Мифическая Средневековия (СИ)

— Ты что это опять козлишь? — Вспылила её спутница, затем вздохнула и смиренно добавила, проследив печальным взглядом отбывание трамвая. — Теперь придётся ждать следующего не менее получаса.

— Ты как хочешь, а я не дам проглотить себя этому монстру.

— Какому монстру? Ведь это и есть трамвай, тот самый общественный транспорт, на который мы спешили и успели, между прочим, как раз вовремя. Если бы не ты со своими выкрутасами, то мы бы уже приближались к цели нашего, а точнее твоего пути, ведь это ты у нас так сильно торопилась. К тому же какой же это монстр, ты что не заметила, что люди из него выходят живёхонькие. Дикая ты, провинциалка.

— Можешь обзываться, сколько хочешь и, тем не менее, я не собираюсь стать пищей червя-переростка. Думаешь, я в своём мире не насмотрелась на монстров, что бы не понять что это самое настоящее чудовище.

— О-о-о, как тут всё запущено. Думаю, поездов ты точно не видела, иначе вряд ли бы назвала трамвай червем-переростком. Ты вообще, из какой глубинки?

— Глубинки?

— Ладно, проехали. И как ты только здесь оказалась, пешком, что ли пришла?

— Я и правда пешком пришла, — Дарена размышляя, наблюдала, как глаза у её собеседницы медленно расширяются и вылазят на лоб. А, была, не была, в крайнем случае, примет за умалишённую, — я через портал из другого мира.

— Во вруша. Тебе бы с твоим богатым воображением романы писать.

— А я может, и пишу, — обиделась почти дипломированная ученица чародея.

— Хорошо, будет уже препираться. Тебя звать-то хоть как? Меня Катею кличут, друзья Кэт величают, но это, — она наставительно подняла палец вверх и пояснила, — только друзья, хотя у меня их толком и нет, так одни приятели.

— Меня зовут Дарена, для всех и для друзей, а их у меня, между прочим, много, — не сдержалась и похвасталась Дарена, — и для врагов, этих значительно меньше.

— Ну и имечко, — фыркнула Катя, не заметив, а может, напротив заметив, укол спутницы о разнице в количестве их друзей, — под стать видочку.

Дарена обиделась ещё больше, хотя вряд ли это уже было возможно, но промолчала.

— Что ж пойдём пешком, а то я с тобой совсем с катушек скачусь пока дождусь следующего, тем более, насколько я поняла ты в него всё равно не сядешь, а спячу я с тобой в принципе в любом месте.

Дарена безразлично проследила, как та спрятала в карман золотую монетку. Ученица волшебника тяжело вздохнула: что это за мир такой и что это за катушки, с которых должна была скатиться эта зловредная колючка.

Какое-то время они шли молча, изредка бросая друг на друга любопытные взгляды. Молчание было прервано почти сумасшедшим криком Дарены.

— А-а-а-а-а, о, Боже, Катя смотри. Виктория не говорила, что в вашем мире тоже живут гномы и каланчи. — Её радости не было предела, хоть что-то родное в этом неприветливом мире.

Катя посмотрела на её указующий перст, и взгляд её переметнулся на противоположную сторону улицы, где мирно и не спеша, прогуливались, по-видимому, артисты бродячего цирка: высокий и неимоверно худой мужчина, не менее неимоверный, но маленький не человек, а прямо скажем человечек и женщина, с лёгкой почти невидной щетинкой.

— Господи, Дарэна, какая ты всё же странная. Какой там ещё ваш наш мир и что это за таинственная Виктория. Алё, гараж, проснись девочка. — Катя развела руками. — Мы живём на единственной обитаемой, ну это населённой разумными существами планете и эта планета называется Земля. Хватит витать в облаках и бредить детскими сказками и этот мир, о котором ты всё время твердишь…. Забудь его и живи жизнью соответствующей твоему возрасту. А если этот мир, и, по-видимому, это так, засел в твоей голове прочно и подпитывается твоим воспалённым сознанием, так сходи к врачу психиатру или психотерапевту. Не помню точно, сама не обращалась, Слава Богу, но кто-то из них, а может быть и оба точно психами заведует. К тому же спешу тебя заверить, обрадовать или огорчить, что в реальной жизни не существует ни каких-то там гномов и тем белее пф-ф-ф каких-то там каланчей. А эти люди, на противоположном тротуаре, лишь жертвы игры гормонов. Им можно только посочувствовать, а не радоваться их горю. По всей видимости, в детстве у них была нарушена функция гипофиза.

— Что?

