

Серебристая штуковина с изогнутым кончиком. Не торопитесь. Мне-то не к спеху.

Бросаю на врача свой самый злобный взгляд, но он и бровью не ведет. Вводит инструмент в ногу Сэма. Сэм тихо стонет и легонько дергается.

Тщ-щ,

говорю я. — Уже почти все. Еще чуть-чуть.

Вдруг из ноги вырывается фонтан крови, забрызгав мою грудь и лицо. Потрясенно отшатываюсь, и Сэм едва не валится со стола.

Держи его, идиот! — Орет доктор.

Хватаю ногу Сэма и придавливаю ее к столу. Кровь идет толчками, вместе с ударами сердца — то сильнее, то слабее. Крови ужасно много. Она на моих ресницах, ею испачкан мой живот. Я чувствую только запах крови, ощущаю лишь ее вкус.

Держи его по моей команде— я не шучу! Хочешь, чтобы твой друг умер? Держи его. Нужно найти сосуд, который я задел. Ну где там зажим?

Кожа Сэма липкая на вид. Губы посинели. Отворачиваюсь, чтобы не видеть, что делает врач, впиваюсь пальцами в мышцы друга, держу его изо всех сил. Стискиваю зубы и стараюсь не смотреть, как доктор перевязывает артерию, вытаскивает пулю и начинает зашивать рану черной нитью. Наблюдаю, как вздымается и опадает сэмова грудь, и говорю себе, что пока он дышит, стонет и дергается, пока он чувствует боль, он жив.

Ему нужно пару недель принимать антибиотики. В противном случае ему грозит заражение,

говорит врач, промокая рану марлей и снимая окровавленное пончо. — Выписать рецепт я не могу, но вот этого на неделю хватит. Свяжитесь с моим автоответчиком, когда понадобится еще.

Понятно,

говорит декан.

Мне тоже все ясно. Доктор Доктор не может выписать рецепт, потому что его лишили лицензии. Поэтому он и выполняет заказы Захарова — и наши тоже.

А если понадобиться здесь прибрать, я знаю надежных людей.

Это было бы очень кстати.

Их послушать — цивилизованные люди обсуждают общие темы. Представители двух благородных профессий — врач и учитель. Наверное, несмотря ни на что отнюдь не считают себя преступниками.

Когда доктор направляется к выходу, достаю из кармана телефон.

Что вы делаете? — Спрашивает декан Уортон.

Звоню его девушке,

отвечаю. — Кто-то ведь должен побыть с ним сегодня. Я не могу, а вы ему точно не нужны.

У вас есть более важные дела?

Смотрю на Уортона. Я устал до предела. И мне ужасно жаль, что я не могу остаться — ведь это я виноват в случившемся. Мой пистолет. Мои дурацкие шутки с Миной, палец в кармане, имитирующий пистолет — конечно, умнее некуда!

Я не могу.

Я запрещаю вам звонить и вызывать других учащихся, мистер Шарп! Ситуация и без того запутанная.

Только попробуйте,

мой затянутый в перчатку палец оставляет на кнопках бурые следы.

Нашел его? — Вместо «алло» говорит Даника. — Как он?

Связь довольно скверная. Голос прерывистый, далекий.

Можешь зайти в кабинет декана Уортона? — Спрашиваю я. — Если да, то поспеши. Ты очень нужна Сэму. Будет очень кстати, если ты придешь. Только не волнуйся. Пожалуйста, не волнуйся и скорее приходи.

Даника говорит, что придет таким удивленным тоном, что я понимаю, что, наверное, мои слова ее очень удивили. Все кажется каким-то пустым.

Вам лучше уйти,

говорю я декану Уортону.

К приходу Даники его уже нет.

Она окидывает взглядом комнату, заляпанный кровью ковер, лампы на книжных полках, Сэма, без сознания лежащего на столе Уортона. Смотрит на его ногу, потом на меня — я сижу на полу, голый по пояс.