Шерсть седой овцы (СИ)

«Слушай, я…» - меня пробило на печаль и грусть после длинного молчания. Я успел заметить синяки и ссадины на теле Макс, когда раздевал её. Я должен был извиниться перед ней. Даже если я не умею извиняться – я должен. Иначе я останусь тотальным говнюком на всю свою жизнь. – «Хочу извиниться за погром… за драку эту… Я просто уже давно хотел подорвать свой дом и уйти… А тут такие новости. Хех… Я даже удивился, когда ты мне… ну… в нос дверью. Тут нужно иметь огромные… храбрость иметь нужно, в общем…»

Пока я бубнил непонятный бред, Макс аккуратно забрала у меня книжку и карандаш, стараясь написать что-то. Спустя множественные попытки я увидел единственное слово: «Простите меня», а над ним – куча перечёркнутых попыток сказать именно это слово.

«За что? За драку?» - Макс едва заметно кивнула мне в подтверждения, и это заставило меня слегка засмеяться. Своим смехом я даже удивил её, заставив обернуться. Она тут спасла сотни, если не тысячи людей от ужасной катастрофы, а потом ещё и извиняется за это, приписав к своему извинению: «За то, что влезла не в своё дело.» Я засмеялся ещё сильнее от этой надписи: - «Блин, Макс… Тебе за это «Спасибо» требовать надо. Я вообще в шоке был от того, что ты решила поставить меня на место. Мне извиняться надо и только мне. Ну а тебе… награды… почести…»

Кто бы мог подумать, что я так сильно могу удивить кого-то. Нет… Что я смогу похвалить кого-то! Из моего рта выходили только грубости и брань всё это время, а тут… Ну… Я сам не знал, как это у меня выходит. Макс моментально выпрыгнула из моих рук, передала мне книжку и вновь прыгнула на меня, но на этот раз укрывая не только себя, но и меня. Села на мне поудобнее, обняла руками и ногами и закатала нас обоих в один кокон, словно неумелый паук. И она даже не стеснялась своей наготы. Точнее… она слегка румянилась, да, но ей было в основном плевать на всё это. На книжки же было написано: «Что-то мне подсказывало, что я должна была вас утихомирить, Господин Гоул. Силой. Ещё раз простите меня за это.»

«Да и ладно… главное остались целы, верно?» - с такими словами можно было только согласиться. Макс, кивнув с улыбкой, расположилась на мне поудобнее и… забылась. Я скатился к кровати, лёг на спину и начал медленно закрывать глаза, пока Макс писала что-то в книжке. Долго писала. Так долго, что я начинал засыпать к тому моменту, когда она начала заканчивать своё эссе. С широкой улыбкой она протягивала мне эту книгу, в которой две (Две!) страницы были полностью исписаны. Где-то она зачеркнула ошибки, где-то начинала предложение заново, но вся суть текста была ясна. И вот, что она написала:

«Не ругайтесь на меня, Господин Гоул, но я услышала много различных вещей от Хэнни. Вы велели мне не верить ей и не водиться с ней. Я же, всё время общалась с ней, и узнала многое о вас, о ней, и о ваших взаимоотношениях. Может она и преувеличивала некоторые истории, или даже лгала, но теперь я начинаю более-менее ей… верить. Вы упоминали некоторые детали с Господином Маусэром о «вылазках», и вспомнила рассказ Хэнни о том, как вы несколько раз спасли её от смерти. Как вы, своими собственными руками, одолели огромного слизня, схватившего её в пещерах! Как вы пришли ей на помощь, когда она оказалась в руках каннибалов! Даже меня вы спасли от смерти, и я не сразу осознала это! Вы – настоящий герой в моих глазах, Господин Гоул. Я просто не могла смотреть на то, как мой герой медленно превращается в злодея.»

«Ох… ты многое пропустила, Макс.» - я расплывался в улыбке. Возвращал книжку в её руки, забавляя себя всей иронией, скрытой в моей жизни. Я столько вещей сделал, и она даже не знает о них. Называет меня «героем». Эх… комедия, блин! - «Тут люди меня боятся сильнее, чем атомной бомбы. Я пролил крови в таких количествах, что ни одна война кланов не может похвастаться подобной жестокостью и кровопролитием. Звучит нарцистично и самолюбиво, не спорю. Я сам сомневаюсь в том, что всё это - правда чистой воды. Но люди то сами об этом воркуют! Не пускают меня в город, который я сам лично построил! Даже на Арену меня приглашать перестали! А всё потому… потому что меня боятся. Слишком уж я нагремел. Дай мне повод их стены снести – снесу ведь. А то, что я сделал для тебя и Хэнни – случайность, которую я не предвидел. Я Хэнни, как и тебя, мог зарезать без задней мысли. А получилось…»

