Агентство "Ван Хельсинг" (СИ)

— Харе лупить, сука, у меня производственная травма!!!

Минут через пять Тимофей успокоился, перестал бить санитара и отошел от него. Из травматологического корпуса уже спешило двое медбратьев с носилками, чтобы унести Кобу. Опешившие от происходящего родственники, тихо переговаривались у забора, Ляна же с Ланселотом с трудом сдерживали приступы истерического смеха.

— Извините, — пробурчал, подошедший судмедэксперт, отряхивая с себя пыль. — Достал уже со своими выходками. Пойдемте, покажу ваши трупы, а потом займусь родственниками.

Тимофей любезно разрешил Ляне взять с собой кусочки органов убитых на экспертизу и вообще всячески помогал следствию. Вернувшись в лабораторию, девушка тут же приступила к биопсии. Ланселот же отправился к Шефу.

— Шеф, можно? — негромко спросил он, заглядывая в кабинет.

— Проходи.

Рыцарь плотно прикрыл за собой дверь, прошел и сел в кресло, Андре смотрел на него так внимательно, будто бы хотел прочитать мысли.

— Что с Мирой? — резко спросил Ланс.

— Мне пришлось посадить ее в камеру, — невозмутимо ответил Шеф.

— В тюрьму?? — брови рыцаря удивленно взлетели вверх. — Зачем?

— Она опасна и сама попросила ее там запереть. Кстати, просила, чтобы ты принес ей пару бутылок ее любимого вина.

— Не понимаю, — он устало потер руками глаза. — Почему она опасна?

— Ты разве не знал, что чары лемуров сильнее всего действуют на магов? Я ведь это говорил на собрании.

— Хочешь сказать — она не в себе?

— Хочу сказать, что Мирослава очень мудрая и отважная женщина, которая добровольно заточила себя в тюрьму, чтобы ее магия никого не ранила.

— Помогать в поимке она тоже не будет, — тихо протянул Ланселот.

— Верно, в этот раз придется обойтись без мощной магии. Попробуем, по крайней мере.

— Можно мне хотя бы повидаться с ней?

— Прости, я не хочу рисковать своим лучшим оперативником, — покачал головой Шеф. — Общаться с ней буду только я.

— Я могу быть свободен? — холодно спросил рыцарь.

— Не можешь, — в голосе Андре проскользнули металлические нотки. — В отделе слежки заметили одного вампира, его нужно убрать, адрес знаешь, где взять.

— Есть, — по-военному ответил Ланселот и вышел.

1649 г. Королевство Марокко, г. Сале.

Над городом волной прокатился звук набата, и заспанные стражники распахнули тяжелые ворота, ведущие в город. Мирослава, которая еще на подъезде к Сале накинула на себя личину молодого араба, оплатила небольшую пошлину и беспрепятственно въехала в город. Со всех сторон к ней тут же устремился поток из торговцев, воровливых детишек и попрошаек, так и норовивших что-нибудь стащить из вещей. Чародейка, зло распихивая их ногами, ножнами ятагана, а иногда, незаметно, и магией, пробиралась вперед. Повсюду витал аромат пряностей, верблюжьего навоза и пота.

— Молодой воин не желает купить прекрасный ковер?! — протараторил, подскочивший к Мирославе торговец. — Моя жена только вчера закончила над ним работу!! Это бесподобная вещь, пошли, посмотришь.

Он ухватил чародейку за сапог и попытался незаметно в нем пошарить — многие путешественники носили деньги в обуви. Волшебница резко выдернула его руку из своего сапога, и вывихнула ему палец.

— Мне не нужен ковер, дорогуша, — глядя прямо в глаза незадачливому вору, прошипела она. — Мне нужен колдун!

Араб побледнел, схватился за свой покалеченный палец и побежал прочь. Такое представление, впрочем, не помешало другому торговцу уже через пару секунд подбежать к чародейке и предложить ей пахлаву. Мира была настоящей сладкоежкой, но тратить на покупку сладости около часа, только так можно было договориться о нормальной цене, ей не хотелось и она отказалась.

Волшебница продиралась через пеструю толпу, проклиная жару, арабов и ужасно воняющую железу олгой-хорхоя, которая на солнце, видимо начала подгнивать. Какой-то предприимчивый малец попытался вытащить из ножен ятаган, и надо сказать, ему это почти удалось. Мирослава в последний момент почувствовала неладное, сильно схватила пацана за руку и вернула оружие в ножны.

