Тайна Вечности (СИ)

И тогда Джейк вспомнил о том, что его любимая о чём-то очень долго беседовала с Морганой. После рассказа Шиповничек и её смерти, у ведьмы начали проявляться те же «симптомы», что и у принцессы. Только вот она ещё и пыталась в этом разобраться. Мужчине сыграло на руку, что Моргана тщательно всё записывала в небольшую книжку, которую не выпускала из рук даже будучи в больнице.

И Джейк пошёл на первое преступление. Он выкрал ту самую книжку с записями и внимательно её прочёл. Мужчина не стал уделять внимание личным записям ведьмы. В конце концов, какое ему дело до её отношений с мужчинами? Зато он чётко изучил всё связанное с историей последних дней. Рассуждения женщины были основаны на легенде, о которой было рассказано лишь образно, в описаниях снов. Однако Гримма это ничуть не смутило. Он шёл по хлебным крошкам и до этого, а сейчас мозаика хотя бы понемногу начала складываться.

В больнице Моргана начала полагать, что такая повторность снов, может означать намёк: где-то рядом демон, и возможно, тот самый. Не зря же именно эту легенду прочла Шиповничек. Так же ведьма предположила, что принцесса могла, случайно открыв книгу, разбудить давно седевшего где-то демона. Ведь «демоны могут впадать во временные спячки, им требуется время, чтобы «переварить» съеденные души и преобразовать их в энергию». Как бы это не случилось, вывод был всего один: по лагерю разгуливает демон в чьём-то теле, голодный демон. Каким-то образом всё это должно было быть связано со смертью Шиповничек и домиком Питера. Только вот как?

***

Джейк не спал уже несколько дней. Его организм был истощён, но упрямство, желание докопаться до правды не давало ему покоя. Мужчина боролся со сном в своей палатке. Ему было душно, его душила пустота и мысли. назойливые голоса в голове, которые шептали: «Виновен, виновен, виновен».

Не выдержав подобной пытки, блондин вырвался на улицу в одних штанах. Под босыми ногами прогибалась мокрая трава, рыжими огоньками светились огни патрульных, воздух трепыхал ветки деревьев, как колокола. Колокола природы били тревогу. Из леса к Джейку тянулись тёмные, чёрные тени. Они окутывали его, обнимали, сливались с его тенью. Их щупальца обвивались вокруг тела невесомыми плетями. Тонкий, едва заметный ломтик луны давал ничтожно мало света, чтобы растворить тени вокруг. Тьма подобралась к мужчине и обрела физическую оболочку: вместо плетей женские руки, мягкие волосы и тёплые губы. Лёгкий шёпот голосов превратился в единый голос, принадлежащий одному человеку…

Её голос шептал, пел-напевал, убаюкивал и обжигал до сердца своим холодным дыханием. Она говорила ему правду, всю правду обо всём, боязнено, чуть дрожащим голосом, почти плаксиво. Она боялась того, о ком говорила. Она боялась, что он найдёт её и убьёт за правду, которую он приказал скрывать от него, Джейка. Имя неизвестному тирану прорезало воздух своей резкостью, на последнем выдохе, громким шёпотом… Питер Пэн.

- Ты не веришь мне, - хлюпающее прозвучало над ухом, когда Джейк попробовал усомниться в её страхах. Парень был непрост, но ужасным убийцей быть просто не мог. –Тогда загляни… загляни в его дневник и узри ужасы страданий. Он пишет их, описывает так тщательно, как только возможно. Ведь он всё это видел. Все эти муки. Загляни. И ты увидишь!

Она неосязаемо коснулась губами его голой спины и растворилась в тени.

А мужчина невидящими глазами посмотрел в небо. Секунда и Джейк уже бежит в темноту, бросаясь туда, словно в бездонную пропасть. Он бежит быстро, не ощущая боли ран и царапин от неровной почвы, камней и корней. Бежит от бесповоротности и неизвестности к тому далёкому огоньку в тумане, который сулит спасение от этого смога вокруг.

Дверь избушки оказалась распахнута, хотя всегда была закрыта не одним защитным заклинанием. Перепрыгнув высокий порог, блондин ворвался в единственную комнату избушки. Словно ожидая его прихода, на стол была настелена белая с вышивкой скатерть, догорал бессмертный огарок свечи в латунном подсвечнике. Обтянутая коричневой кожей книга без надписей и замков лежала с краю стола. Ничем не примечательная книга притягивала к себе внимание. Джейк почувствовал, как по его венам заструилось приятное жгучее чувство. Оно было намного сильнее, чем обычно, и источником этой энергии была именно эта книга.

