Зачарованный

— Не сильно там ерзай, — говорит мне сестра лебедей. — Они очень тонкие.

Ладно, по крайней мере, я не смогу поворачиваться и видеть Филиппа с Мэг. Ей действительно симпатичен этот парень? В промежутках между поцелуями он называет ее «моя дорогая маленькая черепашка», «мой крошечный тритончик» и «мой изящный комодский варан». Принц не вспоминает никого из животных поумнее, чем эти, но возможно, отбывая свой срок в обличье лягушки, он стал увлекаться рептилиями и амфибиями? Мэг не переставая хихикает, что очень на нее не похоже. Я прошу Каролину включить радио — не могу их слышать. Но каждую романтическую песню Мэг сразу же объявляет «нашей», пока я в результате не переключаюсь на рэп. Кажется, все это делается мне назло. Только ведь Мэг не знает, что мучает меня, так как не знает, что я ее люблю.

А до Саут-Бич ехать четыре часа!

Мы приближаемся к мосту Севен-майл, длина которого, как и предполагает его название, семь миль. Он соединяет нижние острова гряды Флорида-Кис с верхними. Тут лишь две полосы движения, что немного пугает. Днем это красиво — виадук подвешен между небом и водой. А сейчас — одна сплошная черная дыра, пропасть, будто мчишься по Космической горе в Диснейленде без страховки.

— Ми, конечно же, полетим в мой замок в Алории, — Филипп перекрикивает рэп, — и там сразу же поженимся.

Четыре! Часа!

— Ты хочешь сказать — после того, как я закончу учебу? — уточняет Мэг.

— Учебу? — Принц так произносит это слово, будто никогда раньше его не слышал, хотя в остальном его английский вполне хорош — Но зачем, моя маленькая ящерочка? Моей жене не нужна никакая учеба. Тебе же, в конце концов, не придется работать.

О-о-о, парень. Мэг это не понравится. Но она ничего не отвечает, наверное давая ему возможность еще помолиться, чтобы он смог окончательно расшибить себе лоб.

И он с успехом это делает.

— Молодой женщине не нужно образование. Получив диплом, девушки только начинают задавать неприятние вопросы и портят все впечатление. Принцесса должна бить очаровательна.

Стив Мартин в фильме «Роксанна» говорит: «Как бы я ни восхищался твоей обувью… но совсем бы не хотел оказаться сейчас в ней на твоем месте».

Я бы не хотел оказаться во вьетнамках Филиппа в тот момент, когда он советует Мэг не слишком умничать.

Я жду, когда Мэг порвет его на части, но она просто спрашивает:

— Так что же я буду делать целыми днями, если не буду работать или учиться? Стирать твое белье?

— Стирать? — улыбается принц. — Ти рассмешила меня, моя маленькая гиена. У нас для этого будут слуги.

— А я? — Голос Мэг все еще спокоен. — Что буду делать я?

Филипп делает паузу, как будто размышляя, а это явно сложный для него процесс. Я смотрю на черную пенящуюся воду в сотнях километрах под нами.

— Ти будешь делать то же, что моя мама, а до нее и моя бабушка, — наконец прерывает молчание он. — Ти будешь ходить по магазинам, общаться, рожать детей, следить за своим внешним видом…

— Моим внешним видом?

— Опасность! Опасность! — тихо хихикаю я, сотрясая рубашки. Каролина бросает на меня гневный взгляд. — Извините.

— Oui, — соглашается Филипп. — Принцесса должна всегда виглядеть на сто процентов, а это как полний рабочий день — маникюр, стрижка, макияж, спорт. Конечно, ma mere и моя сестра — у них природная красота, но в Европе ведь есть отличние пластические хирурги.

— О!

Вопль Мэг настолько громок, что сестра лебедей вздрагивает, и машину резко кидает влево, почти на встречную полосу с приближающимся по ней грузовиком. Каролина выворачивает, и у меня перед глазами проносится вся моя жизнь.

— Ты сошла с ума, женщина?! — кричит принц.

— Что?

Каролина в ярости поворачивается, из-за чего автомобиль опять заносит.

— Он просит прощения, — говорит Мэг, — но, пожалуйста, следите за дорогой.

— Я не прошу прощения, — возражает Филипп. — Вот поэтому женщинам и нельзя водить.

