Байки Чёрного Майя (СИ)

Вскоре удивительная троица скрылась из вида. Поразмыслив немного, горожане пришли к выводу, что все дело тут в скромности. Ну, какая дама согласится предстать перед большим скоплением народа в мокрой одежде, облипающей тело? Что с того? В конце концов, упавший за борт мальчик спасен, а это главное!

Забежав за очередное дощатое строение, Финрод осмотрелся, соображая где искать двух водоплавающих – перед доками обоим удалось исчезнуть. Здесь, в тени наползающих громад бочек и ящиков, вода казалась особенно темной и неприветливой: на нее даже смотреть было холодно, а у сына Финарфина после похода через Хэлкарэссэ реакция на холод до сих пор сохраняла прежнюю остроту. Он зябко передернул плечами. Но мерзнуть в одиночестве долго не пришлось – в узком пространстве меж двух дощатых мостков вода пошла пузырями, забурлила, а через мгновение злой, мокрый и продрогший Гортхауэр вынырнул, держа на руках….

- А… Амариэ?! – Финрод отшвырнул ненужную веревку прочь и поспешно принял из рук Сотворенного безжизненное тело возлюбленной. – О, Эру милосердный!

К счастью, государь Фелагунд имел представление о том, как обращаться с утопленниками. Будучи по матери морским эльфом, в юности он с другими юношами и девушками принимал участие в излюбленной забаве тэлери – ловле жемчуга. Раза три захлебывался на глубине сам, раз пять вытаскивал из воды неудачливых товарищей, так что дело знал. Перевернув девушку лицом вниз, Финрод положил ее грудью себе на колено и несколько раз сильно ударил по спине. Изо рта Амариэ хлынула вода, а потом легкие со всхлипом развернулись, жадно впуская воздух. Тогда эльф перевернул утопленницу на спину, расстегнул куртку и, упершись основаниями обеих ладоней в грудину, принялся ритмично давить, чтобы заставить сердце забиться вновь.

- Ого! – присвистнули над ухом. – Тьма Изначальная, ка-акой вид, чтоб мне копчиком в кадык получить!

Уложившись в три емких слова, бывший государь Нарготронда на ах’энн высказал бывшему Черному Властелину все, что думает о нем, его нравах, а также о несвоевременных комментариях «под руку». Но тот не унимался.

- Рубашку с нее сними! – посоветовал Гортхауэр. Финрод вспыхнул как маков цвет и обернулся к другу. Однако вместо гневной отповеди, с губ его слетел неуверенный смешок. Потом – еще один. Вскоре эльф уже трясся от распиравшего его смеха. Зрелище, и правда, того стоило!

Мрачно скрестив на груди длинные руки в мокрых рукавах, перед ним по пояс в воде стоял страх и ужас Средиземья. Коричневое, расшитое бисером дамское платье лопнуло на широких плечах, узкие рукава разошлись по швам. Прибавьте к этому сизые от холода губы и занавесившие лицо мокрые спутанные черные волосы, концы которых струились по водной глади наподобие щупалец медузы – и описание внешности станет исчерпывающим. Равнодушно смотреть на такое не смог бы даже воспитанный и сдержанный Финрод Фелагунд.

- Чего ржешь? – набычился таирни – Если что, так на моем месте вообще должен был оказаться ты. Кто из нас разнесчастный влюбленный герой, чтоб ему пусто было? Вот слава Тьме, что я вовремя в воду сиганул – на девчонке столько груза навешано, что через пару минут ее пришлось бы доставать уже с морского дна и вспоминать некоторые приемы, за которые невежественные соседи прозвали меня Некромантом!

- Какого еще груза на ней навешано? – Финрод, только что закончивший проклинать себя за промедление, не испытывал желания возвращаться к этой теме вновь. Тем более, что лицо Амариэ медленно розовело, а пепельные губы сменили цвет на просто бледный. Эльф удвоил усилия, растирая окоченевшие девичьи ладошки.

- Так какого груза-то? – переспросил он, пыхтя от усердия.

- Я же говорю – загляни под рубашку! – хохотнул таирни. И, не дожидаясь упреков в плоскости собственных шуток, поспешно добавил: – Инголдо, фу! Фу, я кому сказал!!! Нет, и после этого мне заявляют, что у меня испорченное воображение?! Я не про…кхм… достоинства фигуры, а про оригинальное обрамление…

Но Финрод уж понял, к чему клонит Тху. Закончив растирать руки Амариэ, он переключился на ступни, но едва лишь стащил с изящной ножки тяжелый ботфорт, из голенища на сырые доски товарной пристани дождем посыпались драгоценные камни… Рубины, алмазы, изумруды и сапфиры с музыкальным звоном распрыгивались в разные стороны словно живые. Иные были не больше эльфийского зрачка, другие же – с кулачок новорожденного младенца. Вот примерно такого же размера сделались и миндалевидные очи Фелагунда.

