Поцелуй Валькирии. Школьные годы Кэтрин Реддл (СИ)

- Да, как видишь. Слушай, что ты все ходишь к нам, как на вторую работу? Каждый день. И сидит, и сидит, - Римус, что ты несешь? Ты сейчас ее точно потеряешь. - Самой не надоело?

- Рем, что с тобой? – чашка с горячим чаем выпала из ее руки. Хорошо не обожглась…

- Не ходи к нам! – лучше так, пусть винит, но лучше так…

- Я тебе мешаю? – Дора встала, вышла в прихожую, надела плащ и повернулась ко мне. – Я думала, мы друзья.

- Мы не друзья, Дора. Со мной опасно дружить, - уже в отчаянии ответил я. – Ты не знаешь всего…

- Так расскажи!

- Не могу, ты после этого будешь меня презирать, как и все. Просто уходи и все, считай, что я хочу остаться тебе другом, - она собралась, вышла за дверь, споткнувшись о порог.

Такая неловкая, но такая милая.

- Может, скажешь в чем дело?

- Нет…

- Ну и ладно! И я не люблю свое имя! Я Тонкс! - хлопок и она исчезла. Мне хотелось завыть - я своими руками избавился от еще одного друга…

- Рем, ты чего? Где Дора? – озадаченный голос вернувшегося Сириуса вырвал меня из тяжелых мыслей.

- Ушла. Больше, наверно, не придет. Сириус, дай мне побыть одному, хорошо? – я ушел к себе. Хотелось провалиться под землю. Что я наделал?

На мое плечо легла рука. Теплая… Маленькая… Дора?!

- Рем, я догадываюсь, в чем дело. Ты оборотень, да? – я вскочил на ноги. Она знает? Откуда?

- Кто сказал? С чего ты взяла?

- Никто не говорил. Но твои отъезды по полнолуниям, боггарт, то, как ты меня выгнал… Так я права? Я же не слепая, я, может, и кажусь не самой проницательной, но я не дура!

- Да… Я оборотень. Ты теперь отвернешься, как это делают все? Дерзай, я привык! – усмехнулся я. Не привыкать, все уходят, одним больше, одним меньше. Не суть!

- А какое мне дело?! Будь ты хоть вампиром. Ты мой друг, кем бы ты ни был. Понял? – твердо ответила девушка, но в глазах светились озорные огоньки. Ураган, вихрь, оптимизм.

Необыкновенная девушка, такие редко встречаются. Я таких еще не видел. Может, отчасти Лили Эванс, но лишь отчасти.

- Понял, - я кивнул, еще не веря ушам. Не ушла, как все. Почему? Этого не может быть!

- Вот и молодец! – Тонкс подошла еще ближе, и впрямь не боялась… В дверь постучали.

- Римус, идем ужинать! Тонкс, ты с нами? – позвал Том. Мы спустились вниз… Теперь я был спокойнее - она все знала. Она знала правду и не отвернулась. А значит, мы на самом деле друзья!

Гермиона. Гость наших снов…

Хогвартс затих. Ночь на субботу и все крепчайшее спали. Лаванда мычала что-то во сне, пока я одевалась. Джинсы, футболка, мантия, кроссовки… Вот и все, Гермиона Грейнджер. Можно вставать. Правда, у меня нет Мантии Гарри. А не мешало бы. Так хочется выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух, поплакать… Именно поплакать, потому что Гарри ничего не видит. А я мучаюсь. Просто подруга для парня, который мне нравится. Интересно, Кэтти тоже так мучилась в прошлом году? Но сейчас она счастливая ходит, а я вот как-то не очень счастлива. Да еще и Джинни… Растет, взрослеет, и уже положила на Гарри глаз. Подруга называется!

«А может…? Нет, правила запрещают, нельзя… Хотя разок ведь можно, правда?»

И потом, ночами ходить с Гарри под невидимкой, украсть ингридиенты у Снейпа для Оборотного зелья – это когда Гарри вляпался в историю с якобы открытой (хотя такого и не было) Тайной комнатой. И с Локхартом пошел проверять, а до того спрашивал Малфоя о том, не знает ли чего этот блондинчик. Под видом Крэбба…

«Так вот, если уж я так делала, то дойти до открытого класса и побыть одной можно, правда же?»

Я зашла в пустой кабинет. Тихо, темно. Вполне ничего.

- Люмос! – свет моей палочки осветил сидевшего на парте человека.

«Ой, а я не одна… Фух, это же Матей, забыла, как там его имя…»

- Доброй ночи, Гермиона! – а я забыла его имя. Нехорошо! - Почему не спишь?

- Да не спится что-то, а ты?

- Аналогично… Может, тогда поговорим друг с другом, раз уж встретились? Я лично считаю, что все в нашем мире не зря!

