Вызов (ЛП)

Удар. Более возможно, то что было и то что будет, вливалось в мою голову, как будто пыталось растянуть череп. Бабушкино лицо, мудрое и морщинистое; папа, вращающийся в поле маргариток, пока я хохотала, его большие, умелые руки находятся под моими руками, и весь мир кружится вокруг нас; Грейвс зажигает сигарету; Бенжамин резко припал к стене в переулке и медленно становился белым, поскольку кровь вытекала из отверстия в плече; рот Огаста в ужасе раскрыт, когда он кричал, протягивая руки; мамино лицо, ярче, чем солнце, смеялось, когда она щекотала меня...

Последняя картинка замедлилась и втиснулась в перегруженную голову. Она причиняла боль, пропихиваясь мимо запутанного беспорядка воспоминаний и физического страдания. Сердце работало под напряжением, поднимаясь вверх устойчивыми ударами.

Длинный бетонный коридор простирался бесконечно далеко. Я увидела его, идущего в своей собственной манере, ботинки мягко касались земли, когда он двигался вперед, и крик застрял в моем горле. Потому что это был мой папа, и он направлялся к той двери, покрытой краской, с обитыми краями под ярким светом флуоресцентных ламп, и он умрет. Я знала это и не могла предупредить его, статика разлетелась по картинке, и мои зубы начали покалывать, когда челюсть трансформировалась, потрескивая...

... и Кристоф схватил папу за плечо и потянул его назад, подальше от медленно открывавшейся двери. Через меня прошелся звук, когда дверь ударилась о стену, и из бетона посыпалась пыль.

БАХ!

— Бах, — прошептал кто-то, и горячее дыхание коснулось моей щеки.

Я резко встала, цепляясь за воздух и крича. Пепел превратился в суматоху бледных конечностей. Нэт, засыпая на стуле, который откуда-то вытащила, вскрикнула и вскочила на ноги. Дверь ванной раскрылась, и оттуда выпрыгнул с дикими глазами Дибс, его маленькая черная медицинская сумка была в одной руке, а узкая грудь покрыта тонкими золотыми волосами. Он был совершенно голым и мокрым. Пена встала в его волосах, и я услышала, что работал душ, я выдохнула, пытаясь заставить работать легкие. Комната выглядела странно: каждый угол искривлен, и свет падал как-то неправильно.

Я подавилась стеклянным воздухом. Натали наклонилась и ударила меня по спине. Удар ужалил, но кое-как это сработало. Я вдохнула сладкий воздух, моргая, поскольку дар повернулся и осел в черепе, устроившись, как птица с мягкими перьями.

По-настоящему большая птица.

— Господи, — прохрипела я. — Какого... — свет был очень странным, и через мгновение я поняла почему. Были золотые сумерки, не яркий свет полудня, который укладывается в комнате, как мед, что означало, я была без сознания некоторое время.

Леон, сидя на подоконнике, посмотрел вверх.

— Они вскоре вернуться. Нам нужен план.

Нэт закатила глаза.

— О, да, конечно. План. Как именно план поможет этой ситуации? Вернись в душ, Дибс.

Я покраснела. Дибс тоже покраснел. Он также что-то пропищал и нырнул в ванну, закрывая дверь. Нэт вздохнула, и этому вздоху, возможно, позавидовала бы бабушка.

Вау. Теперь я знала о нем даже больше, чем мне того хотелось.

Я слабо потерла лоб.

— Господи! — я не могла придумать ничего лучше. — Что происходит?

— Тебе нужна еда. Она не горячая, но калории пойдут тебе на пользу, — Нэт потянулась, превращая движение в изящный, скоординированный подъем со стула.

Кое-как она заставила Пепла одеть слишком большие штаны цвета хаки и джинсовую безрукавку с пуговицами. Когда он посмотрел на меня через кровать, мышцы двигались под белой кожей. Оранжевые искры пронеслись через темные радужки глаз, зрачки вспыхнули и уменьшились, когда он исследовал меня.

— Бах, — сказал он мудро и кивнул. Сальные пряди темных волос упали ему в лицо.

— Миледи, — Леон скользнул с подоконника. — Дрю. У меня новости, если, конечно, ты сможешь бодрствовать достаточно долго, чтобы услышать их.

На вкус мой рот был как давно высохшая медь, и каждая частичка моего тела болела. Боль глубоко осела, не как ушиб или ожог, вместо этого центр костей как будто был раздет и заполнен разламывающей болью низкого уровня. Я протерла глаза. Я потеряла в значительной степени целый день, и да будет вам известно, я чувствовала себя так, будто могла бы лечь и проспать еще несколько дней.