Мужчина подошёл к резному высокому стулу и опустился к него. Кожа обложки приятно обожгла пальцы и рассеяла разряд по всему телу. Могущественная древняя магия, скрывающаяся меж желтоватыми страницами или что большее? Гримм отстегнул застёжку, которая слетела почти без усилий. В тот же миг книга вырвалась у него из рук и открылась на середине, где были пустые листы. Джейк широко открыл глаза, когда узрел, что на пустых страницах сам по себе появляется текст.

«Самопишущиеся книга» - догадался он. Мужчина дождался, когда перестанут появляться всё новые и новые записи. А потом резко схватил книгу и разом перевернул около дюжины страниц. Блондин не знал, что ищет и что жаждет найти, и нужно ли ему это… Но его руки уже двигались, пресекая все его вопросы.

Страница, где он остановился, была порядком измята, уголки листа словно выгрызали, а загадочный узор, окружавший текст, странно походил на египетскую письменность. Джейк потёр переносицу и часто заморгал. У каждой волшебной книги есть многослойная защита. Даже если она была отпёрта, то без своего Хозяина она продолжит защищать информацию, хранящуюся здесь. Буквы расплывались перед глазами, но мужчина сосредоточился не на самом тексте, а на рисунках, тем самым самую малость, обманув защитное заклинание. И вот текст предстал перед ним во всей красе:

« В столице тольтеков сегодня собралось огромное количество людей. Многие ехали издалека, чтобы прибыть на празднество пораньше и ещё застать «благословленную великим богом». Её звали Чуа*. Ей было четырнадцать лет, и она получила расположение бога Ча**. Ей приносили дорогие дары каждый день на протяжение года: золотые украшения, редкие фрукты, красивые платья и цветы. Со всеми дарами присылали по пёрышку, из которых она должна была сшить себе накидку. И с каждым новым даром и пером она понимала: скоро.

Вот этот день и настал. Сегодня. Её богато одели и украсили. Бог был щедр и искусен, он учил этому своей народ. Только самые лучшие украшения, одежда, цветы в волосах и рисунки на коже. Символы чистоты, красоты и мудрости. За ней пришли на рассвете. Великие жрицы ласково обращались с ней, запястья связали так, чтобы не было очень больно, но вырваться было бы невозможным. Путь был долгим и утомительным. На вершине пирамиды в непроходимых джунглях её ждал алтарь.

И вот, когда солнце начало постепенно оставлять землю, скрываясь за горизонтом, они дошли. Внизу пирамиды собралось столько людей, что девушка, стоя сверху, не смогла разыскать своих родных. Люди пели, пока её подводили к алтарю и усаживали на него лицом к народу. Жрецы в одеждах с разноцветными перьями, в масках каменных змей, с обсидиановыми жертвенными ножами за поясами. Позади неё палач с лицом, разрисованным зелёной краской, что застывает на лице, словно маска, как вторая кожа с мелко прорисованными чешуйками. Он в гигантской мантии с крыльями и язык у него рассечён надвое, как у его божества, как у всех жрецов. У него в руках в заходящих лучах солнца блестел топор.

Девушка готовилась долгое время, но оказалась не готовой. Любовь Бога лишила её возможности познать счастье, любовь юноши, материнство. Ей не давали общаться с семьёй, с её нареченным супругом, которого убили из-за неправедности любви его к девушке, возлюбленной Богом. «Бог может возлюбить женщину единожды в года, и женщина эта должна возлюбить Бога своего выше всего сущего. Любовь смертного никогда не сможет сравниться с Божьей». Но девушка была готова бросить вызов этой любви и этой Судьбе. Бог уже полюбил Мэку***, сестру её старшую и подругу её Манзи****, и его любовь отняла их.

« О, Ча, Бог Земли, Пернатый Змей, я Чуа, возлюбленная твоя, взываю. Забери мою душу, она не нужна мне более, коли не быть мне невестой мужа моего нареченного, убитого во имя праведного гнева твоего, матерью детей моих нерождённых, целительницей народа моего. Только прокляни их, Великий Змей, и я прокляну их вместе с тобой!»