Отдай Свою Душу (СИ)

— Северус…

Он посмотрел в её карие глаза.

-…Мне… очень… плохо…

— Что я должен сделать? — Снейп не спал вторую ночь и сидел здесь, только потому что боялся упустить слова, которые она скажет последними… Всё давно к этому шло…

— Я хочу… когда… хочу быть в Паучьем тупике, — её слова срывались, комкались, но все и так понимали, что она хотела сказать — там… так… спокойно…

— Хорошо, мы отправимся туда завтра, — очень ласково сказал Снейп, разговаривая с ней как с ребёнком.

Гермиона слабо улыбнулась. Он поправил локон, внезапно упавший ей на лицо.

— И скажи… скажи моему сыну, что я… я любила его…

Северус, переложил женщину на кровать, встал, и, помедлив мгновение, вышел, не в силах больше сдерживаться. За ним последовал Гарри.

— Пока не поздно, мы можем обратится в министерство. Мы ещё можем успеть, — говорил Поттер, преследуя профессора по коридору до гостиной.

Тот не ответил, а сел в кресло и закрыл лицо рукой, приложив её ко лбу, на манер козырька, локтем прислонившись к маленькому столику с газетами.

Гарри не отступал и снова задал вопрос.

— Это правда что говорила Гермиона?

— Да, — устало сказал Снейп, не поднимая головы — это заклинание воскрешения действует на все части организма будь они материальные или нематериальные. Но я исхожу из правила «не навреди», потому снова отклоню ваш благородный порыв.

— Но, она же умрёт! Гермиона…

— Кого вы выберете, мистер Поттер, её или ребёнка?..

— А если её смерть коснётся и Скорпиуса, связанного с ней заклинанием?

Снейп откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно. Его руки спокойно лежали на коленях, он выглядел уставшим и опустошённым.

— Я должен был отговорить её. Нельзя было позволять произносить это заклинание второй раз…

— И всё-таки… — Поттер настаивал.

— Вопрос спорный и очень сложный, вы же знаете, что об этом заклинании едва ли наберётся пара страниц. Никто не знает что случится, если Гермионы не… станет.

Гарри видел, как тяжело было профессору говорить об этом, и замолчал. Ему и самому было тяжело, даже учитывая все обстоятельства, Гермиона оставалась человеком, благодаря которому он выжил в детстве, и сейчас её смерть, означала бы конец чего-то, чему он и сам не знал названия.

В коридоре скрипнула дверь, и Поттер вышел из гостиной, оставляя Снейпа одного.

Джинни стояла у закрытой двери комнаты Лили, прислонившись к ней спиной и тяжело дышала. По её лицу катились молчаливые слёзы, капая с подбородка на ворот платья. Она открыла глаза и произнесла одними губами, глядя на мужа, когда он подошёл достаточно близко.

— Она потеряла сознание…

***

С тех пор как пропал Альфред минуло больше двух недель. Скорпиус каждую ночь думал о том, куда мог подеваться дворецкий и не находил ни догадок ни объяснений. К тому же, за ним как приклеенный стал ходить один из домовиков — уже не молодая Бри. В одно прекрасное утро мальчик проснулся и увидел её большие глаза, которые с тех пор преследовали его везде. Она охраняла младшего Малфоя, не пускала туда, куда ему не следовало ходить, и водила туда, куда ему вовсе идти не хотелось. По началу он думал, что Альфред отлучился и попросил домовика присмотреть за ним, но вскоре стало ясно, что эльфийка приставлена к мальчику не дворецким, а хозяином поместья, которому зачем-то понадобилось контролировать своего сына. Скорпиус в тайне начал ненавидеть отца, и эта ненависть разрасталась с каждым днём, впиваясь своими острыми когтями в его сердце, да и Бри не давала ему возможности воспользоваться Кроликом-Солнечником, потому он и не мог получить никаких известий из внешнего мира или попросить о помощи. Жизнь мальчика сузилась до однообразных скучных будней. Библиотека, сад, гостиная, спальня. Никаких лишних движений.