- Ну давай поговорим, - я сжимала палочку в руке. Мало ли что он себе надумает. Он закрыл дверь, зажег огонек на ладони, поместил в прозрачную банку. Теперь я уже различала его лицо…

- Ты не бойся, я не покусаю, я добрый, - усмехнулся парень. – Теперь будем разговаривать.

- А если нас услышат?

- Ты забыла, где я учусь? Не услышат. Давай я начну. Я учусь в Денбридже, на борца с темной магией, - я улыбнулась. Отчего-то мне уже не было страшно, с ним было интересно, весело и легко.

Я рассказала про учебу, друзей, Кэт… Он рассказывал про себя, брата, школу. И впервые за этот месяц мне не хотелось плакать, и даже наоборот! Я смеялась, потому что рассказ получался веселым… И мне не хотелось блистать умом и холодностью.

- А мама и папа маглы, - закончила я свой рассказ о доме.

- Ты грязнокровка? – удивился он. Я отвернулась. Еще один сноб нашелся, мало мне Малфоя!

- Да. Что, жалеешь, что заговорил со мной?

- Нет. Гермиона, у вас это ругательное? Прости, я не знал, у нас это не считается оскорблением. Я же румын! Прости, я правда не хотел тебя обидеть! – он раскаивался искренне. Я простила…

- Ничего, ты же не знал. Я не злюсь!

Я отошла к окну, выглянула. Звезды освещали дорожку от замка к хижине Хагрида. А сам он шел по ней к домику.

- Он тебе нравится? – раздалось над ухом.

- Хагрид? Только как друг! – как можно предполагать такое?

- Я о Гарри Поттере.

- Ну… Эй, а с чего ты так решил? – не хотелось омрачать вечер, но…

- Я это видел в твоем сне, - я повернулась к нему.

«Видел в моем сне? Либо сумасшедший, либо… Ифрит! Я читала про них…».

- Как можно что-то видеть в чужом сне? – «может, я и ошибаюсь и это такая магия».

- Обещай, что сохранишь эту тайну. Обещаешь? - я кивнула. – Я ифрит. Только добрый. Так Гарри тебе нравится?

- Ну, он мне симпатичен, но, думаю, это пройдет. А что значит «добрый ифрит»?

…К утру я знала об ифритах все. Он проводил меня до гостиной, я поспала почти до обеда, без снов, причинявших боль. Я не сомневалась, что это его работа - он съедал мои сны…

А в воскресенье он уехал и потом я стала ждать ночного сна. Он приходил во снах, и мы общались, долго, часами. Но никогда он не давал мне пойти за ним. Он хотел оставить меня человеком. Мы подружились, через две недели после его ухода он начал мне писать, редко, раз в две недели, но каждую ночь он был гостем моих снов…

Северус

Тридцать первого октября, прямо на Хэллоуин, приехали гости из других школ. Французские ученицы были очень похожи на вейл, Кэтрин даже начала меня ревновать, заметив, что я обратил внимание на наших гостей. Дурмстрангцы же были, как и всегда мрачными, молчаливыми, замкнутыми даже, навевали ужас. А директором у них был Игорь Каркаров, один из моих бывших «соратников».

«Не повезло нам в этом году пожить спокойно. Мало мне появлений Грюма из ниоткуда в самые неожиданные моменты, так еще и Каркаров меня узнал. Чует мое сердце, добром это не кончится…».

Любимым учеником Каркарова оказался Крам, тот самый ловец Виктор Крам, фотографии которого висели у Кэтти дома в спальне. Но сейчас она только презрительно фыркала, глядя, как за ним бегают фанатки, и уверяла, что я для нее намного дороже всяких Крамов. Хотя раз она заговорила с ним, даже улыбнулись оба, но это заметил и на корню пресек директор Дурмстранга. Он словно прятал Крама от лишних глаз. Зачем-то…

Так вот, они прибыли тридцать первого октября. В эти дни мы с Кэт отметили (соком) первую годовщину наших отношений. Первого ноября исполнился ровно год с момента нашего признания друг другу, и оставалось уже совсем недолго до ее выпуска из школы, когда, как мы планировали, нашу любовь не нужно будет скрывать. Но этим мечтам не суждено было сбыться. Скрывать пришлось. От Лестрейндж, части Ордена Феникса. Тем сильнее были наши чувства, чем опаснее и реже становились встречи наедине…

Кэт отказалась бросать имя в Кубок к моей большой радости. Она решила, что ей и без Турнира хватает в жизни приключений, а я мог быть хотя бы в этом спокойнее за нее. Потому что хоть шрам после отъезда Матеев перестал кровоточить, ее отношения с Грюмом безнадежно портились с каждым днем, она даже ругалась с Гарри – тому он немного более симпатичен был. А Кэтрин хотела отказаться от Защиты вообще. Грюм постоянно снимал с факультета баллы, придираясь к Кэт по малейшему поводу. Она же не сдерживалась на язык в ответ, ругаясь с ним. А я боялся, что Грюм решит отомстить.