Узы крови (СИ)

Блейз удивленно хмыкнул.

– М-да, я большой оригинал, – передернул плечами он и повернулся, чтобы уйти.

– Если тебе вдруг понадобится помощь, ты мог бы обратиться к… – она чуть не сказала «к Дамблдору», но вспомнила последнюю фразу Регулуса Блэка и своеобразное отношение слизеринцев к директору Хогвартса.

Блейз сделал скептичное лицо, очевидно, именно такую кандидатуру и ожидая услышать.

– … к профессору Люпину, – вдруг нашла блестящее решение Гермиона.

Блейз удивленно замер. Гермиона увидела проскользнувшую тень сомнения в его глазах. Кажется, именно этого ей и хотелось.

– Всего хорошего, – улыбнулась она и оставила его одного.

По дороге в Башню она размышляла над тем, почему же Дамблдор не пытается уберечь хоть кого-то из слизеринцев от служения Волдеморту и почувствовала злость на директора и правительство за то, что они не могут просто остановить надвигающуюся войну, за то, что все эти умудренные опытом маги и натасканные авроры возлагают все надежды и ответственность за спасение жизней на плечи одного шестнадцатилетнего подростка. Разве они не должны пытаться всячески облегчить задание Гарри, разве не должны действовать сейчас? Если, как вопят между строк все газеты, Волдеморт собирает армию, то почему Министерство не делает то же самое? Или «армия» – это магловское понятие и в волшебном мире знакомо только ярым ненавистникам маглов? Абсурд какой-то.

Ко всему прочему, Гермиона решила, что не может уверенно сказать, на чьей же стороне все-таки Снейп. Может, он и сам этого не знает. Но если он в конечном итоге выберет Волдеморта, что же делать ей? Какие у него планы на нее? Он рассчитывает, что она поддержит Волдеморта? Возможно, хочет заставить ее? Гермиона пришла к выводу, что должна изо всех сил сопротивляться на уроках окклюменции, ведь Снейп может сделать с ее сознанием что угодно.

Ей повезло проскочить мимо сидящего в общей гостиной Рона, и беспрепятственно попасть в пустующую комнату – никого из соседок не было. Без Стеллы комната выглядела какой-то не такой. Гермиона невольно удивилась тому, как сильно успела привязаться к ней за неполных два месяца. Она вздохнула и уселась на стул, уставившись на себя в зеркало. Сердце так и подскочило. Гермиона наклонилась ближе к зеркалу.

– Не может быть, – прошептала она.

Ее глаза вдруг стали абсолютно черными.

Как у Снейпа.

========== 16. Замысел Эйлин ==========

Северус медленно открыл глаза и, продолжая лежать неподвижно, уставился в потолок. Он смутно помнил, как добрался до Принц-мэнора. Вчера Темный Лорд устроил ему неслабую трепку и, кажется, аппарировать ему помогла Гиневра, а тут уж Эйлин напоила его тонизирующими зельями.

Итак, доверие Темного Лорда к нему окончательно потеряно, в этом нет никаких сомнений. Конечно, рано или поздно это должно было случиться, но Северус все равно рассчитывал на какой-то непредвиденный случай, какое-то везение. Самая глупая человеческая черта – это беспочвенная надежда, возникающая на пустом месте, но такая живучая. Именно из-за нее потом еще тяжелее примириться с реальностью. А если с ней не примириться, можно остаться без головы. Северус посмотрел на Метку: кожа вокруг все еще была раздражена. Собственно, он давно решил, как будет вести себя, если вдруг терпение Темного Лорда кончится. Дамблдор уж точно не попытается его убить, а вот Метка сделает это на любом расстоянии, и ни в каком Хогвартсе ему не спрятаться. Значит, ничего не остается, кроме как верой и правдой служить Темному Лорду и приложить все усилия, чтобы победил он. Таков был план Северуса.

Но Гермиона. Ее он с собой тащить не собирался. Она вообще не фигурировала в его планах. У нее были другие родители, другое воспитание, другие принципы. И Поттер – ее друг. Северус рассчитывал, что, в случае начала войны она будет сидеть в Хогвартсе или скакать по лесам с Поттером, а он, Северус, останется ни при чем. Да, тут глупая надежда сияла особенно ярко и выглядела на редкость убедительно. Настолько убедительно, что он почти не задумывался о том, знает ли о существовании его дочери Темный Лорд и не захочет ли он заполучить в свое услужение еще одного пирокинетика. Или главную роль здесь играет то, что она дружит с Поттером? Хотя, какая, собственно, разница? Теперь от принятия ею Метки зависит жизнь самого Северуса.

