Хлопоты с двенадцатой могилой (ЛП)

— Здравствуйте. Меня зовут Кэтрин. Я волонтер в пресвитерианской больнице. Звоню сообщить, что пару часов назад к нам поступила ваша подруга.

Я резко ударила по тормозам.

— Что? Кто?! Какая подруга?!

Неужели эта Кэтрин думает, что у меня всего одна подруга?

— Она написала ваше имя и номер на клочке бумаги. Обычно я так не делаю, но она очень настаивала.

— Кто? — спросила я, едва дыша от страха. — Кто к вам поступил?!

— Ах да. — Я расслышала шуршание бумажек. — Судя по водительскому удостоверению, ее зовут Николетта Лемэй.

Я громко ахнула. Сзади посигналили, потому что с парковочного места я выехала только наполовину, но ни двигаться, ни дышать я сейчас не могла.

— Ничего не понимаю. Мы с ней виделись буквально несколько часов назад.

Могла ли Николетта попасть в больницу из-за того, что мы сделали? А может, по пути домой она попала в аварию?

— Мне очень жаль, но больше я ничего не знаю. Она в интенсивной терапии, но посетителей к ней допускают.

— Минуточку. Что случи… Она попала в аварию?

— Простите, но…

— Прошу вас, Кэтрин! — буквально взмолилась я.

Вздохнув, Кэтрин все-таки ответила:

— Судя по тому, что я слышала, нет. Кажется, на нее напали. Сюда уже приехала полиция.

Со стоянки я выезжала словно целую вечность. По пути набрала Куки и рассказала ей все, что узнала. А когда уже вешала трубку, не обращая внимания на протесты подруги, краем уха, перед тем как мы разъединились, услышала, что она встретится со мной в больнице.

Притормозив прямо под знаком «Только для служебных машин», я выскочила из Развалюхи и вихрем ворвалась в отделение скорой помощи. Несколько человек ничем мне не помогли, но в конце концов я все-таки добралась до интенсивной терапии. У входа в одну из стеклянных палат стояли двое патрульных, а в палате с врачом уже беседовал детектив. И это был дядя Боб.

Я бросилась к палате, но патрульные преградили мне путь.

— Дядя Боб! — закричала я, прекрасно понимая, что за это получу уйму гневных взглядов, но мне было наплевать.

Диби обернулся и вышел ко мне.

— Как ты добралась сюда так быстро, милая?

— Мне позвонила волонтерша. Что случилось? Как она?

— Ты ее знаешь? — удивился дядя Боб.

— Знаю, потому и приехала. Погоди-ка, а ты почему здесь?

Выругавшись себе под нос, он отвел меня в сторонку, чтобы поговорить без свидетелей.

— Милая, на нее напали, как и на остальных. Она едва выжила.

— На остальных? — ошеломленно переспросила я. Правда в упор смотрела мне в лицо, но я не могла ее осознать. Не могла уложить в голове. С трудом сглотнув, я повторила: — На остальных? Как на ту женщину с заправки?

Диби кивнул, и мои руки взметнулись ко рту.

— Как… что с ней?

— Врачи говорят, выкарабкается. Но травмы весьма обширные. Остается только ждать.

Я опять сглотнула и сделала глубокий вдох.

— Дядя Боб, на ней есть ожоги?

— Чарли… — начал он, но я подняла руку.

— Мне нужно знать.

— Да, милая, есть. Повреждения точно такие же, как и на трех убитых. Царапины, ушибы, странные ожоги.

Ноги подкосились. Дядя Боб довел меня до стула и принес чашку воды, а через минуту к нам примчалась задыхающаяся от волнения Куки.

— Как она?

— Ты тоже ее знаешь, дорогая? — спросил дядя Боб.

Кук кивнула, и он ее обнял.

— Мне очень жаль, любимая. Я понятия не имел.

— Что с ней будет?

— Врачи надеются на лучшее. Говорят, нам остается только ждать.

— Мне нужно поговорить с ней, дядя Боб, — сказала я.

— Милая, она же без сознания.

— Дядя Боб, — заупрямилась я, — я должна попытаться.

Он кивнул и повел меня в палату. При виде Николетты я чуть в обморок не упала, и Диби пришлось опять волочить меня к стулу.

Именно в этот момент я поняла, что в палате находится Рейес. Но почему? Неужели мои расстроенные чувства притянули его, как бывало в прошлом? Но так случалось с Рейесом, а какая разница Рейазикину, расстроена я или нет?

