В предвкушении страсти (ЛП)

— Сбавим? — Ее тело горело от страсти, перед глазами все плыло. Но когда она попыталась развернуться, Вон обеими руками удержал ее на месте. Фейт стала в ярости сопротивляться; она извивалась и брыкалась, напрочь забыв обо всех своих ментальных способностях. Вот только — увы — Вон значительно превосходил ее в физической силе.

— Нет! Нет! — Грозовые тучи ее гнева уже начинали искриться молниями.

Вон удерживал Фейт за плечи, стараясь больше нигде ее не касаться.

— Подними стены, девочка.

Ягуару это не нравилось, но он дал слово, и придется его держать.

— Нет! — выкрикнула она, но Вон знал, что Фейт, что бы ей сейчас ни владело, все еще не в себе.

— Видишь лес перед собой?

Угрюмое молчание. Затем:

— Да.

— Там есть те, кто может нас увидеть.

— Увидеть?

— Да. Ты же не хочешь, чтобы они смотрели на меня?

Он взывал к той части ее сознания, о которой Фейт и не подозревала, к той самой, которая разбудила страсть.

На этот рад она ответила не мешкая:

— Нет.

— Тогда подними щиты.

Будь Фейт сейчас в ясном рассудке, она возразила бы, что им достаточно сделать пару шагов, чтобы укрыться в хижине. Но она, конечно, не могла мыслить здраво.

Она вздрогнула всем телом, но спорить перестала.

— Прекрати меня трогать. И, пожалуйста, оденься, — произнесла она после долгой паузы.

Он не стал на нее больше давить и сделал то, о чем она просила. Вон старался не думать о том, как замечательно могла бы продолжиться эта ночь — эти мысли казались слишком мучительными.

Наверное, чувственная перегрузка что-то закоротила в матрице ее Безмолвия. Через час после своего хождения по грани безумия Фейт сидела на качелях, допивая чашку кофе, а Вон, затмевая все вокруг своей аурой, сидел на перилах напротив. И все же мысли Фейт были с другим человеком.

— Мою сестру звали Марин. — Осознанный шажок к доверию. — Ей было всего двадцать два, но она уже играла значительную роль в Пси-клане.

Вон не сказал ни слова. Может, он знал, что просто нужен ей рядом — ей надо знать, что он подхватит ее, если она упадет. Ведь он тоже потерял сестру.

— Мы были едва знакомы — виделись один-два раза в год, если не реже. Однако я наблюдала за ней издалека. Оправдывала это желанием быть в курсе жизни Пси-клана, но это не так. Я просто хотела поближе узнать сестру. — Фейт хранила каждую школьную запись, каждый отчет с ее тренировок. — Она была кардиналом-телепатом.

Фейт подняла голову, чтобы узнать, понимает ли он, что это значит.

Его глаза еле заметно мерцали в темноте.

— Очень сильная.

— Да. — Фейт глотнула кофе. Он согревал тело, но не мог растопить лед внутри. — Большинство телепатов специализируются на чем-то конкретном, но Марин была чистым телепатом, как есть — могла получать и передавать информацию на нереальные расстояния. — Фейт хотелось, чтобы Вон осознал всю красоту необычного разума Марин.

— Почему это так важно, ведь у вас есть ПсиНет?

— Верно, она дает возможность общаться и обмениваться данными из любой географической точки, но не гарантирует безопасность. Когда разум находится в ПсиНет, его можно взломать. А кроме того, вся информация, попадающая в сеть, даже самая зашифрованная, в каком-то роде становится частью ПсиНет. К ней нельзя получить доступ, но сами данные остаются. Телепатия лишена обоих этих недостатков. Нулевая вероятность взлома. Никаких улик.

— Идеальная защита, — кивнул Вон. — Услуги Марин, наверное, пользовались спросом.

— Да. — Но она выделила в своем плотном графике время, чтобы тренироваться в ожидании того дня, когда Фейт не сможет сама удерживать свои щиты.

— Она была на тебя похожа?

Фейт покачала головой:

— У нас разные материнские ДНК. После моего рождения Пси-клан решил снизить риск появления еще одного кардинала Я-Пси. Ясновидящих так ценят именно потому, что нас очень мало, не стоит перенасыщать рынок. — Этот аргумент она слышала с раннего детства. Никто даже не задумывался, какое психологическое воздействие он может оказать на ребенка, осознавшего, что он всего-навсего товар, произведенный для конкретной цели.

