Чужая душа - потёмки (СИ)

Купцы, разумеется, расстроились, узнав, что сеновал отменяется. Нет, я бы и так с ними не пошла: не нравятся, но обидно, когда тебя за болезную держат. Поцеловать да потискать я бы позволила — в качестве платы за беспокойство, но в меру. Как-то не улыбалось по рукам ходить.

Они, конечно, попробовали, намекнули так ненавязчиво: а не отдохнуть ли в той роще? Не, в рощу-то я пошла, пожевала чужой провиант, губки бантиком понадувала… А потом сообщила сенсационное известие. Видели бы вы, как лица вытянулись! И всё, плакала моя мягкая подстилка. Набычились, надулись: обманула, девка! Сразу за проезд деньгу содрали. Ладно, в кошельке кое-чего осталось. Немного, но ведь студентам стипендия положена.

Хендрик, к слову, огорчил. Вот где он, спрашивается? Любимая жена сбежала — а ему хоть бы хны! Я беременная, между прочим, и не от печной заслонки. Или ему плевать? Баба с возу — кобыле легче. Вот припомню я тебе, Хендрик, утру нос мерзавцу этому. Будет знать, как о супруге заботиться.

Потом выяснилось, что муж не бессердечная скотина. Уж не знаю, кто из нас двоих был ему нужен: я или постоялец в животе, — но нагнал в одной харчевне. Я, разумеется, юркнула в подсобку, попросив купцов не говорить, что меня видели. За монету согласились соврать, что с собой не брали, ведать не ведают.

Наблюдала за ним через щёлочку, всё ждала, что харчевню обшарит — увы и ах! Есть уселся, с подавальщицей ворковал. Так бы глаза и выцарапала! Ей. А ему… Умею я визжать на одной ноте — разбойники обзавидуются.

Еле удержалась, чтобы не подойти, не плюхнутся нагло мужу на колени, чмокнуть в щёку и заняться содержимым его тарелки. Глаза бы у той ведьмы повылезали, быстро бы смоталась, вертихвостка. Хендрик же… Ох, Хендрик, я тоже нотации читать умею, выдумала бы что-нибудь о супружеской верности и любви ко второй половинке. Что-то последняя в последнее время поостыла. Или дело в том, что я теперь корова? Толстая, с отекающими ногами, которую то тошнит, то страшный жор одевает. А теперь, вот, кустики…

Словом, я обиделась. Всё ждала, что в пути нагонит, — и не подумал.

Наконец мы добрались до столицы. Она, конечно, не чета нашему городу — и больше, и красивее. А стены такие высокие! Как и мусорные кучи. Я хихикнула: куда без них! Забираются горожане наверх и отпускают в свободный полёт весь свой хлам. И лежит он спокойненько в овраге, миазмы испускает. Заумное словечко «миазмы» я переняла у мужа: Хендрик когда-то со мной разговаривал не только о кастрюлях.

Как ни хотелось, пришлось слезть: с пеших въездной пошлины не берут. Или это только с таких убогих, как я? На всякий случай состроила скорбное лицо и придумала легенду о бродяге-муже, который обрюхатил и бросил, а я к маме иду. Надеюсь, где мама живёт, спрашивать не станут.

Моя особа оказалась вовсе проигнорированной. Так, мазнули взглядом — и гуляй, локтями, то есть, работай. Толчея у этих ворот — базар позавидует! Хоть и вправду лягайся.

С горем пополам, не растеряв вещички и не родив, протиснулась за стены и разинула рот. Святые отцы, куда ж мне теперь! Где эта бесова Академия? Я-то, по дурости, полагала, что быстро её найду — ага, щас! Вот новых хозяев кошелька — это запросто, так что рот закрыла, а кошелёк намертво к себе прижала. Потопала туда, куда люди шли — авось хоть на местную базарную площадь выйду.

Нет, домища-то! Мы с Хендриком в таком живём — но он же маг! А тут у самых стен стоят — явно, не богатые обитают. Всё, я тоже другие хоромы хочу. Выучусь, заработаю денег и построю.

Пару раз меня чуть не задавили, ещё с десяток — чуть не затоптали. Головой вертеть было решительно некогда: не упасть бы! Лучше стало, когда по бокам улицы появились деревянные настилы: по ним всадники не скакали, повозки не сновали. Зато ходили разносчики, серьёзно затруднявшие передвижение.

