Верность джиннии

Желание сжигало его. Он мечтал об этом с того момента, как покинул ее объятия сегодня утром. И, судя по тому, как Марджана выгнулась в его руках, то же самое беспощадное чувство владело и ею. Она снова несвязно запротестовала, но через несколько мгновений он почувствовал, как она отвечает на поцелуй. Ее руки обвились вокруг его пояса, и она отдалась его жадным ласкам.

Девушка все еще дрожала от злости, но больше не противилась ему, смело вступив в дуэль языков. Когда его губы снова атаковали ее с жестокой силой, она запустила руки в его волосы. В ответ он вжался в нее своей ненасытной плотью. Марджана задрожала и громко застонала. Не в силах ждать, Мехмет притиснул ее к стене и, подняв голову, заметил, как чувственно потемнели серые глаза. Густая, раскаленная кровь прилила к его чреслам.

— Мехмет… не стоит… — дрожащим голосом начала она.

— Я не слышу тебя, — отрезал он и, сжав ее руки широкой ладонью, поднял их над ее головой.

— Нет, — слабо запротестовала Марджана.

И, услышав безапелляционное «да», закрыла глаза.

Дрожь сотрясла тело девушки. Почти в беспамятстве она налегла на его руку, слепо добиваясь лихорадочного наслаждения. Его прикосновения посылали почти болезненные волны возбуждения к ее бедрам, но он не давал ей пошевелиться. И даже сознание того, что она находится в его власти, было не столько пугающим, сколько восхитительным. Только он умеет пробудить в ней такое желание!

Мехмет подхватил ее и отнес на тюфяк, а сам лег рядом, целуя ее влажные распухшие губы, после чего приподнялся на локте и стал изучать ее лицо.

Когда она стала извиваться, Мехмет поднял Марджану и одним движением насадил на себя. Она едва не охнула, когда его плоть пронзила ее лоно, разделив ноющие нежные створки. Она сама не поняла, как ей удалось вместить его. Девушка не удержалась от тихого, почти бредового стона, отдаваясь на волю ощущений, сладко бурлящих в крови.

Это соединение было грубым, без малейшего намека на нежность. Властно сжав в кулаке пучок ее волос и оттянув голову, Мехмет продолжал врезаться в нее, большой и твердый. Мощное тело раз за разом придавливало ее, но Марджане не было больно. Каждый выпад усиливал в ней желание, и она, казалось, вот-вот взовьется пламенем и сгорит, не оставив даже пепла.

Девушка цеплялась за его плечи. Ее плоть дрожала под напором его чресл, пока он брал ее снова и снова, ставя клеймо обладания. Она дышала все тяжелее, напрягаясь всем телом. Она укусила его за плечо прямо сквозь ткань кафтана. Мехмет зарычал и вонзился до самого основания, словно никак не мог ею насытиться. И тогда она действительно обезумела. В голове не осталось ни единой мысли. Только пьянящее наслаждение, когда она билась в неумолимых тисках страсти.

Все ее тело невероятно напряглось, и, когда наконец Мехмет швырнул ее в водопад экстаза, она пронзительно закричала, а он поцелуем заглушил рвущиеся из горла звуки.

Медленно, очень медленно Марджана приходила в себя. Еще больше времени прошло, пока она перестала дрожать. И до сих пор не могла поверить тому, что сейчас произошло. Их соитие было жарким, исступленным и откровенно плотским в отличие от нежности прошлой ночи. Они были одержимы неукротимой потребностью слиться в единое целое…

Задыхающаяся и счастливая, Марджана уткнулась лицом в его плечо. Она обезумела в объятиях этого мужчины, но совсем об этом не жалела. Потому что очистилась от гнева и чувствовала себя невероятно живой. Никакое колдовство, можно спорить, не дало бы ей этого необыкновенного, присущего только человеку ощущения.

— Ты сделал это нарочно… любил меня, чтобы отвлечь.

Он улыбнулся в ее волосы.

— Да. Тебе надо было на ком-то сорвать злость. Вот я и помог…

— Тебе это удалось. — Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. — Не смей говорить, что я не должна спасать Кариму, потому что это, видите ли, слишком опасно. Не желаю, чтобы надо мной тряслись, ни ты, ни кто-либо еще.

В глазах Мехмета сверкнуло что-то опасное, греховно-нежное.

