Полуночные тени. часть 2 (СИ)

       – Прибереги оправдания, мне без надобности, – поморщился Марти. – Палачам королевским будешь песни петь. Утром приедет человек, посланный королем, дабы разобраться со всеми деяниями твоего хозяина. Так что подумай до утра, время есть еще. Дит, стражу у дверей.

       Развернулся и ушел. Противно было – до тошноты, до спазмов в животе. Каким же надо быть господином своим людям, каким командиром, чтобы тебя радостно сдавали первому встречному проходимцу! Долго придется теперь отмывать имя Герейнов от налипшей грязи…

       – Господин, – Дит подошел опасливо, не иначе, вопрос неудобный, боится, не ответят ли с правой в челюсть.

       – Говори.

       – Что делать… с трупом?

       Ах да. С дядюшкой, чтоб ему посмертие вечным мраком обернулось.

       – Повесить. За ноги на воротах, как вероломного предателя, заговорщика и адепта кровавой магии. Только света дождись. И людей собери, пусть видят. А пока присыпьте его солью, чтоб не встал ненароком. И веревку вели в соли вымочить.

       Соль от нежити первое средство, даже, говорят, лучше серебра. Хотя кто знает, поможет ли против воли богини? Но, с другой стороны, хотела бы богиня поднять верного слугу – подняла бы сразу, в храме. Кто знает, может, он ей там, внизу, нужнее.

       Поднимет – упокоим, решительно подумал Марти. Нет мерзавцу места на земле ни живому, ни мертвому. Зря так тянул с местью, давно нужно было – не ждать королевского разрешения, прийти и убить, без церемоний, как бешеного пса. Простили бы.

       Луна катилась над лесом, и где-то там, между луной и голыми ветвями, тосковала нелюдь, мечтая о крови и покое. Марти чуял ее – смутно, самой гранью сознания, и ощущение это было на редкость неприятным. Надо будет спросить у Лотара, как он их «слышит», может, посоветует чего умного. А то ведь и спятить недолго, сам о крови мечтать начнешь. Может, с прежним Герейном так и вышло? Поганое наследство оставил дядюшка, чтоб ему…

       Марти посмотрел на так и мнущегося рядом Дита, вздохнул коротко:

       – Пошли вместе. У меня кинжал заговоренный, если вдруг чего, не подведет.

       Почудился далекий, никому другому не слышимый, ехидный старушечий смешок. Царапнул по сердцу: ох, не так все просто. И взвыло, предупреждая о неведомой пока опасности, испытанное песье чутье.

       Ладно, мрачно думал Марти, шагая по выщербленным плитам родного двора. Поживем, разберемся. Деваться-то все равно некуда: как ни крути, это его наследство, ему и исправлять все, что испоганил прежний Герейн.

       Утро выдалось ясным, солнечным, кони шли спокойно, и Анегард не чувствовал и тени тревоги. Как будто ночной ужас попросту приснился. Вязкий кошмар постепенно отпускал, сменяясь мыслями куда более обыденными и понятными: что там с Игмартом, удалась ли его почти безумная авантюра? Все же не стоило отпускать в одиночку. Пусть опыта у него куда как побольше, чем у Анегарда, но не только опытом одерживают победы и не только нахальством. И что делать, если его там попросту убили?

       По-хорошему, зло подумал Анегард, надо было договориться о какой-то связи, знаке, сигнале. Но сразу в голову не пришло, а теперь поздно, задним умом никто еще не побеждал. Теперь только ехать вслепую, надеясь на наглость и везение королевского пса, на то, что он встретит их хозяином замка, как обещал, а не узником в самом глубоком подвале.

       Замок увидели издали. Он короной венчал пологий холм, зубцы башен прорезали густо-синее утреннее небо, и на самой высокой башне хлопал на ветру флаг. Единственный. Был ли он цветов Герейна, издали не разглядеть, но – один. Никакого предписанного обычаем траурного полотнища, означающего смерть владельца.

       Анегард переглянулся с Мано и пришпорил коня. Дорога едва ползла, змеей извивалась по склону, кольцом огибала высокие стены. Удобно сделано, сто раз любого гостя и заметишь, и разглядишь, и пристрелишь при надобности. Умны были первые Герейны, осторожны и расчетливы. Такой замок только изнутри и возьмешь. Или уж – целой армией.

