Тонкий лёд (СИ)

— Ваше Величество преувеличивает мои недостатки, — невозмутимо ответил диар.

— Ну что вы, дорогой мой д’агнар Альдис, я их сознательно преуменьшила, — усмехнулась государыня. Взгляд ее темно-карих глаз все это время изучал меня, и я все же потупилась, испытывая невероятное стеснение от пристального внимания. — Как же вам удалось загнать вечного холостяка в храм, д’агнара Альдис?

— Его сиятельство проиграл мне в скачках, Ваше Величество, — вырвалось у меня, и я уже готова была все-таки умереть, как собиралась ранее, но государыня неожиданно рассмеялась.

— Какая прелесть! — воскликнула королева. — Я требую подробностей этой истории.

Деваться было некуда, и я продолжила переплетать правду и вымысел.

— Д’агнар Альдис обманул меня, срезав путь, и когда я вывела его на чистую воду, он предложил придумать ему наказание…

— О, так ваша женитьба — это наказание для известного ловеласа?! Сколько дам будут кусать себе локти, когда узнают, что все оказалось так просто, — вновь рассмеялась Ее Величество.

— У моей супруги более изощренный ум, — вмешался диар, насмешливо поглядывая на меня.

— Вот как? Ну-ну, продолжайте же, ваше сиятельство, — велела государыня.

И я продолжила. Наверное, никогда в жизни я не врала столь самозабвенно, и вряд ли смогу еще когда-нибудь придумать подобную поучительную историю…

— Я не приказывала его сиятельству жениться на мне, Ваше Величество. Д’агнар Альдис лишний раз показал свою склонность к порокам. А, как известно, ложь — это один из страшнейших грехов, и я велела диару отправляться к сынам Матери Покровительницы и каяться там в своих грехах не менее десяти дней, проводя их в благочестивых трудах и молитвах…

— В монастырь?! Аристана Альдиса в монастырь?! — воскликнула королева, округлив глаза. — Дитя, я готова преклонить перед вами голову! И что же наш пройдоха? Неужто так сразу и отправился в обитель благочестия?

Я скосила глаза на мужа, он слушал меня с таким же интересом, как и Ее Величество, однако взгляд его был полон иронии.

— О, нет, Ваше Величество, — скорбно вздохнув, ответила я. — Диар не был бы диаром, если бы не попытался обойти свое наказание. Он хотел сбежать, но сыны Покровительницы уже ждали его у ворот, кем-то так вовремя предупрежденные…

— Да, хотелось бы знать имя той доброй души, — усмехнулся Аристан.

— Должно быть, сама Мать Покровительница нашептала им, что желает покаяние своего погрязшего в грехах дитя, — благочестиво вздохнув, ответила я.

— И вы там оказались по чистой случайности, — согласно кивнул диар, подхватывая мою сказку, но с толку меня сбить не удалось, я вновь благочестиво вздохнула:

— По чистейшей случайности, ваше сиятельство. Наверное, это был промысел Богини, пожелавшей говорить моими устами. Иначе как бы сыны Покровительницы смогли затолкать вас в свою повозку.

Мой супруг крякнул, и я снова скосила на него глаза. Диар изо всех сил пытался сдержать рвущийся наружу смех.

— Продолжайте, драгоценная моя, — сипло произнес он, и я продолжила.

— Его сиятельство доставили в обитель, обрядили в одежды, какую носят сыны Покровительницы, и отвели в его временное жилище. Настоятель ежедневно сообщал мне, как исправно его сиятельство пропалывает морковь и доит монастырскую козу…

— Козу, — сдавленно повторил диар и отвернулся.

— Аристан, вы знаете, как выглядит коза? — полюбопытствовала королева.

— Теперь я даже знаю, где у нее вымя, Ваше Величество, — ответил диар, обернувшись. — Дойка козы невероятно успокаивает… Богиня, — он снова отвернулся и отчаянно закашлялся, скрывая прорвавшийся смех.

— И чем же все закончилось? — вернулась к моему рассказу государыня.

— Через десять дней я вышел из монастыря и понял, что лучшей жены мне не найти, — произнес Аристан. — Я был покорен изобретательностью моей супруги. Флоретта встречала меня у ворот обители, чтобы объявить о моем освобождении от долга, и я там же попросил ее руки. И знаете что, Ваше Величество? Она мне отказала!

