Высокий, Загадочный и Одинокий (ЛП)

Ее плева должна быть порвана. Когда ее не станет она сможет потерять свою девственность с Ефраимом.

Если она порвет плеву пластиковым вибратором, который напоминал ей длинный палец, то это не будет считаться потерей девственности, убеждала она себя. Ей просто хотелось сделать возможными их занятия любовью, и чтобы при этом Ефраим не беспокоился. Она снова посмотрела на твердый кончик.

– Ооо, будет сильно больно, – она едва ли не скулила. Остальные не выглядели подходящими для ее затеи. Ее мать купила ей целый арсенал секс-игрушек, из-за Девида.

Из слов Кенди следовало, что она не хотела, чтобы Медисон спешила с таким "слабаком", потому что он был рогоносцем, ее точные слова. Льстило то, что Кенди считала, что Медисон была слишком хороша для таких мужчин как он.

– Просто сделай это, – сказала она самой себе.

Она никогда не использовала игрушки, которые ей покупала Кенди. Она забрасывала их в обувную коробку и прятала, слишком смущенная, чтобы рискнуть и выкинуть их. Что если их увидит бабушка или найдет Джошуа и возьмет, думая, что это игрушки? Она умрет от смущения, если увидит, что он использует их вместо меча.

Итак Медисон приберегла их и теперь использовала один из них с целью прорвать плеву, чтобы спать со своим парнем, ну, он был не совсем её парнем, но она хотела с ним переспать, отчаянно хотела.

Он говорил, что его отчаянно притягивает ее кровь, но не понимал, почему ее тянет к нему.

Он был словно наркотик для нее. Она страстно желала его и днем, и ночью. Конечно же она избегала его так долго как могла, но теперь, когда она, наконец, узнала его вкус, сил больше сдерживаться не было.

Она нуждалась в нем. И если это был тот самый способ, то она переступит через себя и покончит с этим.

Она еще раз глубоко вздохнула, раздумывая сможет ли вобрать весь воздух в комнате, пока готовит себя. Опустившись на корточки, она расположила кончик вибратора между ног.

– Всего лишь небольшой укол. – То что она вычитала в интернете. Как только Ефраим вышел из комнаты, она вприпрыжку направилась к своему компьютеру, чтобы найти способы избежать кровотечения. Единственное, что она нашла это самой порвать плеву или пойти для этого к врачу.

У нее будет кровотечение только, когда она прорвется и такое происходит в первый раз, поэтому она сидела голышом в ванной с вибратором устрашающего вида. Ах, как в кино.

Убедившись, что ее ноги не разъедутся и что она не приземлится на задницу, Медисон надавила на вибратор и начала ловить ртом воздух. Это не было так как с Ефраимом. Тогда было хорошо, гладко и влажно. А тут… тут… ничего из этого.

Было сухо и больно. Было ощущение как будто она растирала больное место.

– Ой… оу… оуии… ооо.

Она еще немного надавила, вводя глубже и почувствовала сопротивление. Наконец-то.

Медисон посмотрела вверх, не то чтобы она не слышала и не чувствовала, как вода омывает ее, но хотела убедиться, что та льется.

Как только она прорвет, то вытащит из себя этот ужасный палец и вымоется. Ей нужно было быстро смыть кровь, чтобы запах не донесся до Ефраима.

Она только надеялась, что полотенце, которое она подоткнула под его дверь поможет, если у нее не получится.

– Вот оно, – сказала она, стараясь, чтобы звучало бодро. Она провела языком по губам и сделала несколько вдохов. – Просто сделай это.

– Как ты думаешь, какого черта ты делаешь? – в маленькой комнате прогремел голос Ефраима.

Медисон слишком быстро повернулась в сторону, чтобы посмотреть на него и поскользнулась, приземлившись на плоское основание вибратора, тем самым силой вдавив его во внутрь полностью.

Острая, нестерпимая боль пронзила ее. Медисон издала душераздирающий крик.

– О, дерьмо!

Кровь струилась из-под Медисон. Ефраиму потребовались все его силы, чтобы не обращать на нее внимание, его клыки запульсировали при виде крови и от запаха.

Медисон заплакала и этого было достаточно, чтобы держать себя в руках.