— Ой, Дарена, и нарываешься же ты на грубости своим чтоооо. Что? Что? При недостаточном количестве гормона роста, ребёнок растёт очень медленно, и, взрослея, остаётся ростом не выше детей пяти-шестилетнего возраста. И, наоборот, при его избытке вырастает великан до двух метров и выше. Если же и у взрослого человека усилена функция гипофиза, то у этого индивидуума непропорционально разрастаются некоторые части тела, например пальцы рук, ног, нос. А у тётки, видимо, вместе с женским гормоном эстрогеном, выделяется слишком большое количество мужского гормона андрогена, который в небольшом своём количестве способствует развитию у девочек вторичных половых признаков, ну там волос под мышками и… ну сама знаешь где, а в переизбытке волосы начинают расти на тех местах, на которых они растут у мужчин: груди, спине, лице и так далее и тому подобное. И, как видишь, у тётеньки избыток андрогена на лицо, в прямом смысле этого слова. Кстати, у меня тоже есть одна такая знакомая, прямо скажу, бедная деваха, бреется каждое утро как мужичёк женского пола, а ведь ей надо, чтобы даже малейшая щетинка не проглядывалась, а этого добиться, как известно не очень-то легко. Да не завидная судьба.

Она тяжело вздохнула и покачала головой.

Эмоции на лице Дарены превосходили одна другую, недоверие, удивление, восторг и, в конце концов, восхищение.

— Откуда у тебя такие познания? — Дарена остановилась, восторженно глядя на идущую рядом девушку, но та даже и не приостановилась, и ученице чародея пришлось догонять собеседницу. За этих несколько коротких секунд её пронзила объясняющая всё догадка. — Так ты занимаешься наукой? Ты учёная, светило светил.

— Отстань. Скажешь мне тоже светило светил. Мне ещё только пятнадцать, хотя шестнадцать уже и не за горами. Какое же из меня светило, так, возможно лишь небольшой огарок, да и тот на последнем издыхании, потому что школу я бросила и у меня только аттестат о среднем неполном.

— И то верно, я об этом как-то не подумала. Ты ещё слишком молода. Но откуда же у тебя такие великолепные знания в области структуры человека?

— Вот уже великолепные познания, да эту науку у нас на зубок знает каждый девятиклассник. Это же анатомия, а её все любят. Она же людей изучает, ну сама знаешь пестики там тычинка, только человеческие, Ха-ха. — Катя почувствовала на себе недоумевающий взгляд и, сморщив лоб и пожав плечами, покачала головой и попыталась разъяснить. — Ну, ты даёшь, одним словом деревенщина неотёсанная. Размножение, понимаешь? Ну, неужели не интересовалась в переходном возрасте?

— Не-а, — растерянно покачала головой Дарена, а затем вдруг неожиданно вспыхнула, когда к ней пришло полное осознание вышесказанного. — У вас этому учат в школе?

— А, ну что с тебя возьмёшь, если ты даже трамвая в жизни не видела, — она бесстрастно махнула рукой, решив, что любые её объяснения будут бессмысленны против такой беспросветной безграмотности.

— И всё-таки Катя, какой просвещённый у вас мир, несмотря на некоторые неприличные тонкости. Пожалуй, ещё немного и я изменю о нём своё мнение. Знаешь, ведь Виктория не говорила мне о столь разительном прогрессе, так явно охватившем ваше измерение, даже в таком юном возрасте, и подозреваю…

— О-о-о-о-о-о. — В безудержной злобе больше не в состоянии выслушивать этот бред сумасшедшей, Катя как заведённая затрясла руками на уровне своей груди, не зная как заставить эту безумную спутницу, которая ко всему прочему не плохо платит, замолчать.

Сны преследовали его с раннего детства: стремительные и оборванные, завораживающие и непонятные. Для него это была загадка, которую он пытался разгадать всю свою сознательную жизнь, которая в свою очередь была далеко не безоблачной. Детство его проходило в трудных детдомовских буднях, юношество в бесконечных беспризорных скитаниях, которые в итоге сводились всё к тем же детдомовским будням, и лишь сны спасали его, пускай только на время, но всё же, от тяжёлой действительности. Всё что он помнил о себе до детского дома, так это только имя Леонард, не совсем привычное для слуха рядового россиянина имечко, да примерный возраст что-то около пяти лет. Маленьким мальчиком он был найден на улице имени Пушкина и отведён в районный отдел милиции, а оттуда уже туда, где и полагается находиться беспризорнику. До этого брошенным щенком скитался он по темнеющим улицам и проспектам: холодный, голодный, напуганный.