Макс вновь написала что-то в книге. И написала быстро. А только я взял книгу в руку – Макс прижалась ко мне всем телом и начала обнимать, щекотать и поглаживать, растягивая на лице улыбку. Можно было бы просто спросить её: «Ты упоролась?», но в книге уже был написан ответ: «Хэнни говорит, что вас никто не ласкает и не тискает. Вот вы и злой.»

Довольно странное оправдание её действиям. Да и… как это должно меня успокоить?

«Ты действительно думаешь, что это поможет?» - Макс энергично кивала мне в ответ. Всё ещё старалась защекотать или… затискать меня. Я ей не Оцелот! Мне это не помогает успокоиться! Но мне… нравилась её упёртость. Она решила меня успокоить, и она решает достигнуть своего. За такое лишь сильнее уважают человека. – «Давай, не дури. Отдыхай.»

Я начал ворошить волосы на её голове пальцами. Вызвал у неё лёгкое удивление, а за ней – довольную улыбку. Макс прекратила тискать меня. Сделала небольшую остановочку, хоть эта остановка не была самой обычной. Она тянулась к моей руке и улыбалась, а потом и вовсе взяла мою ладонь и прижала её к своей щеке, прижимаясь ухом к моей груди. Может она просила погладить ей щеку? Хрен знает, чего она хотела, но я гладил её щёки и шею, а порою и плечо. Это ей нравилось, как я понял. Вскоре она вновь протянула мне книжку, перевернув страницу. На странице был заранее написан вопрос: «Вы заинтересованы кем-нибудь?». Вопрос странный, но я ответил на него честно.

«Не думаю, Макс. Я не слишком общителен и… Короче, скажем так: Я не слишком лажу с людьми. Привык жить один и справляться с проблемами самостоятельно. Так всегда было.» - Макс была слегка запутана моим ответом. Что-то писала в своей книжке и зачёркивала слова, пока я попросту не отобрал у неё книжку. Своими действиями я заставил её вздрогнуть и испугаться. Вжаться лицом в мою грудь, краснея от стыда. Я мог разобрать среди зачёркнутых слов: «Но ведь Хенни вас…» и «Вы с Хэнни ведь…», но ничего более. Сразу было понятно, что она хотела взять в пример: - «Нет. Хенни меня в постель уводит только по обстоятельствам. Выиграла спор, затащила в слизня, утомила и занялась уринотерапией… Я бы не соглашался на подобные деяния, если бы не «случай». Это… эх… скажем, что она насилует меня.»

Макс выдала несколько незвучных смешков, услышав моё оправдание. Раскраснелась и расплылась в улыбке, лениво подползая ко мне. Она положила раскрытую книгу рядом со мной и начала писать что-то одной рукой, аккуратно поцеловав меня в шею. Не знаю почему, но для неё это показалось хорошей идеей. На книге же она написала вопрос: «Я могу воспользоваться случаем, Господин Гоул?»

«Так, ты уже превращаешься в Хэнни? Решила изнасиловать меня, хитрая морда?» - мои слова переклинили у Макс в голове. Она моментально помотала головой и привстала, начиная поспешно писать что-то в книге. А потом, в спешке, показала мне написанное: «Нет! Вы меня не правильно поняли! Я не извращенка! Клянусь вам!», с тревогой наблюдая за мной и прикрывая оголённую грудь покрывалом. Странно… Тогда… - «И что тогда ты собираешься делать? К чему это?»

Макс пришлось перевести дыхание на какое-то время. Вновь обустроиться на мне и спокойно написать то, что нужно. Ей было стыдно писать. Это было по лицу видно. Она сжимала губы, зачёркивала слова и, вновь вздохнув, продолжала писать, покрываясь краской. А когда закончила – завернулась в одеяло и покрывала, поднявшись с меня.

«Хэнни призналась, что… даже если вы ненавидите её – вы нравитесь ей. Она сказала, что я нравлюсь ей. Говорила приятные вещи и ласкала губами. Потому я и спросила вас. Может вам… тоже кто-то нравится.» - вот так вот она и написала. Без секретов и издержек. Хотя… я всё равно не понял, что она имела в виду. Может не правильно, но понял.