- А Элберет Гилтониэль… – только и смог сказать он.

- Айя эленион анкалима, – мрачно поддержал Гортхауэр, продолжая стоять в воде. – Я же и говорю, тут мелочь, ты под одежду загляни, там вообще бриллианты крест-накрест в тридцать три ряда: похоже, все, что скопилось в доме за тысячи лет беспечальной жизни. В такой броне от нее стрелы должны отскакивать, как от стенки – горох!

Стыдливо отвернув ворот нижней рубашки Амариэ, эльф убедился в правдивости слов друга.

- А, между прочим, ты почему до сих пор в воде торчишь? – неожиданно спохватился эльф. – Рыбий хвост растишь? Учти, тебя растирать не буду! – честно предупредил он.

Вместо ответа таирни так посмотрел на Финрода, что тому показалось, будто в воздухе запахло паленым.

- Чего?

- Я… не могу вылезти в таком виде… – злобно сообщил Майя, стуча зубами от холода.

-Чушь! – отрезал Финрод. – А то я тебя не видел?! Тху, хорош дурью маяться, вылезай уже. Кто вас, Сотворенных знает, что с вами в случае простуды бывает? Может, ты от жара в какую-нибудь дрянь превратишься или вовсе растаешь лужицей…. Вылазь!

Подарив заботливой остроухой няньке еще один испепеляющий взгляд, Гортхауэр подтянулся на руках, и выбрался на дощатый настил. Финрод старался сдерживать эмоции, но все-таки удавалось плохо. Вид здорового мужика в мокрой юбке эльф тихо хрюкнул от смеха, старательно маскируя подозрительный звук под кашель. Чем, естественно, лишь вызвал новую волну раздражения.

- Кашляешь, гад?! – рявкнул Черный Майя, яростно выкручивая подол и стряхивая брызги на сидящего рядом эльфа. – Это я кашлять должен и соплями захлебываться, я! Расселся тут в плаще, в тепле и сухости, с девушками любезничает, хоть бы спасибо сказал – так нет – ржет бесстыжим образом, не хуже Нахара! А ну отдавай плащ, пижон несчастный!!!

Хозяин гостиницы «Лийнил», немолодой и благообразный господин Меарнил из синдар, от неожиданности уронил кружку, когда под мелодичный звон дверного колокольчика в помещение ввалилась милая компания из трех персон. Сизый от холода Элда в котте и тонкой рубашке и невероятного роста босоногий Эдайн в фиолетовом плаще до пят. На руках он держал красивую светловолосую эльфийку в матросской одежде и огромных сапогах. По счастью, обеденная зала была пуста как брюхо дворняги, ибо все горожане и порядочные гости Серебристых Гаваней встречали в порту правителя города Кирдана Корабела, так что больше удивительных посетителей никто не видел.

- Э…э… господин Аэглор? – хозяин, наконец, опознал в одном из троицы своего постояльца. – Вижу, вы совсем замерзли. Вина? Глинтвейна? Или, может, горячий обед?

- С-спасибо, не нужно, – простучал в ответ зубами вежливый господин Аэглор. – М-мы н-наверх, в к-комнату…

Взгляд хозяина «Лийнил» скользнул по мужчине с девушкой на руках, задержался на мокрых волосах и одежде девушки. –

- Да, разумеется, господин Аэглор, – натянуто улыбнулся он – А что мне сказать вашей супруге, леди Таирэ, когда она вернется?

- А… да нечего не говорите, уважаемый Меарнил, – пожал плечами Аэглор. – Пусть для нее визит гостей станет приятной неожиданностью. Мы пойдем наверх…

Хозяин кивнул и бросился подбирать с пола осколки. Он готов был поклясться, что высокий Эдайн, не оборачиваясь, буркнул под нос на чистейшем синдарине: «Вернется она, щаз!». Хотя, скорее всего, действительно, показалось.

Оказавшись в комнате, Гортхауэр первым делом сгрузил драгоценную ношу на кровать, и принялся ожесточенно сдирать с себя мокрые лохмотья, в которые превратилась одежда леди Таирэ. Когда он вынырнул из вороха тряпок, то увидел, что Финрод успел: снять с Амариэ куртку, стянуть эти жуткие сапоги, укрыть девушку одеялом и даже – о, счастье! – накапать в чайную чашку «Пламя творения».