— Тебя как зовут? — на чистейшем арабском спросила она.

— Мухаммед, — пролепетал воришка.

— Стоило догадаться, — проворчала себе под нос на русском Мира. — Ты знаешь, где живет колдун?

— Колдун, — протянул мальчик. — За два реала я вас проведу!

— Я тебе сейчас сломаю руку и дам пинка воон в ту кучу верблюжьего говна, если ты меня не отведешь!! — кровожадно заявила Мира.

— Прямо, на первом перекрестке налево, потом через пятьдесят шагов направо и будет дом колдуна, — испуганно пролепетал пацан.

— Пшел, — чародейка отпустила мальчишку и швырнула его в толпу.

Дом колдуна ничем не отличался от остальных домов вокруг. Мирослава спешилась и постучала в неприметную дверь в высокой каменной стене. В ней сразу открылось окошко, откуда высунулась любопытная мордашка юноши лет пятнадцати.

— Что угодно господину? — звонко спросил он.

— Хочу кое-что продать твоему учителю, — холодно ответила Мира.

— Господин изволит показать вещь на продажу?

— Не изволит, вещь сильно воняет, к тому же может шокировать непосвященных.

— А как имя господина?

— Абрасакс, — чародейка уставилась прямо в глаза ученику колдуна, отчего тот смутился.

— Подождите, пожалуйста, я доложу учителю, — учтиво попросил он и окошко закрылось.

Через минуту за дверью послышалась возня, лязгнул железный засов и Мирославу пропустили внутрь. Дом колдуна был построен в лучших восточных традициях — все окна выходили во внутренний дворик, который неплохо отражал благосостояние хозяина дома. Колдуну жилось хорошо. В кадках стояли пальмы и цветущие олеандры, посреди дворика журчал искусно отделанный вычурной лепкой фонтан, рядом с ним на плиточном полу лежал шикарный ковер и куча подушек, на которых и возлегал колдун, покуривающий кальян. Молодой слуга был хорошо одет и безупречно обучен манерам, он принял у волшебницы коня со всеми ее пожитками, кроме мешка с железой и отвел в конюшню — накормить и напоить. Чародейка же направилась к хозяину этих хором.

— Утро доброе, — негромко поздоровалась она, чуть наклонив голову вперед, как бы обозначая наклон головой.

— Доброе, дерзкий гость. Ты меня совсем не боишься, еще и смеешь называть себя именем великого божества, опасайся кары небесной.

— Сомневаюсь, что она мне грозит, Абиб, — усмехаясь, ответила Мира и сбросила с себя морок.

Колдун закашлялся, отложил в сторону трубку кальяна и подорвался с подушек.

— Госпожа Элис, что же вы сразу не сказали, что это вы! — на хорошем испанском затараторил колдун. — Вы же не обижаетесь, что я вас сразу не узнал? — араб преданно заглянул ей в глаза, но увидел в них только лед с проблесками бирюзового пламени.

— Конечно, я не в обиде, — выдержав солидную паузу, в течение которой несчастный Абиб успел покрыться холодным потом, ответила чародейка.

Слуга принес чай в железных чайниках с длинным носиком, пару высоких рюмок и тарелку с рахат-лукумом, пастилой и пахлавой, на его лице не отразилось ни единой эмоции, когда вместо молодого араба он увидел белокожую женщину без хиджаба. Хозяин дома лично налил Мире чай.

— Так, зачем вы все-таки пришли? — осторожно спросил колдун.

— Я убила песчаного червя и принесла его яд, думала, продать.

— А когда убили? — деловито поинтересовался Абиб.

— Вчера вечером, — улыбнувшись, ответила чародейка и сделала глоток чая.

— Двадцать реалов!

— Покарай вас Аллах!! — воскликнула Мирослава. — Не меньше пяти сотен!

— Это грабеж! Пятьдесят реалов, помилуйте, госпожа!

— Четыреста пятьдесят, — Мира хитро усмехнулась и с наслаждением опустила в рот кусочек рахат-лукума.

— Ладно, сто, но вы меня грабите!

В конце концов, они сошлись на сумме двести пятьдесят, которая в принципе и была реальной ценой яда олгой-хохоя. Они выпили еще по рюмке чая, Абиб посоветовал волшебнице хорошую гостиницу, бесплатно завернул пучок сушеных стеблей корицы и чародейка ушла.