Поцелуй Валькирии. Школьные годы Кэтрин Реддл (СИ)

- Сдаем работу и приступаем к конспектированию параграфа номер два. В конце урока я соберу пергаменты с основными тезисами параграфа. Приступаем, - после урока, собрав пергаменты, я встретил вышедшую из лаборатории Кэт.

- Я наверное все же забыла сумку, я мигом! – она вернулась через пять минут, мы пошли на обед, потом на пару ее Зелий. А после уроков я еще раз осмотрел шрам.

Налитый кровью, пугающий. Но все же не так сильно, как летом. Кэт оставалась у меня, писала домашние задания, в то время как я размышлял о причине проявления шрама. Грюм мракоборец, он не может быть темным волшебником. Если бы он был Пожирателем, реакция на Метку проявилась бы давно – рядом с Кэт часто был я, а я Пожиратель. Но если бы это была реакция на мракоборцев, то проявлялось бы при Тонкс…

“Так в чем причина? Кровь идет, когда он смотрит на нее нормальным глазом. А может это все же реакция на мракоборца? Проклятье могло оставить свой след, вполне.”

Обсудив все, мы решили, что так и есть. Потом оказалось, что все было с точностью до наоборот, но тогда объяснение нас удовлетворило. Хотя и не полностью…

Дамблдор

С началом учебного года нам прибавилось проблем, одной из самых крупных стала подготовка к Турниру. Кроме того, весь преподавательский состав, включая меня, был обеспокоен событиями Чемпионата Мира по квиддичу, в целях повышения безопасности я и пригласил Аластора на пост преподавателя Защиты. Конечно, это был рискованный шаг, но Аластор хороший специалист, главное - удержать его в рамках школьных правил.

Он был совершенно обычным – замкнутым, молчаливым, угрюмым. Внимательно наблюдал за всеми, привез с собой кучу вредноскопов, каких-то систем сигнализации и еще что-то там для своей безопасности. Но он такой всегда. После некоторых неудачных рейдов Аластор действительно “помешался” на своей безопасности. Однако когда через две недели ко мне после уроков пришел рассерженный Северус, я слегка пожалел о назначении Аластора. Было от чего.

- Он мне покоя не дает, но это еще полбеды. – Северус говорил тихо, но в голосе звучала явная злость. - У Кэт при его взгляде шрам от проклятья кровит, весьма сильно. Других мракоборцев нет? Я который год прошу этот пост, а вы приглашаете помешанного параноика. Вы в курсе, чему он учит детей?

- Чему? – программа будет особенной, я об этом был предупрежден. Но не детально.

- Непростительным. Он учит защищаться от Империуса, уворачиваться от Круциатуса. Демонстрирует Аваду, хорошо хоть не на студентах… Причем не только старший курс, но и младшие. Это полезно, я не спорю. Но не в четырнадцать лет!

- У Грюма своеобразный взгляд на то, что действительно опасно. Но Аластор хороший специалист. И это всего на год, Северус. Ни один преподаватель Защиты у нас вот уже много лет больше года не работает.

- На год? – зашипел мальчик. Точнее, мужчина, но для меня – мальчик, я знал его еще одиннадцатилетним ребенком, трудно отказаться от привычки считать его мальчиком. – На год?! И как вы мне прикажете год решать проблему вот с этим… - он закатал левый рукав. – Прятать? Честно показать?! Простите, но я еще пожить намерен!

- Он знает о том, что над тобой был суд. И знает про Метку.

- Тем хуже. Не далее, как утром он мне сказал, что глаз с меня не спустит, а она, между прочим, горит! И не думаю, что просто так. Лестрейндж приближается. Видите четкость? – Метка действительно была очень четкой, слишком хорошо виден был рисунок. И ему ведь лучше знать, что это может значить.

- Но ты сам стал таким, так что тебя смущает? Это плата за грехи, вот и все. Тебя никто не заставлял становиться Пожирателем, – я не знал, что толкнуло его на это. Я видел его воспоминания о Лили, о пророчестве, когда он уже осознал ошибочность своего поступка. А вот зачем… Он никогда не говорил и не показывал это мне. Но вряд ли его заставили.