Он криво усмехнулся. Удивительно, как сильно он просчитался, даже не предположил такую возможность. Непонятно только, что теперь делать. Гермиона – гриффиндорка до мозга костей, не существует такой причины, которая заставила бы ее перейти на сторону Волдеморта. Не существует. Очевидно, самый большой просчет Северуса в том, что он надеялся выжить в этой войне.

Когда он спустился вниз, Эйлин с Гиневрой заканчивали завтрак.

– Как твое самочувствие? – обеспокоенно спросила Гиневра.

По ее лицу было видно, что она считает себя виноватой, а по синим кругам под глазами – что она не спала всю ночь.

– Вполне сносно, – невозмутимо ответил Северус.

Он уселся за стол, и какое-то время царило молчание.

– Почему он пытал тебя? – наконец осмелилась спросить Гиневра, глядя прямо перед собой.

– Очевидно, ему стало скучно, – Северус решил не посвящать ее в детали этого разговора, она не сможет ничем помочь, только будет напрасно изводить себя.

Эйлин, прищурившись, наблюдала за ним.

– И все? – Гиневра подняла на него глаза. – Без всякой причины?

– Разве он никогда раньше так не поступал? – безразлично бросил Северус.

– Поступал, но только с теми, кто провинился. Или с теми, кого считает бесполезным, – она судорожно сглотнула. – Я боюсь за тебя.

Северус поднял на нее глаза. А он уже начал сомневаться, что еще имеет какое-то значение в ее жизни. Хотя, в свете открывшихся для него перспектив, лучше бы не имел.

– А по моему мнению, он довольно непредсказуем, – прохладно ответил он.

Разумеется, Гиневра и не подумала успокоиться. Она еще раз тяжело вздохнула, затем поднялась из-за стола.

– Мне пора возвращаться в замок Марволо, – пробормотала она. – До встречи.

– До встречи, – кивнул Северус.

Гиневра коротко поклонилась леди Снейп и покинула комнату. Эйлин откинулась на спинку стула и закурила сигарету.

– Бог мой, – раздельно произнесла она.

– В чем дело? – напряженно спросил Северус.

Он не сомневался, что Эйлин не поверила его словам.

– Она все еще такое трогательное дитя, – Эйлин повела бровью. – Наверно, гриффиндорцы поистине не умеют взрослеть. Хотя, – она затянулась и выпустила струйку дыма, наблюдая, как она вьется вверх, – это с какой стороны посмотреть, верно? Эта удивительная способность безоговорочно верить близким людям… Может, это признак особой духовной силы? Они не боятся, что расплачиваться за свое доверие придется душевной болью, – Эйлин коротко засмеялась. – Ах, лучше бы гриффиндорцам не связываться со слизеринцами. Потом много плакать приходится.

Северус с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Только философствований ему сейчас и не хватало.

– И что же Риддл хочет от тебя на самом деле? – поинтересовалась леди Снейп. – Чтобы ты убил Дамблдора?

Северус продолжал молча завтракать. Ему казалось ужасным сказать ей что-то вроде «Мама, мне осталось жить чуть больше месяца».

– Нет, – вздохнула Эйлин. – Мерлин, что же тогда? Ему нужна моя внучка прямо сейчас?

Северус отправил в рот кусочек бекона.

– Надеюсь, он не поставил тебе никаких ультиматумов? – проницательно спросила Эйлин.

Северус бросил вилку и нож.

– До тридцать первого октября, – сипло сказал он. – Я должен привести ему Гермиону, иначе… – он не стал договаривать, леди Снейп и так все поймет.

Сигарета задрожала в ее пальцах. Она судорожно затянулась и горько рассмеялась.

– Подонок, – покачала головой она. – Какой же редкостный подонок.

Северус сидел неподвижно, глядя в окно и пытаясь осознать тот факт, что через месяц он умрет. В этот солнечный день в существование смерти не верилось вообще, не говоря уже о его собственной.