— Отказала? — королева с удивлением посмотрела на меня, я с интересом на супруга.

— Отказала, — кивнул диар. — Но я умею быть настойчивым.

— Бедное дитя! — воскликнула доверчивая королева. — Чему же подверг вас этот варвар?

— Шантаж, — скромно потупилась я. — Лакей его сиятельство допустил оплошность, и диар собирался уволить его. Я попросила за беднягу, и тогда д’агнар Альдис сказал, что оставит лакея на прежнем месте, если я отвечу на его чаяния.

— У меня не было иного выхода. Эта женщина должна была стать моей, — не менее скромно потупился Аристан и протянул мне руку. Я вложила в его ладонь свои пальцы, и муж притянул меня к себе, поцеловал мне руку и снова посмотрел на государыню честным взглядом. — Вы же знаете, Ваше Величество, я не люблю отступать от своих намерений. И вот моя награда в моих руках.

— Невероятно увлекательная история! — воскликнула королева и постучала веером по запястью второй руки. — Теперь мне ясно, отчего вы были столь поспешны и пренебрегли правилами этикета, не представив нам вашей невесты прежде.

Я подняла взгляд на супруга, он ответил мне полной невозмутимостью, и я попыталась не думать, кому только что врала с такой изобретательностью. Ладонь его сиятельства легла мне на спину, погладила, успокаивая, и исчезла, оставив после себя ощущение его поддержки. Благодарно улыбнувшись мужу, я вновь посмотрела на Ее Величество.

Глаза государыни, взиравшей на меня благосклонно, показались мне невероятно проницательными. Я даже подумала, что наш обман с его сиятельством разгадан, и теперь в глубине очей королевы таится насмешка. Однако она протянула мне руку, и я осторожно сжала ладонь Ее Величества.

— Вы прелестны, — сказала государыня. — Я рада, что д'агнар Альдис выбрал в супруги благочестивую не испорченную девицу.

Я отчаянно покраснела от мгновенно вспыхнувшего стыда. Только что я врала самой королеве без стыда и совести, а теперь она называет меня благочестивой…

— Как зарумянились ваши щечки, д'агнара Альдис, — умилилась Ее Величество. — Просто восхитительно. Обожаю искренние чувства.

Не знаю, что было бы дальше, возможно, я бы все-таки умерла от угрызений совести, но… не успела. На боковой дорожке появился высокий худой мужчина с залысинами на лбу, и свита государыни, до этого не спускавшая с нас любопытных взглядов, склонилась перед ним. Склонился и диар, и я узнала нашего монарха. Присев в глубоком реверансе, я наблюдала исподлобья за приближением Его Величества, отмечая как-то отстраненно, что на портретах черты короля намного выразительней.

В жизни он оказался мужчиной неброской внешности, можно было бы даже сказать заурядной. И если лик королевы дышал здоровьем, то удлиненное узкое лицо государя казалось покрытым болезненной бледностью. Глаза его имели блекло-голубой цвет, были близко посажены друг к другу, и мне в голову пришло сравнение с воробьем. Было в Его Величестве что-то бойкое птичье, как в той невзрачной пичуге, название которой пришло мне на ум. И острый длинноватый нос монарха живо напомнил мне клюв. Шагал Его Величество широко, размахивая правой рукой, левая же была заложена за спину, и вид монарх имел деловитый.

Приблизившись к Ее Величеству, король поцеловал ей руку также деловито, словно поставил печать своими губами, и посмотрел на меня, минуя диара. Взгляд государя оказался пристальным и колючим. Лицо мое вновь опалило огнем, и я покусала себя за внутреннюю сторону щеки, надеясь, что это умерит волнение. То незнакомое мне шальное состояние, заставлявшее на ходу выдумывать историю своего замужества, ушло, и теперь вернулся прежний трепет, однако моей спины опять коснулась ладонь супруга, и я незаметно выдохнула, немного успокоившись.

— Я долго гадал, как будет выглядеть диара Данбьерга, — заговорил Его Величество. — Признаться, ожидал даму иной наружности, однако Аристан вновь сумел удивить, и его супруга вовсе не напоминает тех женщин, каких всегда предпочитал наш непостоянный диар. Теперь я спокоен, дела диарата не будут забыты молодоженом.