Паутина (СИ)

- О чём ты?! - крикнула я, глотая слёзы. Удо повернулся к стеклу и провёл по нему рукой. Внутри что-то замелькало, постепенно на стекле стал прорисовываться смутный образ, а волшебник, загородивший стекло собой, всё говорил и говорил, не переставая:

- Фон Эйбен влюблён... как смешно. Как глупо: он влюблён в мою невесту. А телохранитель доказывает, что Янош - предатель, только потому, что тот убил следопыта... А он говорил правду... а принц, который всем лгал, ему не верит... Смешно. Янош ведь сразу что-то заподозрил, Аннушка. Но у него в голове не могло уложиться, почему кто-то выдаёт себя за тебя, - Удо постучал себя по голове, закашлялся, а потом продолжил. - Старый король Ловеран хорошо придумал: было сложно поменять вас местами. Так же сложно, как внушить всему королевству, что Кеслер - всего лишь маленькая, страшненькая девочка, мать которой прибыла из дальних стран. А Милош - телохранитель, ангел с неведомой силой, которому поручено охранять самую сильную волшебницу королевства. А от кого охранять? От меня! - Удо перешёл на крик. - Ты говоришь, что Анна Кеслер никогда не попадёт ко мне?! Хочешь увидеть портрет моей невесты, намалёванный старым полоумным монахом десять лет назад?! Так смотри! Смотри и не дай обмануть себя! Десять лет ты носила чужое имя!..

Удо отошёл от стекла, открывая предо мной ставший чётким образ. На меня смотрела девушка с короткими белыми волосами и карими глазами. Она была одета в белое подвенечное платье, на белых щеках играл неправдоподобный румянец, она наигранно улыбалась. В портрете было так сложно признать себя, но было очевидно - там была нарисована именно я. На фоне, за белой колоннадой был осенний пейзаж: кровавое солнце садилось за окрасившийся бардовым лес.

Волшебник опёрся локтями о моё кресло и, нагнувшись, прошептал:

- Узнаёшь? - его леденящий душу голос, обжёг своим дыханием. Слово показалось змеиным шипением, картина, обстановка и сам Удо слились в одно пятно, когда я упала в обморок...

Когда я очнулась, мои руки уже не были связаны, в окно светили ярко две луны. Удо возился у камина, пытаясь разжечь огонь. Я огляделась и поняла, что в башне не было двери, и хотя я прекрасно помнила, что попали сюда мы именно через дверь, никаких следов входа, выхода или попросту люка не наблюдалось. Я тихо встала и подошла к окну. Узкое, в него невозможно было пролезть взрослому человеку; оно выходило в сторону города. Внизу, насколько я могла разглядеть, на улицах было пусто. "Значит праздник уже закончился", - подумала я и про себя прибавила: "значит, они уже начали меня искать". Словно прочитав мои мысли Удо проговорил:

- Они начали искать тебя, не беспокойся. Но мы успеем. До утра они сюда не проникнут, а при последней утренней звезде мы совершим обряд, - он подошёл сзади и взял меня за руку.

Я выдернула кисть и отошла в сторону, сердцу было тесно, оно не умещалось у меня внутри и хотело вырваться наружу. В голове бился вопрос, и я не могла не задать его:

- Зачем это тебе?!

- Я влюблён, - ответил Удо, отворачиваясь к камину.

- Я тебе не верю. Я знаю, теперь знаю, что это не так.

- Ты всё вспомнила? - Удо встревожено посмотрел на меня. Постепенно я начинала осознавать, что происходит, вспоминать ту ночь, когда мы бежали. Я чётко вспомнила отца Ани, открывшего портал. Передо мной вдруг всплыли картины моего детства; всё, как в тумане, но главное я помнила - Удо хотел жениться на мне не просто так.

- Я помню, как мне сообщили о твоём намерении. Я помню лицо моей матери, когда отец сказал ей, зачем тебе это надо, но я никак не могу вспомнить, зачем...

- Что ж, - он обречённо вздохнул и подошёл к окну. - Подойди сюда. Что ты видишь? - он показал мне на город.

- Город, дворец... - начала перечислять я. Удо затряс головой:

- Нет, нет! Смотри дальше, смотри на всё.

Я вглядывалась вдаль, но ничего не видела. Я опустила глаза на очертания города, но вдруг словно что-то сверкнуло в моей голове:

- Саурваль, - прошептала я.

- Совершенно верно! - согласился Удо. - Правильно! Правильная пятиконечная звезда, а мы...

- В самой вершине, - закончила я. - Это гигантский портал!..

- Будет, как только мы станем мужем и женой, - с гордостью заключил Удо. - Твой отец, герцог Кеслер, был поистине великим волшебником. Куда более великим, чем герцог фон Милош и граф Эдельвейс вместе взятые. Они лишь развили идею, которая хранилась в вашей семье не одно поколение. Тем более, что это твой прадед построил этот город, заложил его в форме правильной пентаграммы. Уже тогда был известен тот мир, и он хотел, чтобы они стали нашими друзьями. Для этого он построил большой портал, но не смог осуществить свой замысел - для того, чтобы открыть его, понадобилась бы огромная волшебная сила. Больше той, какой обладаю я, больше той, какой обладаешь ты, но вот вместе... Мы сможем это сделать.

- Но ты ведь не дружбы хочешь, - прошептала я, глядя ему в глаза. - Ты хочешь править... Чем? Этим королевством? Этой планетой?

- Зачем мне малая часть, когда я могу получить власть над обоими мирами?! - прогоготал Удо. - Я наводню тот мир волшебством, а этот техникой, и никто во всей вселенной не сможет мне помешать. Мы будем править в самых развитых мирах, они объединятся под нашей властью!..

- Никогда, - проговорила я, давя в себе отвращение к этому человеку. Король, Кардинал, Тезарус этого не допустят!..

- Никто ничего не поймёт! Не успеют понять. Этим утром мы откроем портал! Мои войска уже готовы, они ждут за лесом.

- Тот мир тебя не впустит... - я искала малейшую зацепку, чтобы убедить Удо в том, что ничего не выйдет.

- Пока я тебя искал, я выяснил одну маленькую немаловажную деталь, Удо ненадолго умолк, выудил из-за пояса маленький мешочек с бело-золотистым содержимым. - В том мире нет "часов". Они даже не заметят, как я их завоюю, - проговорил Удо, нарочито растягивая слова.

Моё сердце упало, глухо стучала в мозгу мысль: как же мама, Танька, отчим, Юмэ? Что случится с городом и со всеми его жителями? Даже если замысел Удо не удастся до конца, жизнь обоих миров будет навеки сломана, повёрнута в другое русло.

Удо подошёл к своему столу и начал мешать ингредиенты в какой-то плошке. Я смотрела в окно, и тут мне в голову пришла совершенно дурацкая, ничем не оправданная мысль. Я сдёрнула с шеи накидку и на вытянутой руке просунула её в оконный проём. Пальцами на стене с подветренной стороны я нащупала острый выступ и, надеясь на удачу, зацепила за него кусок ткани. Из-за сильного ветра, разыгравшегося к ночи, я не знала, сколько продержится мой шарф, но, во всяком случае, смела хотя бы надеяться, что этого времени хватит, чтобы кто-нибудь его заметил.