— Конечно, — отвечает Мэг. — Это действительно очень разумно.

В зеркало заднего вида я замечаю, что она немного придвинулась к принцу.

— Ты не мог бы еще мне рассказать о пластических хирургах? Я всегда хотела уменьшить нос.

— Нос — это не проблема. У тебя он симпатичний.

— Ну спасибо.

— А вот твой подбородок маленький.

— Знаешь, — говорит Мэг, — ты очень симпатичный. Может, нам лучше целоваться, чем болтать?

Они целуются, и я думаю, что было бы, если бы мы упали с моста.

Я пытаюсь уснуть, хотя это непросто, потому что Каролина ругает меня всякий раз, лишь только я шевельнусь. Просыпаюсь я задолго до того, как мы достигаем материка и нужно показывать, куда ехать. Потом еще немного дремлю.

Мы подъезжаем к работнику парковки «Корал-Рифа» уже почти в пять утра. Я дома. В голове роятся мысли обо всем том, что случилось за последние несколько дней. Жаль, нельзя вернуться в то время, когда я не знал, что помимо счетов и тяжелой работы существуют еще говорящие животные, колдуньи, гиганты, в то время, когда Мэг была моим лучшим другом и не собиралась становиться королевой Алории.

Интересно, сколько людей считают свою жизнь трудной, тогда как в действительности она могла бы быть гораздо сложнее? Интересно, сколько людей не ценят того, что у них есть?

— Не могу поверить, что это все со мной происходит, — произносит рядом голос Каролины.

— Да-а, я тоже.

Но потом я осознаю, что она говорит о лебедях, о воссоединении с братьями и сестрами. Хоть кому-то будет хорошо в результате всего этого. Только не мне.

— Да, это потрясающе, — отвечаю я. — Пойдемте.

В холле тишина, никого нет. Ночной портье уставился в монитор своего компьютера. Пока мы входим, неся рубашки, Каролина осматривается. Она ослеплена.

— Bay! Они здесь живут?

— Это ведь отель достаточно низкого уровня? — встревает принц.

Не успеваю я себя остановить, как уже прошу его заткнуться.

— Что?! Что мне сказала эта деревенщина?

— Эй, бездельник, я потратил кучу сил на твои поиски. Я старался ради твоей сестры, потому что она очень переживает и, в отличие от тебя, с ней приятно общаться. И самое меньшее, что ты можешь сейчас сделать, — это закрыть свою варежку на пару минут.

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать! Я принц!

— Если бы не я, ты бы все еще был лягушкой. Мертвой.

Мэг прижимает палец к губам Филиппа.

— Не позволяй ему себя расстраивать, дорогой. Он просто завидует нашей любви.

Клянусь, она улыбается, когда говорит это.

— О, ти так права, — отвечает ей Филипп, — мой ма-а-аленький морской ежик.

Тем временем Каролина обнаружила фонтан и лебединый домик.

— О боже! Это они? — Она бежит к ним, рубашки из цветов развеваются.

Ее крик так громок, что заставляет ночного портье оторваться от экрана.

— Чем могу вам помочь?

«Не обращай на нас внимания. Не обращай на нас внимания, как обычно».

— О, все в порядке. Эта женщина со мной.

— Скажи ей, что нельзя обниматься с лебедями.

Я смотрю на Каролину — именно этим она и занимается. Трогает их, говорит с ними, хотя у нее и нет волшебных наушников. Они окружают ее, тянут головы во все стороны и издают счастливые лебединые звуки.

— Скажи ей, — говорит портье и начинает собирать свои вещи, ключи, журналы.

Я смотрю на часы и понимаю, почему он поднял голову. Да потому, что собрался уходить. А это может означать только одно…

Фарнесворт!

Я бегу к Каролине.

— Подожди! — кричу я.

Ее родственники летают над ней, их длинные шеи обвивают ее, как змеи. Дверь проворачивается, и входит управляющий.

— Что вы делаете с моими…

Но слишком поздно. Рубашка уже надета на одну из птиц. Ее крылья опускаются под собственным весом. Шея сгибается пополам, и на мгновение кажется, что лебедь исчезает.

А потом начинает расти. Полметра, метр, пока не становится мужчиной, взрослым мужчиной с длинными волосами. На нем потертые джинсы, гавайка с принтами и сандалии.