— Хорошо, обещаю не трястись над тобой, но прошу выслушать мой совет.

— Совет?

— Твое желание спасти подругу достойно восхищения. Но тебе нужно учиться терпению. Я понимаю твою досаду, но что поделать, если нельзя броситься на помощь сразу? И никакие истерики и причитания не ускорят событий. Поверь, я знаю.

— Я тоже, — парировала Марджана.

— Тогда ты должна понять, что рыдания над ее несчастной судьбой тоже никуда не приведут. Нельзя найти правильное решение, поддаваясь одним только чувствам. Чтобы план удался и бой был выигран, нужно оставаться холодным и бесстрастным.

Марджана упрямо нахмурилась:

— Ты хочешь сказать, что мне нужно сдерживать свой нрав.

— Вовсе нет. В гневе нет ничего плохого. Но он должен служить на пользу делу, ты должна управлять им… и собой. Скажи, какая была польза в том, что ты едва меня не убила? На миг я испугался, что ты от гнева свернешь мне шею.

— Прости, Мехмет, — покаянно вздохнула она. — Я никогда не смогла бы ранить тебя.

И, коварно улыбнувшись, добавила:

— Во всяком случае, не смертельно.

— И уже за это следует стократно благодарить Аллаха всесильного, — рассмеялся шейх. Но уже через миг глаза его стали задумчивыми и рассеянными.

— Должно быть, надо продумать наши действия, если Кариму все же прячут в крепости… Надеюсь, мэтр Гуайомэр позволит мне встретиться с вашими людьми. Тогда мы сможем вскоре отправиться в Танис. И уже там дождемся последних известий.

Ее улыбка стала ослепительной:

— Это именно то, чего я хотела.

Мехмет чмокнул ее в кончик носа и оглядел грот.

— Знаешь, мне не очень понравилось красться подобно вору в твою спальню. Быть может, здесь нам будет хорошо? Конечно, если ты согласишься разделить со мной свое убежище.

Марджана важно поджала губы, делая вид, что обдумывает предложение.

— Пожалуй, это мудрое решение. Ты же сам говорил, мне нужно учиться терпению, и ты вполне сможешь быть моим учителем. Мне часто говорили, что я очень способная ученица.

Ленивая, чувственная, совершенно неотразимая улыбка расплылась на его лице.

— Что же, моя греза, если ты настаиваешь… — прошептал он, наклоняя голову.

Свиток, что бы ни случилось, тринадцатый

— Не верю, что здесь нет никакого волшебства… — лениво пробормотал Мехмет через три дня. Они лежали обнаженные на каменном карнизе у звенящего водопада, нежась на солнышке. Мехмет растянулся на спине, Марджана дремала, перевернувшись на живот и положив голову на руки.

Марджана ответила сонной улыбкой:

— Ты можешь верить или не верить… Однако даже сотой доли истины ты еще не постиг. И сам остров, и все живущие здесь… Все видимое — лишь покров тайны…

— И ты, колдунья, со мной…

Марджана промолчала. Но уже не в первый раз подумала о том, что совсем скоро придется открыть Мехмету еще одну тайну. И что она, его возлюбленная, мига не мыслящая без его близости, не знает, как отреагирует шейх на такое откровение.

Однако Мехмету было довольно и видимой стороны мира. Убежище девушки было непередаваемо прекрасным. Он ощущал его целительное воздействие, лежа на солнце и позволяя покою медленно окутывать душу. А Марджана оказалась куда более действенным лекарством, чем безмятежность. Она избавила его от терзаний души и разума.

Он же старался успокоить ее, призывая к терпению. Они встречались в увитом зеленью гроте каждый день, проводя долгие часы в чувственном познании друг друга, отдаваясь неистовству и желанию недавних любовников. Их страсть была попеременно яростной и нежной, а Марджана усваивала уроки ожидания. Мехмет видел, что любимую раздражает каждый миг промедления, бесит запрет сей же час броситься на помощь подруге. Но рядом с ним она сдерживалась, не давая тревоге взять верх.

Мехмет открыл глаза и, повернув голову, взглянул на возлюбленную. Жаркое солнце окрасило ее кремовую кожу в золотистые тона, и жажда вновь пробудилась в нем. Он коснулся ее блестящих волос, силой воли удерживая в узде свое желание.