- А вы знаете, зачем я пошел к ним, знаете почему и когда, да? Чтобы вот так судить… Хотите знать? – я кивнул. Мне всегда было его жаль, и я всегда ему симпатизировал,

сочувствовал, понимал. Я долгие годы единственный верил ему. До появления в его жизни Реддл. Теперь ему безоглядно верит и эта девочка. Может, и пора открыть сию тайну. - Хорошо, смотрите! – серебристая нить протянулась от виска к палочке. Через несколько мгновений вместе с Северусом я погрузился в Омут Памяти…

***

Кладбище для бедных. Над свежей могилой стоят женщина в черном и юноша лет шестнадцати на вид. Болезненной наружности, бледный, длинные черные волосы обрамляют худое лицо - молодой Северус. Женщина рыдает, в глазах мальчика нет ни капли слез. В них просто пусто. Я перевожу взгляд на надгробье – простая грубая каменная плита. «Тобиас Снейп», умерший в 1976 году. Зима, значит, Северусу либо уже шестнадцать… Либо еще шестнадцать, близко к семнадцати.

- Это конец января, мне шестнадцать. Я на шестом курсе, - отвечает на мои размышления Северус взрослый, со стороны наблюдающий за всем этим. Он хороший Легилимент, Окклюмент, и каким неплохим волшебником он мог бы стать. Мог бы и, пожалуй, стал. Никто из знакомых мне мужчин его поколения не стал бы вести двойную игру, каждую секунду рискуя быть разоблаченным, во имя всего лишь сына любимой девушки. Ее сына от другого мужчины.

“Что ни говори он сам, он привязался к Гарри, это несомненно. Потому как в последнее время это его инициативы по охране Гарри, это он, уже без просьбы, помогает мальчику. Отчасти из-за Кэтти, конечно. Но отчасти и из-за самого Гарри.”

- Тобиас. Тобиас… - как мантру, шепчет Эйлин. Северус уводит ее.

- Его больше нет, мам. Даже не верится. Сейчас зайду в дом, и никто не станет орать, чтобы я убрался прочь. Так пусто… Но значит так будет лучше, если так вышло, для тебя… - в голосе неподдельная горечь, в глазах пустота. - Мамуль, тебе не надо сейчас быть одной. Может, поедешь к своему кузену?

- Нет. Тут все. Тут он… - переступив порог дома, женщина вновь разрыдалась.

- Она его безумно любила, все терпела. И я после его смерти понял, что и я его все же любил в глубине души, а потом… - Взрослый Северус тяжело вздохнул. Сцена изменилась. Его задирали Поттер и Блэк, примерно в середине апреля. Попытки Северуса увильнуть от разговора приводят к издевательствам. Гриффиндорцы смеются. Среди них – Лили.

- Левикорпус! – зло выкрикивает Северус, с трудом удержав палочку в руке после заклятия Сириуса. Тот повисает в воздухе вверх ногами, Джеймс открывает рот, доставая палочку. – Еще слово, Поттер, и я применю Сектумсемпру… И плевать, что исключат. Мне даже лучше быть дома с матерью.

- К мамочке захотелось, Нюниус? Даже противно как-то… - усмехается Сириус. Взгляды Северуса и Лили встретились. Девушка фыркнула и отвернулась.

- Да иди ты! – Черные глаза полыхнули ненавистью. – Лезешь куда не просят, школьная знаменитость! Без крутых штучек и дружка-ловца ты был бы ничем. Наглый и самоуверенный тип ничтожества!

- Ты погляди… Как мы заговорили. Экспеллиармус! – палочка Северуса у Поттера, Блэк приземлился на пол. На счастье Северуса мимо шел кто-то из преподавателей. Конфликт был сглажен.

- А мама к тому моменту дважды пыталась покончить с собой и тяжело заболела, - прокомментировал Северус из настоящего. Мне стало тоскливо. А если бы хоть раз Джеймс выслушал, почему Северус вел себя так, кто знает, как все вышло бы? Но все вышло как вышло. И это получилось ужасно.

Сцена изменилась. Северус на летних каникулах лечит мать. Эйлин мечтает лишь дожить до его окончания школы. Сцена изменилась вновь. Выпускной, Эйлин. Потом год работы помощником продавца в лавке товаров для животных, сцены сменялись быстро, а потом…

Вновь то же кладбище. Только Северус один. Стоит у нового надгробья на коленях. Лето, дождь, и ни звука.

«Эйлин Снейп. 17 декабря 1938 – 12 июня 1978» - гласит надпись на плите. Северус поднимает лицо. По щекам катятся капли. И невозможно понять, дождь это или слезы…

- Мама, почему? За что? – вменяемость мальчика внушает опасения. К нему бесшумно подходит молодой мужчина, уводит от могилы. Люциус Малфой.