Вступление (ЛП)

вместила мою кладовую. Справой стороны приоткрыта дверь, ведущая, как мне кажется, в

спальню.

Спальня.

Жар поднимается к шее, кажется, что я приняла глупое решение, придя сюда. Кажется, я

даже не могу думать. Я прочищаю горло и поворачиваюсь к Джексону.

— Сегодняшний бал состоится не просто так, на нем лидеры смогут собраться вместе. Они

планируют решить сегодня ночью, что им делать. О, и они изучают ксилему. Какое бы решение

они не приняли, они хотят быть уверены, что ксилема не сможет это излечить, — Джексон кивает,

пока я продолжаю передавать все, что мне рассказала Сибил, даже то, как она уверена в нашей

победе. Когда я завершаю, он поднимает руки и сжимает их в замок за головой. Я заметила, что он

делает это, когда глубоко погружается в мысли, и мне интересно, о чем он думает, и как много из

этих мыслей он собирается разделить со мной.

Долгое время он не произносит ни слова и в итоге встает, указывая на часы возле

телевизора.

— Тебе надо попасть домой. Уверен, все тебя ждут.

— Подожди, ты не собираешься что-нибудь сказать?

— Я не уверен, что сказать. Мне надо подумать. Я знал, что бал — лишь прикрытие их

встречи, но я еще не придумал, как мы сможем их подслушать. К ночи у меня будет план. Но ты

ничем не сможешь помочь, если застрянешь дома. Так что… — он указывает на дверь, — …

увидимся ночью, — он стоит, а я не могу не чувствовать небольшую боль. Я не уверена, чего я

ожидала, но я ненавижу, когда он скрывает свои эмоции.

Я подхожу к двери, пытаясь не выглядеть так же жалко, как себя чувствую. Джексон

хватает мою руку, прежде чем я успеваю уйти.

— Не переживай. Я знаю, все слишком сложно, но мы разберемся.

Я киваю, прежде чем выйти за дверь. Надеюсь, он прав.

Глава 18

Когда я возвращаюсь домой, мама ждет меня на крыльце, выглядит она

смертоносно. Я разрываюсь между тем, чтобы начать извиняться и

продолжать вести себя так, словно не сделала ничего плохого. Она встает,

когда я подхожу к лестнице, и без единого слова показывает, чтобы я зашла

внутрь. Это плохо.

Папа уже дома и выглядит так же напряженно, как я себя чувствую.

Как только за ней закрывается дверь, она поворачивается и указывает

пальцем в нашу с папой сторону.

— Я знаю, вы оба думаете, что бессмертны и каким-то образом можете

выжить в любой ситуации, но, когда я прошу Ари прийти после школы, она

должна вернуться сразу же, и ни секундой позже. Забудьте о тренировках.

Она все еще несовершеннолетняя, и я не собираюсь терпеть ваше

притворство, будто она обладает тем же опытом, что и те, кто занимается

этим годами! А теперь, через сорок пять минут мы все выйдем из дома как

семья, — Она уходит, ни разу не взглянув в нашу сторону.

Я тяжело выдыхаю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на папу, который

только пожимает плечами и следует за мамой в их комнату, чтобы

подготовиться к балу.

Такое ощущение, что на укладку волос, маникюр и втягивание воздуха

для того, чтобы потом влезть платье, уходят часы. Я стою в доме Картье,

потягивая пузырящийся напиток, который на вкус одновременно и сладкий, и

кислый. Искрящиеся пузырьки поднимаются наверх бледно-лиловой

жидкости, лопаются, как только вырываются на поверхность, и посылают

вниз алкоголь, добавленный в напиток. Это ловкий способ распознать возраст

пьющего. По всей комнате напитки гостей постарше пузырятся беспрерывно,

когда мой делает это лишь изредка, словно находясь в раздумье.

