Если один уйдет (ЛП)

Мне хочется запротестовать, но я не могу. Мне нравится в нем эта черта — беспечный и забавный Джордж. Его смех, как наркотик для меня; мне нужно все больше и больше, и я готова на все, лишь бы услышать его.

Когда мы подходим к дверям, Джордж вытаскивает из кармана кошелек и выуживает из него кредитку.

— А это зачем?

— Чтобы открыть замок, — беспечно поясняет он свои действия и вставляет карточку между дверью и дверным косяком.

— Мы что, взламываем замок? — шиплю я и лихорадочно смотрю по сторонам.

— Нет. Моя дебетовая карта — ключ от этого места, — язвит Джордж, и я закатываю глаза, хотя он не может видеть этого. — Расслабься, — уговаривает он меня. — Я знаком с парнем, который управляет здесь всем. Если даже нас застукают, проблем не будет. Обещаю, — заверяет он меня. — Вот и все, — тихо радуется он, когда ему удается поддеть задвижку замка и открыть дверь.

— Дай мне руку, — я нахожу его руку в темноте и он ведет меня внутрь. В нос ударяет запах серы и я морщусь, но быстро привыкаю к нему и вскоре уже ничего не чувствую. — Держись поближе к стене или упадешь в воду.

— Тут так темно. Я ни черта не вижу, — жалуюсь я, прижимаясь к стене.

— Тогда раздевайся и ныряй. Я все равно ничего не увижу. Собственно, этим я и занят.

— Ты раздеваешься? — в темноте я чувствую, как он наклоняется, и слышу шуршание одежды. Должно быть, он снял футболку, штаны и нижнее белье.

— Уже разделся, — подтверждает он мои догадки. Затем слышится всплеск. — Ну же, Шарлотта. Вода чудесная. Только не ныряй, глубина тут всего полтора метра.

Хорошо, что он не видит, как я закатываю глаза. Сняв с себя всю одежду, даже лифчик и трусики, я собираюсь спуститься в воду.

— А как же порез?

— Все будет в порядке. Иди сюда, — подбадривает он меня. Я нагибаюсь и соскальзываю с деревянного пола, окружающего бассейн. Вода в бассейне теплая, как если бы я принимала ванну, и должна признать, ощущения и правда фантастические.

— Где ты? — я иду в воде, стараясь ступать как можно аккуратнее, так как на дне, кажется, есть большие камни, но вдруг внезапно загорается свет.

— Вот тут, — отвечает он и швыряет фонарик в воду метров на шесть вперед от нас. Я обхватываю грудь руками, пытаясь прикрыться. Вода совершенно прозрачная, а это означает, что при наличии освещения, разглядеть обнаженное тело в воде не составит никакого труда.

— Джордж! — визжу я.

Его брови взлетают вверх, пока он разглядывает меня.

— Не думал, что ты правда разденешься догола, — он громко смеется, а я мысленно отрекаюсь от всех своих более ранних заявлений о том, как подсела на его смех.

— Я бы не раздевалась, если бы только подумать могла, что ты включишь фонарь и швырнешь его в воду! — отрезаю я. — Выключи его!

Джордж только сильнее смеется.

— Он же в воде. Разве он не должен был уже отключиться? — пронзительно кричу я.

— Неа, — его смех стихает, когда взгляд темных глаз сосредотачивается на мне.

— Водонепроницаемый, — слово звучит низко и хрипло.

Как ему удалось так эротично произнести слово «водонепроницаемый»?

Стараясь не растерять самообладание, я интересуюсь:

— Я не упоминала, что первое, чему научил меня брат, это как ударить парня по яйцам?

Джордж снова заливается смехом.

Пока он искренне хохочет, я вижу его удивительно белые ровные зубы. Ладно, я действительно зависима от его смеха. Черт его побери.

— В данную минуту я ненавижу тебя, — сообщаю ему я, пока стараюсь подавить закипающее внутри желание рассмеяться.

— Хорошо, хорошо, — вздыхает он и делает шаг в направлении того места, где лежит фонарик, но затем опускается в воду и деланно вскрикивает от боли. — Моя нога! Пошевелиться не могу! Прости, Шарлотта, я не смогу выключить свет.

Сердито зыркнув на него, я предупреждаю:

— Я тебе синяк под второй глаз сейчас поставлю.

