О, hello, Death (СИ)

— Люцифер — ангел!

— Один чёрт, — мотнул головой Дин. Чакки нахмурилась ещё сильнее.

— Люди дали ему другое имя, но это не лишает его изначальной сущности. Он ангел и кольт не убьёт его.

— С чего бы? — хмыкнул охотник. — Ты так рьяно убеждаешь меня в этом, что мне начинает казаться, будто ты не хочешь его смерти. Я прав?

Зелёные глаза мужчины прищурились, испытывающие смотря на Логан. Дин из прошлого молча переводил взгляд с одного на другого. Чакки раздражённо всплеснула руками.

— Как можно оставлять жизнь тому, кто убил твою семью?! Или ты забыл это?! — повысила она голос, в то время, как Винчестер говорил всё так же спокойно.

— Ты говорила он спас тебя от твоей матери, заразившейся вирусом.

— А кто, по-твоему, виновен в этом? Кто выпустил «Кроатон»?! Не Люцифер ли со своими сподручными?!

Девушка спрыгнула со стола, чувствуя, как ненависть и злоба разъедают её изнутри, ядом расползаясь по телу, уничтожая всё светлое, что когда-то было в ней. Хотя, она уже давно сомневалась в том, что в ней осталось хоть что-то от той милой девушки. Вылетев за дверь, она не разбирая дороги, ринулась куда-то вперёд, во тьму. Холодный воздух окутывал разгорячённое тело, медленно успокаивая. Но этого было мало. Она задыхалась от собственной обиды, от ненависти. И скорее это была ненависть к себе, чем к кому-то ещё. Больше всего на свете Чакки ненавидела себя.

— Да будьте вы прокляты!

========== Vol 3.3 ==========

Комментарий к Vol 3.3

Devil wears prada — Kansas

Devil wears prada — Still Fly

Время давно уже перевалило за полночь, а Чакки до сих пор бродила среди развалин, пиная мелкие камешки, попадающиеся ей под ноги. Костяшки были разбиты, кровь на них запеклась толстой коркой, мешая нормально сгибать пальцы. Раны перестали печь и теперь напоминали о себе только при резких движениях, но и этого хватало. Злость ушла, как и раньше всегда уходила, стоило только Логан немного побуйствовать. Многие задавались вопросом: откуда в таком крошечном теле столько злости? Но, к сожалению, ответа на этот вопрос не знала даже сама Чакки.

Запрокинув голову, она уставилась в непроницаемо-чёрное небо, в котором мерцал безжизненный свет звёзд. Когда-то в юношестве, когда ей было как раз семнадцать, она не могла налюбоваться этим небом. Считала звёзды, тянула к ним руки, молила Бога, что бы он вознёс её, позволил коснуться далёких огоньков. Небо было для неё всем. Оно было отражением её настроения, её души. Как и в сопливых романах, она сравнивала себя с ним.

«Плачет небо — плачу я».

Но взрослея, она перестала его любить. Сначала всё реже поднимала голову вверх, потом стала скалиться на солнце, проклиная его. А потом родилась ненависть. Невыносимая, жгучая, раздирающая.

Чакки шумно вздохнула, опустив голову, рухнув на колени, впиваясь пальцами в растрёпанные волосы. Небо давило на неё неподъёмным грузом, будто пыталось раздавить, сравнять с землёй. Логан сжалась, уткнулась лбом в колени.

«Надо идти дальше. Надо бороться. Надо. Надо» — мысленно подгоняла она саму себя. Было холодно. Её руки замёрзли, куртка совершенно не грела, кобура резала кожу. Кровь хлынула к голове. Девушка крепко зажмурилась, так что перед внутренним зрением заплясали жёлтые, белые, голубоватые полоски, растекаясь то кругами, то ломаными линиями, то белым шумом. А потом вместо них появилась фигура, медленно идущая в темноте. Широкие плечи гордо расправлены, обтянутые тканью пиджака, подтянутое тело, облачённое в белое. Мужчина был бос, но это придавало ему какого-то особого шарма. Он шёл нарочито медленно, и в тоже время в каждом его шаге чувствовалась сила, власть. Чакки как завороженная смотрела на него, всё ещё понимая каким-то отдалённым участком разума, что сидит на земле, а глаза её закрыты. А потом она увидела лицо. Едва заметная улыбка чуть изгибала губы, зелёные глаза смотрели ровно с толикой насмешки, надменностью и невообразимым чувством жара. Чакки будто саму охватила агония от одного этого взгляда, за который и душу было не жалко продать. Руки её задрожали. Мужчина подошёл к ней совсем близко, опустился перед ней на корточки, ловя своими длинными пальцами её подбородок. Он крепко сжал его, доставляя приятную боль. Силой заставил задрать голову вверх, смотреть ему в глаза. Зелёная радужка мерцала, наполняясь золотистыми огоньками, чёрный зрачок то сужался, то расширялся гипнотизируя. Мужчина моргнул. Неспешно завораживающе шевельнулись его ресницы, опускаясь и поднимаясь вместе со светлыми веками. Логан боялась пошевелиться, боялась вздохнуть. Её сердце будто замерло. Она ведь совсем забыла, каково это находиться рядом с Ангелом. Одно его прикосновение, взгляд, а Чакки уже парила в эйфории. Большой палец скользнул по её губам, сминая их. И девушка чуть ли не со стоном прикрыла глаза, наслаждаясь его грубыми ласками.