Вот и в это августовское утро, открывая глаза, Скорпиус сразу увидел её уши, торчащие из-под кровати. Она сидела обняв колени и горько рыдала. Скорпиус бы пожалел её, если б днём ранее, она не угрожала ему своей магией, когда он собирался пройти дальше по коридору, чем следовало. Мальчик встал и подошёл к окну. На горизонте розовела полоска рассвета. Рыдания стали громче, и наконец охватили всю комнату, отлетая от стен и оглушая. Вероятно, Бри сдерживалась, пока Скорпиус спал, но теперь…

— Что случилось? В чём дело? — он присел перед ней на корточки.

Она подняла свои большие, как шары, глаза.

— Мистеру Малфою запрещено это знать.

— Мистер Малфой об этом и не узнает. А я Скорпиус, просто Скорпиус.

Бри замотала головой и снова заревела, уткнувшись в колени.

— Хватит! Прекрати! Или рассказывай в чём дело, или прекрати!

Домовой эльф подняла уши и посмотрела на мальчика.

— А сэр может поклясться, что хозяин не узнать, что плохая Бри рассказала его сыну? Иначе Бри несдобровать? Бри будет наказана, несмотря на то, что ей платят жалование…

Скорпиус почувствовал что-то не ладное.

— Клянусь, я не скажу отцу. Что случилось?

Она неуверенно повела ушами.

— Сэр, обещает не говорить мистеру Малфою? — надежда в её голосе дрожала как струна.

— Обещаю, обещаю, — закивал Малфой младший.

— Сэр Альфред болен… хозяин закрыл его в подземелье… хозяин запретил с ним разговаривать…, но мы пожалеть сэра Альфреда, мы пожалеть его и принести ему еды и тёплых подушек, но серу Альфреду всё равно не выжить… Сэр Альфред просил вас к себе… Сэр Альфред умолял привести вас, мистер Малфой…, но мы не могли… мы не можем… нам запрещено говорить вам об этом, — Бри вся сжалась и её уши затряслись. Она снова зарыдала.

— Что?! Что сделал мой отец?! — для мальчика это был шок.

В какого монстра превратился Драко Малфой, если он поступает так. Что случилось с его добрым и любящим отцом, что с ним стало?

— Веди меня к Альфреду! — властно сказал Скорпиус.

Он, наследник древнего чистокровного рода не позволит так поступать с Альфредом, он не его отец и никогда не станет таким.

— Но сэр…

— Ты можешь аппарировать в поместье, так веди меня!.. я сто раз это делал с отцом и не думаю, что твоя аппарация чем-то отличается.

Бри встала и неуверенно протянула руку, удивлённая его поведением.

— Держитесь крепче, сэр.

Спальня поплыла перед глазами, лёгкие сжались, не давая вдохнуть, но через мгновение всё снова пришло в норму. Скорпиус стоял в одной из комнат подземелья, которое много лет было закрыто. В углу, едва освещая помещение, горела свеча, её блики скакали по стенам, превращаясь в причудливые фигуры. На каменном полу были раскиданы подушки, и Скорпиус не сразу разглядел там дворецкого.

— Мистер Малфой…

Старик лежал на этом импровизированном ложе, не в силах ни подняться ни пошевелится. Единственное, что он мог, так это двигать губами и кое-как говорить. Выглядел он очень плохо: голод, темнота, одиночество, предательство и жестокость того, кого он воспитывал с рождения, отражались на его лице. Скорпиус присел рядом с ним и взглянул в глаза, стараясь уловить в них отблеск надежды.

— Как хорошо, что вы пришли… — сказал дворецкий.

— Альфред, что произошло? Что он сделал с вами? — мальчик взял руку старика и прижал к себе, обнимая её ладошками.

Дворецкий попытался улыбнуться.

— Ничего. Всё в порядке. Всё хорошо, — В уголках глаз старика появились слёзы.

— Я ненавижу его за то, что он делает. Он изменился. Это не мой отец, это больше не он. Альфред!

— Не стоит ненавидеть своего отца. Он поймёт… поймёт… и, надеюсь, это случится скоро, — он тяжело вздохнул, будто набираясь сил.

— Я не смогу ему этого простить, вот этого всего… что он делает с нами, что он сделал с тобой!..

— Мистер Малфой, — остановил Альфред его речь. Было видно, что даже разговор даётся ему с трудом — не поддавайтесь печали, не увлекайтесь горем, наслаждаясь им в одиночестве, с упоением разрывая все связи. Не впускайте ненависть в вашу светлую душу, ведь вы Малфой, наследник великой фамилии и великого рода…