— Эй, — Нэт вернулась, неся тарелку в одной руке. — Ни слова, пока она чего-нибудь не поест.

— Это важно, Скайрана, — но Леон утих, когда она послала ему взгляд, способный сломать окна. Вспышка желтого пробежала по радужкам ее глаз, и я поняла, что на самом деле была благодарна Нэт за то, что она находилась на моей стороне.

Я стала дипломатичной:

— Думаю, я могу есть и слушать одновременно, — живот грохотал, и когда она дала мне тарелку, я увидела кучу сэндвичей с ветчиной на пшеничном тосте. Салат и помидор выглядели немного сырыми, но живот снова заговорил, и я схватила с вершины первую половинку сэндвича. — Какого черта, Леон?

— Ты дала мне поручение, — его подбородок приподнялся.

— Конечно дала, — я посмотрела на Нэт. — Спасибо, — это я сказала ему. Он был похож на надутого третьеклассника. Здорово. — Выкладывай, что там у тебя.

Это был тот момент, когда он сказал нечто, и это дошло до меня. Он сказал, что нашел что-то.

Что-то насчет Грейвса.

Леон немного развел руки — любопытное, беспомощное движение.

Я откусила огромный кусок сэндвича, прожевала, и мой живот начал петь осанны [19]. Я старалась не говорить с набитым ртом.

— О, ты имеешь в виду... Ладно, что бы ты не узнал, Нэт может услышать это. Она мой друг.

По каким-то причинам, это заставило Нэт немного выпрямиться. Она скрестила на груди руки, а ее сережки — фиолетовые металлические ободки, внизу с маленькими серебряными кольцами — немного покачивались.

— Ты уверена? — он поднял обе руки, когда я тоже посмотрела на него. — Я не подвергаю сомнению твою дуэнью, миледи. Есть некоторые вещи, которые оборотню лучше не слышать.

— О, вот это да! — Натали села на стул и исследовала свои угги. Сарказм, возможно, мог бы сочиться из нее и капать на пол. — Это заговор, предательство, убийство или открытая война? Мне нужно будет соответственно выбрать помаду.

Пепел все еще наблюдал за мной с края кровати, и я схватила еще одну половинку сэндвича и протянула ему. Он изучал его, изучал меня, потом схватил сэндвич так быстро, что его рука размылась. Он исчез, горбясь, внизу возле кровати.

Лицо Леона немного перекосилось.

— Я не знаю, как можно назвать это с такой точки зрения, — он скрестил на груди руки, тряхнул гладкими, прекрасными волосами. — За исключением того, что это отвратительно.

— Прошу прощения? Я сижу прямо здесь, — я откусила сэндвич. Были ли вы когда-нибудь так голодны, что даже картон казался о-мой-Бог фантастическим? Вот как это было.

— Я также не совсем уверен, как ты отреагируешь, — он уставился на пятно, которое находилось в двух футах над моей головой. — Это касается Рейнарда.

Я проглотила огромный кусок тоста, сыра чеддер, ветчины и помидора. На вкус он был как манна небесная или как пища, приготовленная бабушкой. Все, чего ему не хватало, — это стакан свежего молока.

— Что с ним? — еда ударилась о желудок, и я была удивлена, что не услышала этого удара. Потом у меня появилось очень плохое чувство. — Подожди. Какое это имеет отношение к...

Он порылся под пиджаком, и Нэт ощутимо напряглась. Леон посмотрел на нее, его выражение лица снова стало странным, как будто он был удивлен, потом вытащил гладкую серебряную вещь.

— Я решил начать с того момента, когда твой лупгару исчез. Я думал, что в том секторе должна быть охрана. Поэтому я пошел искать их. Обнаружил, что видеозапись дергалась, но ведь всегда есть резервные копии. Попросил одолжения, и мой друг рыскал до тех пор, пока не нашел призрачную картинку времени. Он принес и начал восстанавливать ее — но в середине работы его сослали в Оклахому. Я не уверен, связаны ли между собой эти два события, но это к делу не относится, — Леон открыл серебряный прямоугольник. Сверху него был экран, а снизу — сенсорная панель, миленькая маленькая вещица. Сбоку он нажал на кнопку, показывая мне, что это, должно быть, был самый маленький DVD-проигрыватель в мире, где маленькая вещица, похожая на поднос, переходила в нижнюю половину. — Поэтому я принес ее другому другу, в этот раз за пределами Школы, и попросил еще одно одолжение. Он закончил, и я продолжил свой веселый путь. Смотри.