Брак или жизнь (СИ)

— Я понимаю, что не являюсь пределом твоих мечтаний. Я глуп, иногда не понимаю трети того, о чем ты говоришь, особенно если речь идет о зельях.

— Я никогда не говорю с тобой о высоких материях.

— Ну, хоть по слогам не повторяешь, как идиоту, и на том спасибо. Но, — Гарри согнул и разогнул расслабленную кисть, потрогал подушечки пальцев, и снова посмотрел на Снейпа. — Я… попытаюсь объяснить. Я не о том сейчас. Просто… дай мне сказать. И не слишком размазывай меня, когда я договорю, хорошо? Ты как никто другой можешь…

— Обещаю, что буду корректен, — Северус отнял у него свою руку и погладил по колену. — Слушаю.

— Я тебя люблю. Не считаю себя особым подарком небес для тебя, но я бы соврал, если бы сказал, что жалею… обо всем этом. Поначалу я просто с ума сходил от безысходности, боялся тебе признаться… до тошноты прямо. Мне казалось, что когда ты узнаешь, что это я… был тогда с тобой, во время ритуала, то предпочтешь быстро и безболезненно овдоветь. Тем более что убивать Волдеморта уже не нужно.

— Поттер…

— Ты обещал дослушать, — Гарри зажмурился и помотал головой, будто отгоняя ненужные сейчас мысли, мешающие сконцентрироваться на главном. — Когда ты разозлился на меня, ну, тогда, когда я опоздал, я чуть с ума не сошел от облегчения, осознав, что ты не собираешься ни убивать меня, ни прогонять. Потом я просто не знал, как себя вести с тобой, чего ждать, потом… просто хотел быть рядом. И сейчас хочу, но эта недосказанность, твоя искусственная отстраненность не дает мне покоя. Я же чувствую, как ты сдерживаешься, чтобы лишний раз не… не обнять меня, выкаешь мне, стоит переступить порог спальни и оказаться на «нейтральной территории», держишь меня на расстоянии, но не потому, что не хочешь быть со мной. Я не знаю, почему. Я бы предположил, что ты боишься… сближения. Но более смелого человека, чем ты, я не знаю, — Гарри снова взглянул на молчавшего Снейпа и продолжил: — Мне кажется, что люди рождаются, чтобы быть счастливыми, Северус. Никакие научные достижения, никакие успехи в квиддиче или другой… области не могут быть смыслом жизни. Нет, правда, — он склонился к Северусу и коснулся губами его щеки, и прошептал на ухо: — хочу, чтобы ты… позволил мне попробовать.

Снейп со вздохом обнял его и тихо спросил:

— Попробовать быть счастливым? Разве я против?

— Нет. Сделать тебя хоть чуточку менее… напряженным. Я никуда не денусь от тебя. Я не хочу никуда деваться. Попробуй поверить мне. Не отгораживайся, пожалуйста. Я хочу дать тебе все, что могу. Хочу иметь право… хоть на что-нибудь, кроме редких сумасшедших часов в спальне, где я могу называть тебя по имени, знать, что ты чувствуешь ко мне еще хоть что-то. Кроме раздражения, конечно. Хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя, Северус.

— Гарри, — Снейп уложил его рядом и снова закурил, — тебе всего восемнадцать лет…

— Это не… — у Гарри тепло разлилось в груди от того, что Северус назвал его по имени. В первый, пожалуй, раз.

— Я тебя выслушал, сделай и ты мне такое одолжение.

Гарри замолчал и вздохнул. Он знал, что этот разговор рано или поздно сведется к разнице в возрасте, статусе и взглядах на жизнь.

— В это сейчас сложно поверить, — Снейп глубоко затянулся, но потом раздавил сигарету в большой стеклянной пепельнице и продолжил: — но мне тоже когда-то было семнадцать. И в том возрасте я тоже думал, что… любовь — смысл жизни, что можно любить кого-то много лет, до самой смерти.

— И что, ты разлюбил?

— Хуже. Я пережил ее смерть. То есть сделал то, что было, в принципе, невозможно по моим тогдашним понятиям. Жизнь не закончилась, Гарри. Я, как видишь, жив и…

— И потому ты не позволяешь себе быть счастливым? Боишься, что это предательство? Она была красивая, да? Не то что…

— Чшшш, так и знал, что ревнивым мальчишкам не стоит говорить о прошлом. Иди сюда. Я лишь пытаюсь донести до тебя, что то, что кажется концом света в семнадцать, в сорок видится совсем иначе. Не бывает любви на всю жизнь. Я убедился в этом. И да, она была красивей всех, кого я когда-либо видел и до, и после. Я уверен в этом, хотя сейчас почти не помню ее лица.

Гарри молчал, обдумывая сказанное ему и пытаясь изгнать из головы образ незнакомой ему мертвой девушки, которой удалось то, что, наверное, никогда не удастся ему: Северус любил ее.

— Прости, — сказал он тихо.

— За что?

— За то, что требую от тебя чего-то, я, навязанный тебе против желания. Еще и не того пола.

— Что за ерунда? Причем тут пол вообще?

— При том, что если бы меня сейчас затолкали в постель к женщине, я бы…

— Ну, продолжай.

— Я… не смог бы. Чисто физически.

— Ты замечал у меня проблемы подобного рода?

— Нет.

— Думаю, ты ответил на свой вопрос, Поттер. Хочу, чтобы ты помнил, что ничего мне не должен.

— Но я хочу! Хочу быть тебе должным, быть твоим, знать, что ты тоже мой хоть в какой-то мере, что у меня есть супруг, что-то свое, личное, не доступное никому. То, что никто у меня не отнимет. Никто, кроме тебя. И я не Поттер.

Снейп, обнимая, поглаживал его по спине и молчал.

— Я не собираюсь ничего отнимать у тебя, — сказал он тогда, когда Гарри уже отчаялся услышать еще хоть что-нибудь. — Я лишь прошу не ждать от меня слишком многого, Гарри.

— А я прошу позволить мне любить тебя. Поверить, что я не уйду, пока ты не прогонишь меня. Хочу, чтобы ты знал, что я твой, Северус. Очень хочу быть твоим. Чтобы ты принял меня, чтобы ты…

— Я понимаю, — Снейп чуть отодвинулся, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я принимаю тебя, ты мой, я не прогоню тебя, пока ты сам не захочешь уйти.