Кулаки разжались, и она потянулась к нему, хватаясь за его белоснежный пиджак, сжимая его в своих руках так сильно, как только могла.

Усмешка подёрнула губы Падшего. Он вглядывался в светлое лицо Логан, снова и снова пересчитывая веснушки на её щеках, наблюдая за тем, как дрожат её прикрытые веки, как судорожно бьётся сердце в груди. Её губы раскрылись, и он с каким-то особым наслаждением позволил кончику своего большого пальца проскользнуть в её ротик. Горячий язык мягко прошёлся по подушечке, ощущая едва заметный солоноватый привкус крови. Почему-то это её даже не удивило. Его руки всегда были в крови, даже если этого и не было видно, но запах крови, въелся в кожу, стал неотъемлемой частью.

Люцифер грубо дёрнул лицо Чакки за подбородок, заставляя её податься вперёд, и его холодные губы соприкоснулись с её устами. Глаза девушка так и не открыла, боясь взглянуть в эти холодные зелёные угольки. Язык Люцифера резво ворвался в её чуть приоткрытый ротик, буквально заставляя девушку отвечать его напористому поцелую. Чакки обхватила его лицо руками, сжимая в пальцах мягкие волосы. Дышать было тяжело, а сердце колотилось в горле. Девушка чуть приоткрыла глаза, столкнулась с его насмешливым, но таким родным взглядом. Он по-прежнему сжимал её подбородок, второй рукой с силой сдавил талию, прижимая трепещущее тело Логан. Его сила буквально ломала её преграды. А всепоглощающий поцелуй, который невозможно было прервать, отогнал любые скомканные мысли, вроде «Он же Дьявол!» или «Нет! Это всего лишь игра разума! Я не дамся ему снова!».

Чуть отстранившись от покрасневших губ девушки, которые Ангел с силой кусал во время их негласной игры, он позволил ей вздохнуть полной грудью. Чакки задыхалась, она опустила голову, панически краснея от наплывшего желания. Холодные пальцы скользнули под курткой по её позвоночнику, заставляя рой мурашек пробежаться по коже, содрогнуться Логан всем телом.

— Я был первым мужчиной, поцеловавшим тебя, — глубокий бархатный баритон всколыхнул сознание девушки, заставляя замереть, забыть, как дышать, — и я был первым мужчиной, что завладел твоим телом и разумом. Ты принадлежишь мне, — Чакки выгнулась, когда ледяные пальцы легли на обнажённую кожу поясницы, непринуждённо скользя вдоль линии джинс, а потом вверх, под борцовку, задирая её, позволяя ветру хлестать по светлой коже.

— Мне одному, — снова шепнул хриплый голос. Чуть потеплевшие губы, будто случайно задели кончик ушка. — Ты понимаешь?

Чакки резко вздохнула, раскрыв глаза. Она повалилась набок, жадно вдыхая холодный воздух, всё ещё чувствуя леденящие душу прикосновения к телу. Её губы горели. Каждая клеточка билась в экстазе, требуя ещё. Больше, чем он ей дал. Логан дрожащей рукой смахнула волосы с лица, зарывшись в них пальцами, устремив невидящий взгляд в небо. Она закусила нижнюю губу, блаженно прикрыв глаза. А в голове так и стучало:

«Мне одному. Ты понимаешь?»

Девушка измученно застонала.

— Господи, за что мне эта связь?

Медленно поднявшись на трясущихся ногах, Чакки отряхнулась от пыли и с удивлением отметила, что на костяшках осталась только запёкшаяся кровь, которую она тут же сковырнула коротко отстриженными ногтями. Ранок не было. Улыбка коснулась губ. Одёрнув сползшуюся к груди одежду, осторожно оглядевшись, как беглая преступница, проверяя местность на наличие свидетелей. Которых, к слову, и быть не могло. Патрульные у ограды, а все остальные либо спят, либо напиваются в своих домиках. Выпрямив спину, Чакки трусцой побежала по уже знакомой тропинке, ведущей к обители Ангела. Тело по-прежнему горело, но девушка старалась не думать об этом, и успокаивала себя мыслью, что это наваждение исчезнет, стоит только Касу коснуться её плеч. Но как бы она себе не врала, не уговаривала. Одну единственную правду жизни она знала точно — Люцифер никогда не оставит надолго то, что принадлежит ему. И то, что произошло с ней мгновение назад, только подтверждало это. Хочет она того или нет Чакки всё равно окажется у его ног, ластящаяся к его рукам, как домашняя кошка. Таков был сценарий изначально. Недаром же он взялся «оберегать» её.