Он опустился на колени и осторожно толкнул ее назад. Что-то белое, ну белое с кровью торчало из нее. Двумя пальцами он осторожно вынул это из нее.

Это было похоже… эмм, он не был уверен на что это было похоже. Это было что-то среднее между пальцем и колпачном ручки. Это ведь не ручка?

Он повертел это в руках, заметив, что благодаря воде крови не было.

– Что это? – спросил он.

– Сам как думаешь? – огрызнулась она. Он снова обратил свое внимание на нее. Она закрывала обеими руками лицо и плакала. К счастью, кровь больше не текла у нее между ног.

Было ясно, что она порвала свою плеву. То как это выглядело и пахло было очень больно. Медисон не была возбуждена. Должно быть ей было до жути больно.

Это была его вина. Он должен был догадаться, что она сделает что-то подобное. Он заткнул ванную и включил душ, горячая ванна должна помочь.

Медисон свернулась на боку, отвернувшись от него и рыдала, закрыв лицо руками. Это была его вина. Это должно было быть нечто особенное для нее, и она не должна была плакать.

Он все исправит. Он уже позаботился о том, чтобы она сначала кончила, и она была влажной. Он просто не смог довести все до конца. Ей пришлось сделать это за него. Ефраим почувствовал себя менее мужественным из-за этого.

– Больно, – хныкала она.

Он наклонился и поцеловал ее в макушку.

– Я знаю, детка. Мне жаль.

– Неужели должно быть так больно?

Должен ли он солгать?

– Нет, детка, тебе не должно быть так больно. Сначала было бы больно, но потом если ты с настоящим мужчиной боль бы ушла, оставив удовольствие. Ты была бы чувствительной день или два.

– А ты уже делал это прежде?

– Что? Лишал ли я кого-то девственности?

– Да?

– Нет. Мой брат был дважды женат. Мы говорили об этом, и конечно же другие говорили об этом. Нет, я специально избегал девственниц.

– Тогда почему мне так больно? – спросила она сквозь слезы.

Он снова поцеловал ее.

– Для начала, ты не была возбуждена, потом ты запихнула эту жуткую пластиковую штуку в себя и на сухую это больно. И в конце концов, ты практически вонзила ее в себя.

– Потому что ты испугал меня!

– Извини, детка.

Он снова поцеловал ее.

– А-а-а я пахну теперь иначе?

– Э?

– Я все еще пахну как девственница?

Он провёл носом по ее шее.

– Да, но ты пахнешь немного по-другому. Ты все еще пахнешь чисто, но иначе.

– О, то есть я так понимаю, что это не изменило того как для тебя пахнет моя кровь?

– Нет, не изменило, дорогая. – Он видел, как она дрожала. – Пойдем, дорогая, давай уложим тебя в постель, пока ты не простудилась до смерти.

Он спустил воду и поднял Медисон, завернув в полотенце. Она не могла разогнуть свое тело, настолько ей было больно.

Он положил ее на свою кровать.

– Ефраим?

– Да? – Он улегся рядом с ней в джинсах.

– Ты можешь облегчить боль?

Она хотела, чтобы он занялся с ней любовью и чтобы боль ушла.

– Нет, детка, сегодня я тебя не трону. Я не знаю какой вред ты только что нанесла себе. Пока мы это не выясним я к тебе не притронусь.

– Проклятье.

Это прозвучало с таким разочарованием и так мило, что он зарылся лицом в ее волосы, сдерживая любой звук, пока его тело сотрясалось от тихого смеха.

Она ударила его по руке.

– Я знаю, что ты смеешься. Ты такой подлый! Это самая смущающая вещь, которая когда-либо случалась со мной, а ты смеешься!

Глава 12

– О, Боже, это самое неприятное, что когда-либо со мной случалось, – проворчала Медисон, за занавесом волос, скрывавшем её лицо, когда она наклонилась вперёд.

Она надеялась, что быстро зайдет и также быстро выйдет. Медисон ждала этого визита два дня, слишком смущенная, чтобы идти в больницу. Два дня боли и неприятных ощущений.

Два дня она провела дома и всем лгала о том, что у нее болит. Хуже всего то, что два дня ей не разрешалось прикасаться к Ефраиму.