Я прохожу в фойе, которое могло бы быть небольшим танцевальным

залом. Огромная, кристальная люстра, настоящий мраморный пол — не

искусственный, как у большинства из нас — демонстрирует знатность рода

Картье. Рассматривая мерцающую люстру, я слышу, как кто-то входит, и

улыбаюсь, когда Лоуренс, одетый в белый смокинг и простую золотую маску,

кланяется передо мной. Я бы хотела знать, наблюдает ли за нами Гретхен. Я

не хочу, чтобы она видела, как он ведет себя со мной, отвечая ожиданиям

окружающих, и думала, что так все и есть на самом деле. Чувства Лоуренса

ко мне — всего лишь результат ожиданий окружающих, но я знаю не

понаслышке, что поступки ранят, нарочно они совершаются или нет.

— Ты... — он берет мою руку и легко прикасается к ней губами — ...та

еще грешница.

Я опускаю взгляд на платье и дарю Лоуренсу полуулыбку. Оно

эффектно. Бронзово-золотое, без бретелек, с завышенной талией.

Драпировано до колен каскадом складок. Волосы уложены во множество

хаотичных крупных локонов, макияж прост и очарователен, а черная

фетровая маска, усыпанная стразами, скрывает глаза. «Идеальная смесь

невинности и соблазна» — сказала Гретхен, когда создавала этот образ.

Он наклоняется и целует меня в щеку прямо тогда, когда тускнеет свет,

поэтому я не успеваю придумать, как избежать поцелуя. Время перейти к

официальной части бала. Мы подходим к ряду лифтов, — еще одна

прерогатива Картье — которые ведут к подземному танцевальному залу. Там

мы насладимся большим разнообразием напитков и общением с гостями.

Ло ведет меня к дальнему левому лифту. Он закрывается прежде, чем в

него может зайти кто-нибудь еще. Нас окружают зеркала, так что теперь, в

первый раз за вечер, у меня появляется возможность увидеть и даже

разглядеть Ло. Его волнистые, пышные каштановые волосы безупречно

спадают на лоб и уши. Он замечает мой пристальный взгляд и улыбается, у

него поразительно белые зубы, контрастирующие с оливковой кожей.

— Что?

— Ничего, — Я опускаю взгляд. Мне хочется спросить его о Гретхен, но она бы предпочла,

чтобы я этого не делала. Возможно, они еще не разобрались в своих чувствах, и я не хочу

приносить в их отношения неловкость. Так что, не зная, что сказать, я просто смотрю на него,

пытаясь вспомнить, как это должно выглядеть: легко и просто. Даже теперь рядом с ним я

чувствую себя очень даже нормально. Это всего лишь я. Интересно, может ли он, как и Джексон,

чувствовать изменения во мне. Я избегаю темы, касающейся Джексона. Я не готова говорить о

том, что со мной происходит или, что означают определенные изменения. У меня и так

достаточно причин для беспокойства.

Двери лифта открываются, и нас проводят в атриум. Он имеет форму восьмиугольника с

переливающимися серебряными и золотыми стенами, покрытыми витиеватыми рамами с

портретами бывших президентов Америки. Атриум ведет к громадной мраморной лестнице,

опускающейся в главный танцевальный зал, где сотни круглых столов, увенчанных самыми

дорогими скатертями и серебряными столовыми приборами, окружают танцевальную площадку.

Отсюда видно всех гостей, всю роскошь. Мероприятия я посещала и раньше, но они были не

такими. Где-то внизу играет оркестр. На нас устремлено слишком много взглядов, на какое-то

мгновение я чувствую себя членом королевской семьи, словно со мной не происходит ничего

необычного.

Лоуренс улыбается окружающим, пока мы спускаемся по лестнице. Я делаю шаг на

последнюю ступеньку, желая повернуть обратно. Напротив меня стоят мои родители вместе с

Аластером Крейном, европейским президентом, справа от него — его гадкий сынок, Брайтон. Он

относится к самому ужасному типу парней. На прошлогоднем балу он напился и взболтнул, что я

слишком хорошенькая, чтобы стать командиром, и затем шлепнул меня по заднице. Видимо, он не

ожидал последующего от меня удара по лицу.

Я подхожу к президенту Крейну, старательно избегая Брайтона, который только и делает,

что пялится на меня, пока я не смотрю в его сторону. Мои родители долго не замечают моего

присутствия, но затем вместе поворачиваются и улыбаются нам с Лоуренсом.