Меня действительно вынесло на площадь и даже рыночную. Только на центральную она совсем не походила. Пошаталась по рядам, приценилась к вещичкам, купила пирожков и кувшинчик морса — я запасливая, бережливая, да и подкрепиться не помешает, — и решила вспомнить, что язык не только до неприятностей доведёт.

Оказалось, что Академия совсем в другой части города, и топать мне до неё столько, что ноги собью. Ничего, такой мелочью меня не остановишь. Заодно узнала, как же зовётся столица нашей славной Златории — Вышград. Не смейтесь, землеописание в сферу моих интересов до этого не входило, так что столицу я по-свойски именовала просто столицей.

Пристроившись на скамеечке в каком-то садике — уютно тут, особенно на солнышке, пообедала и отправилась покорять сердца учёных старцев. Что-то подсказывало, что я окажусь самой великовозрастной среди поступающих мальчиков и девочек. Хоть бы девочки-то были! Должны: ведуньи не из воздуха берутся.

Дорога весело бежала под горку. Мне нравилось: не люблю монотонность пейзажа. Хотелось бы, чтобы Академия стояла на горушке: смотрела бы я оттуда на Вышград. Похоже, моей мечте суждено было сбыться: что-то там, впереди, маячило. С башенками и флюгерами.

Решила, что ничего не потеряю, если остановлюсь и погляжу, мимо чего прохожу. Да и живот напоминал о себе, притягивая к земле. Плюхнулась на крыльцо какого-то дома, уставилась на горгулий напротив. Такими детей пугать — а они водостоки охраняют.

Дома сплошь каменные, вход в иные прячется за решётками. Сразу видно, богатые люди живут.

Интересно, а королевский дворец где?

Повертела головой, но ничего кроме башенок в просвете улицы не увидела. Ещё липы сплошь в золоте цветения. Огляделась по сторонам, полезла рвать: липовый цвет — одно из первейших снадобий. Кажется, кто-то против: вот уже бежит ко мне с криками какой-то мужчина. Ну да, они в чужом саду, ну да, я на ограду залезла — невысоко, высоко-то я не могу. Пришлось слезть, извиниться и топать дальше.

Академию окружала ограда. Не витая, а самая обыкновенная, с острыми верхушками копий. Видимо, чтобы студенты не лазали. За ней — парк. Деревья и кусты подстрижены… Хм, это я поторопилась: подстригали их не ножницами, а местными заклинаниями. Один куст и вовсе сожгли. Надеюсь, хотя бы по дорожкам без боязни ходить можно.

Кажется, тут не одно здание, а целый городок. Вырос на окраине Вышграда. Вид на столицу, к слову, отсюда отменный. И пресловутый королевский дворец видно. Потом схожу, посмотрю.

Как же здесь интересно всё-таки! Ни на минуту не пожалела о том, что выбралась из своего мирка. Что я там видела? Рынок, дом, трактир Шорта, гуляния по праздникам… А тут не соскучишься.

Отряхнула пыль с одежды, заново переплела косы и убрала косынку в сумку — тут так не ходят, и я не стану: не желаю слыть деревенщиной. Подумала, что и платьице нужно новое прикупить, по местной моде, а то крестьянка крестьянкой. А ведь раньше это казалось мне милым. Надышалась столичного воздуха!

Ну вот, вроде, на чучело не похожа, только дышу, как загнанная лошадь. Прогулялась в горку! И ребёнок… Да что б тебя с Хендриком в придачу! Точно мальчишка: девочка подлянку не подстроила бы. Ладно, один раз не считается.

Погладила живот и отправилась на поиски ворот или иного входа. Как выяснилось, не я одна: группки таких же страждущих, с любопытством оглядываясь по сторонам, тянулись по дорожкам. Решив, что толпе лучше знать, куда идти, пристроилась в людской поток.

Интересный парк. Тут не только деревья — к слову, многие мне незнакомы, — но и что-то вроде огорода. Нет, там не росла репа, не кудрявилась ботвой морковь — росло тоже нечто специфическое. И притягательно пахнущее. Один раз не выдержала, свернула с дорожки и пристально осмотрела и обнюхала грядку (или клумбу) с загадочным нечто. Его обсыпало голубенькими мелкими цветочками. Я сорвала парочку и украсила косы.

— Эй, что вы делаете?

А вот и садовник. Не понравилось, что землю топчу, растения порчу.

Обернулась, глянула на спешившего ко мне из-за кустов шиповника недовольного субъекта и извинилась. Я действительно не хотела, я только из любопытства…