Не желая показывать ему, как я… ну, расстроена, я снова встала.

Николетте частично побрили волосы, чтобы можно было зашить огромную рану на голове. Лицо до неузнаваемости опухло и было покрыто царапинами. Как и говорил дядя Боб, на руках и ногах виднелись ожоги. У меня в груди заныло.

Я подошла ближе, коснулась руки Николетты и закрыла глаза.

— Все в порядке, — послышался ее голос за моей спиной.

Развернувшись, я увидела Николетту в углу и всерьез запаниковала.

— Даже не мечтайте. — Я подошла к ней поближе. — Бегом возвращайтесь на место! Я могу вас спасти, только если вы все еще будете внутри собственного тела.

— Все хорошо, Чарли. Правда. — Замолчав, она смерила меня взглядом с ног до головы. — Господи… Вы прекрасны.

— Николетта, — начала я, но вдруг монитор запищал, и в палату вихрем ворвалась команда медиков.

После того как нас вытолкали за дверь, я обыскала каждый угол, пока не нашла Николетту. Она заглядывала в свою палату через стеклянную стену.

Я побежала к ней.

— Значит, так, Николетта Лемэй. Ну-ка быстренько возвращайтесь в свое тело!

— Ладно, — усмехнулась она, — но вы должны знать.

Я кивнула:

— Точно. Кто это сделал, солнце? Что произошло?

— Все совсем не так, как вам кажется. Там… он…

Николетта смущенно опустила взгляд, словно перебирала воспоминания. А когда снова посмотрела на меня и открыла рот, чтобы все объяснить, вдруг исчезла.

Ее рывком втянуло в тело в процессе реанимации. Сердцебиение стабилизировалось, но вернуться в палату нам не разрешили.

— Дядя Боб, мне нужно вернуться, — процедила я сквозь зубы, когда весьма симпатичный охранник указал нам на дверь.

«Он». Николетта сказала «он». Значит, это был мужчина? Но кому взбредет в голову творить такие жуткие вещи?

— Ладненько, справлюсь по старинке.

Куки понимающе кивнула, а дядя Боб беспокойно нахмурился.

— Прикрой меня, — сказала я ему и, прежде чем он начал задавать вопросы, переместилась в потустороннее измерение.

Я искала подругу, которую, как меня только что осенило, успела полюбить, и нашла ее лежащей на спине. Только в этом мире она лежала на ложе из желтой травы и малюсеньких белых цветочков. И выглядела по-настоящему прелестно.

Я коснулась ее плеча и исцелила самые опасные раны. Гематома в мозге уменьшилась и вскоре совсем рассосется, а внутренние кровотечения остановились. Исцелять Николетту полностью я пока не решалась, но сделала по максимуму то, что могла.

Однако в сознание она не пришла. Я дала ей поспать. Сон ей сейчас необходим, как воздух.

Материализовавшись в женском туалете, я вышла к Диби и Куки, кивнула в знак того, что все путем, и покосилась на охранника.

— Где вы были? — спросил тот.

— В комнате для маленьких сеньорит. А что? Это плохо?

Раздраженно нахмурившись, он повел нас к выходу.

***

Николетта была в потустороннем измерении. Как минимум отчасти, но она там была. Может быть, речь шла о ее сущности. Вот только людей в том мире не бывает. По крайней мере до тех пор, пока они не умрут. Может быть, она там появилась потому, что была на волосок от смерти. А может быть, есть и другая причина.

Как бы то ни было, я решила повнимательнее покопаться в этом деле. Рейазикин тут ни при чем. Это я знала без тени сомнений. Однако все три смерти произошли сразу после того, как разбилось божественное стекло и открылись врата.

Вырвавшись из адского измерения, Рейес уничтожил стекло. Он освободился сам, но попутно освободил и всех, кто был внутри. В тот же миг ко мне устремились несчастные души, запертые в стекле злобным священником. А вот самого священника, который натворил столько зла, я не увидела и не почувствовала.

Зудевшая на задворках сознания догадка вновь выплыла на передний план. Шестьсот лет в аду кому угодно перевернут мозги набекрень, а священник изначально не был психически здоровым. Но если моя догадка верна, он не отправился в ад этого мира. И если все именно так, то он до сих пор здесь, на Земле.