— Поэтому медики выбрали в матери будущего ребенка несколько возможных кандидатур из тех, кто не был носителем гена ясновидения. — В конце концов, они решили поэкспериментировать с телепатией, так как рано или поздно Фейт понадобилась бы помощь, а ее отец предпочитал, чтобы власть осталась в руках семьи. — Все получилось, как задумано. Марин родилась чистейшим телепатом без малейшего намека на ясновидение. У нее была кожа… цвета кофе с молоком и отчетливый мысленный голос, как идеально настроенный колокольчик. Ее мать была с Карибских островов.

— Но Марин жила в твоем Пси-клане?

— Это было одним из пунктов договора ее родителей. Клан матери весьма интересовался потенциальной возможностью произвести на свет ясновидящего, поэтому отец позволил им использовать свой генетический материал для второго ребенка от другой женщины. Родившийся в результате мальчик никогда не принадлежал семье Найтстаров, а Марин не считалась членом Карибского клана. — Взглянув на Вона, Фейт сделала паузу. — Тебе этого не понять. И мне, наверное, тоже. Иначе я бы не стремилась узнать о Марин как можно больше. В детстве я представляла, как мы с ней играем — до того, как эти мечты вытравили из меня при обучении. В моих фантазиях она была мне идеальным другом. — А в реальности между двумя идеальными Пси с ледяной водой вместо крови не возникло ни намека на дружеские отношения. — Теперь же у меня не осталось шанса узнать ее ближе. Ее больше нет. — Все кончено.

Фейт уставилась в одну точку за плечом Вона. Когда он подошел к ней и пригладил распущенные волосы, она не сказала ему отойти. Ей надо было знать, что он разделяет ее тихую печаль, что он знает о Марин. Что кто-то будет помнить о ней, если сама Фейт не сможет.

По щеке сползла слеза — такое случилось впервые на ее памяти. Горячая капелька обожгла кожу очищающим жидким пламенем.

— Ее убили, чтобы утолить жажду крови, у нее отняли жизнь, потому что тьме хотелось пыток и боли, а мне не хватило сил ее остановить. — Фейт потерла грудь, пытаясь унять чувство вины, скручивавшее все внутри в тугой узел.

— Ты не знала как. — Голос Вона звучал мучительно нежно.

— Разве? А может, просто не хотела признать, что подсказывают мне видения, потому что была слишком труслива?

— Чувство вины никогда не исчезнет, — сказал он ей со звериной прямотой, — но ты вполне можешь его заглушить.

— Как же?

— Если сделаешь что-то такое, что уравняет чаши весов — спасешь чью-то дочь или сестру. — Каждое слово падало, словно камень.

Она посмотрела ему в лицо, не удивляясь, что глаза стали совершенно кошачьими.

— Расскажешь мне о ней?

Она уже знала, что он зверь-одиночка, но хотела, чтобы Вон тоже ей доверился.

Рука в ее волосах замерла.

— Моя сестра умерла от голода, потому что я был слишком молод и слаб, чтобы добыть для нее еду. И я каждый день скучаю по ней.

Фейт потянулась к нему, пытаясь утешить — впервые в своей жизни. Она положила руку ему на бедро — робко, но этот жест выражал многое. Вон внешне никак не отреагировал, только снова начал поглаживать ей волосы.

— Как ее звали?

— Скай. — Его голос утих, сменившись рычанием. — Наши родители бросили нас на территории хищников, не оставив ничего, кроме одежды, что была на нас надета.

— Но они же были верами.

— Быть зверем — еще не значит быть хорошим. — Вон словно окаменел под ее ладонью. — Мои родители не являлись злом во плоти, но они попали в его сети. По крайней мере, я себя в этом убеждаю, чтобы не сойти с ума.

Фейт молчала, пытаясь дать Вону то же, что он дал ей.

— Мои родители были очень молоды и не женаты, когда я родился — ягуары редко следуют людским обычаям. Спустя три года появилась Скай. Когда ей было два с половиной, они присоединились к новой церкви и заключили брак. Вскоре они раздали свое имущество и стали жить в коммуне. — Он говорил все более резко. — Все бы ничего, вот только я начал замечать, как некоторые «старейшины» заглядываются на Скай. Она была совсем ребенком, а они хотели наложить на нее лапы.