Не прекращая смеяться, он плывет ко мне, вынуждая меня вжаться в доски, окружающие бассейн. Когда дальше отступать уже некуда, я вынуждена стоять и ждать, пока он не оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня. Я так крепко обхватила себя руками, что груди расплющились, и верхняя часть открыта его взгляду.

Карие глаза Джорджа нацелены на меня, он стоит в воде в полный рост и вода едва прикрывает его бедра. Я смотрю ему в глаза, отказываясь опускать взгляд ниже, чтобы увидеть то, что скрыто под водой.

— А я ничего не имею против того, чтобы ты видела меня обнаженным, Шарлотта.

— Возмутительно, — сухо реагирую я на его слова. — Уверена, что нет. Ты же парень.

— Возможно, доля истины в твоих словах есть, — признает он. — Но ты видела того меня, кого давно не видел никто. Все мои отвратительные замашки. То, чем я не горжусь, — когда он проводит рукой по волосам, глаза отказываются подчиняться мне и опускаются на его пресс и аппетитные бедра. Боже, какие они у него красивые. Руки покалывает от желания потянуться и провести по ним пальцами. Затем Джордж добавляет:

— Я хочу знать тебя всю. Все хорошее в тебе, плохое, даже уродливую сторону тебя.

От этих его слов, мое сердце начинает учащенно биться. В глубине души я понимаю, что сейчас тот самый момент, когда следует рассказать Джорджу правду обо мне, о том, что я могу видеть, но я не готова открыться ему по многим причинам. Одна из них — страх, что он подумает, что я лгунья, или еще хуже, что, если он возненавидит меня, за то, что я скрывала свой дар от него все это время? Или даже еще ужаснее, что, если это ускорит уход Айка? Боже, эгоистично даже думать об этом. Айк хочет уйти. Он в состоянии неопределенности уже не один месяц, но эгоистичная часть меня все еще не готова отпустить его. Айк — единственный друг, который у меня есть. Я не могу рассказать Джорджу правду. Пока не могу. Поэтому я выпрямляюсь и опускаю руки. Стоя обнаженным напротив другого человека, чувствуешь себя таким уязвимым, открытым. Может быть, я и не могу сказать ему всего, но могу показать то, чего никогда никому раньше не показывала. Дыхание замирает в груди, когда взгляд Джорджа начинает двигаться вниз по моему телу, а затем обратно вверх. Его губы сжимаются в прямую линию, грудь вздымается и опадает при каждом вдохе. Свет фонарика, лежащего в бассейне, освещает его кожу и волосы, отражается в глазах. Даже избитый и с синяками, он все равно красив.

Я еще никогда в жизни не раздевалась перед мужчиной. До аварии я была девственницей и, наверное, подарила бы ее Уиллу, парню, с которым вроде как встречалась в то время. Но авария лишила меня такой возможности, а последние шесть лет, когда я считалась чокнутой, которая умеет разговаривать с мертвыми, не способствовали наличию у меня личной жизни. Но взгляд Джорджа, путешествующий по моему телу, возбуждает меня, не оставляя места смущению.

— Я солгал тебе, — признается Джордж, делая еще один шаг ко мне. Я склоняю голову набок. Не это я ожидала услышать. — Я сказал, что не стану тебя целовать, пока не избавлюсь от зависимости и не буду выглядеть, как побитая собака, но я не в силах ждать так долго.

С трудом сглотнув, я поднимаю голову, приглашая его подарить мне поцелуй, которого так сильно хочу, хотя и не должна. Джордж все еще не поправился и все это может быть просто симптомом ломки. Возможно, я для него просто средство отвлечения и позже он пожалеет об этом, но я не в силах бороться с этим. Если он хочет поцеловать меня, я позволю ему сделать это.

Он кладет одну руку на заднюю часть моей шеи и притягивает меня к себе. Когда наши губы соприкасаются, другой рукой он обхватывает меня за талию, и я оказываюсь тесно прижата к его телу. Его язык погружается мне в рот и из меня вырывается стон, пока я позволяю своим рукам изучать его бицепсы. В теплой воде я чувствую его длинный твердый член, вжимающийся мне в живот, отчего между ног зарождается приятная боль. Наш поцелуй яростный и дерзкий, мы оба цепляемся друг за друга не на жизнь, а на смерть. Если уж на то пошло, мы с ним держимся на поверхности воды, отчаянно ища опору, чтобы уверенно стоять на земле. Возможно, мы нашли ее друг в друге.