Фазы неизбежности (СИ)

— Я ведь и не говорил, что отказался, — правильно поняв смысл ее рассматриваний, все так же невозмутимо сказал Кролок и протянул Нази руку, затянутую в тонкую замшевую перчатку. — В любом случае, ни малейшего отношения к портняжному делу мой знакомый не имеет, даю слово.

— На котором я вас и ловлю, — опираясь на любезно подставленный графом локоть, Нази снизу вверх посмотрела ему в глаза. Такие же светло-серые, как и сегодняшний костюм.

«Таким образом, получается, что у вас глаза цвета испуганной мыши?» — подумала она, и на этот раз бледные губы Кролока дрогнули от едва сдерживаемой улыбки.

— Ну, право, таких оскорбительных комплиментов мне, пожалуй, еще не делали, — сказал он и, для пущей надежности перехода накрыв лежащую поверх его предплечья ладонь Дарэм своей, шагнул.

*

То, что у вампиров поэтично именовалось «тенью», а у некромантов весьма прозаично — «зоной косяка», на деле являлось тонкой прослойкой подпространства, пролегающей между реальностью и ее изнаночной частью. Открывая вход на тропы, некроманты миновали ее без задержек, как обычные люди — дверной проем, и фактически никакого доступа к ней не имели. В отличие от высших немертвых, которые были одним из немногих видов нежити, способной пользоваться ею в собственных целях. Вампиры без особого труда выпадали в «тень», где, как и за гранью, отсутствовали такие понятия, как время или расстояние, и практически мгновенно выныривали из нее в любой точке реальности, тем самым экономя время, а заодно обеспечивая охотникам на нечисть уйму проблем. Сама Дарэм пользоваться новообретенной возможностью пока не умела, имея лишь умозрительное представление о процессе, зато граф владел сей техникой просто на отлично, уступая лишь Герберту, который обладал, по словам Их Сиятельства, неким феноменальным талантом к работе с пространством. Чем длиннее был «шаг», тем проще было его сделать, и признаком истинного мастерства носферату следовало считать не способность мгновенно очутиться за несколько миль от начальной точки своего пребывания, а способность через тени переместиться на пару-другую футов, с точностью попав именно туда, куда ему нужно. Так что виконт с его умением исчезнуть из кресла и спустя долю секунды оказаться непринужденно сидящим на его же спинке, сменив не только положение в пространстве, но еще и высоту, демонстрировал куда более высокий уровень навыков, чем старший Кролок, из комнаты Дарэм шагнувший в плохо освещенный, заканчивающийся тупиком проулок прямиком под полукруглый жестяной козырек над неприметной обшарпанной дверью.

Очевидно, Их Сиятельство неплохо был знаком с особенностями местного лета, поскольку предосторожность явно себя оправдала — оглушительный раскат грома и дробный грохот стучащего по козырьку ливня обрушились на Дарэм прежде, чем зрение ее вновь сфокусировалось на окружающей действительности. Дождь лил стеной в самом прямом смысле этого слова, и мутные водяные потоки текли по выщербленным камням мостовой возле самых ног Нази, так что она, не желая начерпать полные туфли воды, сделала шаг назад, стараясь вдвинуться поглубже в не отличавшееся большими размерами укрытие.

— Что ж, с погодой нам определенно не повезло, — констатировал Кролок, придерживая потеснившую его Дарэм за талию и с неудовольствием рассматривая превратившийся в бурную реку тротуар. — Впрочем, с этим городом никогда нельзя знать заранее, к чему готовиться. Особенно в июле.

— Боюсь, зонт здесь оказался бы бессилен, даже если бы он у нас был, — переждав еще один громовой раскат, заметила Дарэм и, запрокинув голову, деловито осведомилась: — Далеко нам? Я имею в виду, что случится раньше — мы доберемся до входа или превратимся в двух насквозь мокрых вампиров?

— Я думаю, раньше всего мы не станем огибать дом, чтобы войти в парадный подъезд, и воспользуемся черным ходом, — так и не выпустив Дарэм, Кролок вместе с ней развернулся и, ловко подцепив сомнительной чистоты металлическую ручку изогнутым набалдашником трости, потянул ее на себя, распахивая дверь. — После тебя.