       Их наверняка заметили, но тревоги маленький отряд не вызвал. То ли гости бывают здесь часто, и к ним привычны, то ли десяток бойцов, пусть даже возможных врагов, герейновскому гарнизону – на один чих.

       – Не в пасть ли волколаку лезем, – этом от мыслей Анегарда пробормотал Мано.

       – Посмотрим, – зло выдохнул Анегард.

       Змея-дорога вильнула еще раз и устремилась вверх. Крутой подъем, опущенный мост, тяжелая, как древний камень, тень надвратной башни, и сама башня, массивная, приземистая… Мано прищурился, привстав на стременах:

       – Ох ты ж! Не наш ли парень там? Упыри его дери, не разглядеть против солнца…

       На вершине башни раскачивался повешенный.

       Дыхание перехватило. Анегард выругался, погнал коня вперед – и вскоре осадил, хрипло рассмеявшись. Облегчение навалилось душным облаком и отпустило, словно разжалась стиснувшая горло ледяная рука.

       – Это Герейн, – сказал Анегард. – Игмарт, выходит, уже вовсю здесь хозяйничает. Ты прав, Мано, ни беса с прохвостом не сделается.

       Впереди поднималась решетка на воротах: их, похоже, ждали.

       – Вперед, – скомандовал Анегард. Пробормотал себе под нос: – Посмотрим…

       – Его милость барон Лотарский? – спросил стражник на воротах – чуть постарше самого Анегарда, с застарелым страхом на дне глаз.

       – Да.

       – Господин ждет вашу милость в кабинете. Вашу милость проводят.

       – Мано, со мной, – скомандовал Анегард. Мелькнуло: если заспорят, значит, точно ловушка.

       Не заспорили. Только пообещали лошадей в конюшню отвести, а людей накормить и устроить на отдых.

       И до кабинета их с Мано отвели без подвоха. Анегарда лишь одно удивило: что провожал солдат, а не служаночка какая-нибудь. И в коридорах тишина стояла мертвая, затхлая, как в склепе.

       – Господин, – солдат стукнул в дверь, не торопясь, однако, открывать, – его милость барон Лотарский прибыли.

       – Заходи, – откликнулся Игмарт.

       Анегард толкнул тяжелую дверь – дуб, окованный железом и серебром. Отворилось с визгливым скрипом, будто сто лет петли не смазывали.

       – Боялся гостей дядюшка, – буркнул Марти.

       Он сидел за столом, подперев кулаком щеку, а перед ним стояли серебряный кубок и полупустая бутылка. Две пустых валялись на полу, осколки еще одной усеивали пол у стены.

       – Отмечаешь? – ядовито спросил Мано. – Поминки или наследство? Или решил врагам жизнь облегчить? Зарезать пьяного – это, знаешь, сплошное удовольствие.

       – Ты как наш Аскол, – губы королевского пса растянулись в кривой улыбке. – Знаю я. Просто погано мне. На душе погано, в голове бесы знают что, не заглушить. – Полупустая бутылка полетела в стену, по белой штукатурке потекло алое вино – как кровь. – И не пьяный я. Хорошо, что ты приехал, Лотар.

       – Рассказывай, – Анегард придвинул к столу табурет, сел, огляделся. Кабинет у покойного Герейна был роскошный, привычная Лотарам скромность смотрелась бы рядом с таким нищетой. Узорчатый ковер устилает пол, такой же прикрывает стену напротив входа, на нем – крест-накрест – длинные пики, сабли, мечи. Сталь азельдорская и южная, тройной закалки, рукояти тускло блестят серебром. На другой стене – полка с кубками: золото, серебро, алые и синие камни.

       Игмарт отставил кубок в сторону, размял пальцы.

       – Извини, не угощаю. Прав твой десятник, пить после будем. – Задумчиво потер заросший щетиной подбородок. – Значит, так. Замок мой. Нашлись здесь люди, которые меня помнят, узнали. Дядюшку боялись так, что любому проходимцу обрадовались бы, лишь бы избавил, а я законный наследник и человек короля. Двое, что в курсе его делишек, сидят под замком, и думаю я, их бы скорым маршем к королю сопроводить. Много интересного рассказать могут. Займешься?

       – Не сегодня, – Анегард растерянно почесал в затылке. – То есть ты прав, конечно, скорей бы надо, но давай убедимся, что ты замок удержишь, прежде чем мой десяток отсюда отправить.