— И все же нет в вас авантюризма, Ваше Сиятельство, — на черной лестнице никаким освещением, разумеется, и не пахло, так что, будь Нази все еще человеком, она наверняка споткнулась бы о начинающиеся сразу за дверью ступеньки.

— Если авантюризм предполагает, что я вымокну и испорчу костюм лишь для того, чтобы воспользоваться одной дверью вместо другой, то я, с твоего позволения, побуду сухим рационалистом, — граф аккуратно притворил дверь за своей спиной и, поднявшись по короткой лестнице, вышел в холл, сделав Нази знак не отставать. — И прошу, воздержись от упоминаний моего титула на время нашего пребывания здесь. Моя экономка, фрау Эдер, не посвящена ни в особенности моей природы, ни в мою родословную. Кролок — редкая фамилия, к тому же мои многочисленные потомки за прошедшие три века не растеряли своего положения, и в Австрии она по-прежнему на слуху. Лишнее внимание мне, как ты, должно быть, догадываешься, абсолютно ни к чему. Так что потрудись запомнить, что на сегодняшний вечер я для тебя, как и для окружающих, Фридрих Штадлер, средней руки коммерсант, постоянно пребывающий в разъездах и заглядывающий сюда во время пересадки с восьмичасового поезда из Клагенфурта на четырехчасовой поезд в Линц.

— Как скажете, герр Штадлер, — покладисто согласилась Дарэм, которую уровень графской конспирации веселил и восхищал одновременно. Имя и фамилию Кролок для своего «второго я» выбрал с умом, поскольку, в силу их повсеместной распространенности, быть Фридрихом Штадлером в Австрии было все равно, что не иметь имени и фамилии вовсе. — Мне, надеюсь, ничего на ходу менять не нужно?

— Если тебя не слишком волнует, что именно может подумать о тебе фрау Эдер, то, полагаю, нет, — поднимаясь все выше по ступенькам, Кролок обернулся, бросив на Дарэм чуть насмешливый взгляд.

— Ну, что она о нас с вами подумает, и так понятно, — Дарэм хмыкнула. Женщина, приходящая на квартиру к мужчине по ночам, предполагала не так уж много вариантов. — Но нам с вашей экономкой детей не крестить, так что пусть думает, что захочет. Хотя… если уж вы так уверены, что в Зальцбург я еще вернусь, то ваша квартира мне тоже может пригодиться даже без вас, — Нази замедлила шаг, сосредоточенно барабаня пальцами по перилам, а затем, легонько хлопнув по ним ладонью, сказала: — Герр Штадлер, я понимаю, что лестница между вторым и третьим этажом — не самое подходящее место для столь романтических предложений, и, тем не менее, может, вы на мне женитесь? Прямо сейчас, пока мы еще не дошли до двери.

Голос Нази прозвучал невозмутимо и даже весело, за что она мысленно себя похвалила. За прошедшие с провалившегося эксперимента недели Дарэм успела как следует обдумать свое собственное отношение к декабрьским событиям и прийти к выводу, что, вместо того, чтобы пытаться о них не думать, куда проще поступить по-кролоковски и принять их как данность, перестав так отчаянно смущаться всякий раз, когда они вновь всплывут в памяти, или когда обожающий донимать ближнего своего Герберт изволит ей об этом «ненавязчиво» напомнить. Иногда Нази даже верила, что у нее получается.

Если граф и удивился, то настолько незначительно, что его удивление так и осталось скрытым от посторонних глаз.

— Это весьма неожиданно. Не знаю, готов ли я к столь серьезному шагу, — с непроницаемым выражением на лице сказал он и, улыбнувшись, добавил: — Значит Анастази Штадлер. Постарайся не забывать откликаться на это обращение и, раз уж с церемонией бракосочетания мы покончили, предлагаю все же сделать последнее усилие и, наконец, попасть в дом.

Открывшая дверь облаченная в домашнее платье фрау Эдер была светловолоса и худощава. Возраст ее не поддавался точному определению — возможно, сорок, а возможно, и пятьдесят с лишним. На появление «хозяина» она отреагировала спокойно, явно привычная к его редким, но всегда внезапным ночным визитам.

— Надолго ли вы на этот раз? — миролюбиво поприветствовав Кролока, спросила она, с любопытством поглядывая на остановившуюся у самого порога Дарэм.