Оставь надежду, всяк сюда попавший (СИ)

Кроме вот этого мудилы!

Он чуть не ударил Мо Ти дверью по носу, но тот, поставив ногу между ней и косяком, не дал ему закрыться снова.

— Прости!

Это слово Морти за все время, прожитое здесь, услышал впервые.

— Мне есть жаль, я… — другая его версия на самом деле выглядела расстроенной. — Я не хотеть тебя обидеть! Ты… ты дать мне войти?

Быть может, с его стороны это было глупо, но он впустил этого странного типа.

— Я… я х-хотеть тебе дать…

— Дать что?

Китаец вытянул руку, показывая что-то на ладони.

Это был браслет, точно такой же, как у него самого — красные бусины с колокольчиком…

— Этот вещь принадлежать моему Ри Ку до того, как…

Мимолетная тень пробежала по лицу Мо Ти, но, справившись с собой, он вложил украшение ему в руку.

— Я хотеть, чтобы это быть у тебя, чтобы мы могли найти друг друга среди тысяч прочих. Возьми…

— Ч-что?

Чувствуя, как предательски щиплет в носу, Морти ошарашенно смотрел на это браслет, и когда он попытался отказаться, его голос дрожал.

— Т-ты с ума с-сошел? Я н-не могу… Это же т-такая важная в-вещь для тебя, а я… я…

Это был финиш.

Сам не зная, почему, он заревел, просто заревел, как сучка, прижимая к груди браслет незнакомого Рика, и сам не понял, как так получилось, что этот странный Китаец, обнимая его, шепчет слова утешения.

Морти привык к боли — начиная от обидных шуток его ныне покойного Рика и заканчивая уличными драками и борделем.

Его уже было не сломить жестокостью — он к ней привык.

Но Китаец ударил его туда, куда он совсем не ждал — в самое сердце.

И перед этим все его баррикады оказались бессильными.

— Я хотеть быть твой друг… А ты хотеть?

В этом милом заведении заводить привязанности было чревато, и Морти, наверное, совсем обезумел, когда, шмыгая носом и вытирая слезы, ответил тихо, но твердо:

— Да…

====== Глава 3. Грязные разборки ======

Даже в гадючнике иногда можно радоваться жизни.

Это стало для Морти большим открытием.

Он давно смирился с мыслью о том, что вокруг одни враги и рассчитывать в этой безумной Вселенной можно только на себя, но кто знал, как будет приятно ошибиться хотя бы раз!

Совершенно неожиданно у него появился Китаец — единственный человек, который забирался к нему в кровать вовсе не для того, чтобы заниматься сексом.

В эти ночные минуты с плеч будто падал камень, и утихала вся потаенная боль.

Они с Китайцем много разговаривали, обсуждая все на свете, вспоминая свои прошлые жизни, приключения и, хоть это и было особенно тяжело, Риков.

Иногда Китаец забывал нужные английские слова и принимался, комично хлопая глазами и размахивая руками, пытаться найти синонимы, и Морти, хоть это и было глупо, не мог удержаться от смеха.

Он не помнил, когда до знакомства с Мо Ти смеялся в последний раз, и в эти моменты, когда в носу щипало, а живот болел от приглушенного хохота, он забывал обо всем не свете.

О том, кто он, и где он.

Со временем Китаец начал меньше ошибаться и грамотнее строить предложения, и Морти в каком-то смысле видел в этом свою заслугу.

Эти перешептывания в полной темноте стали нужны парню, как воздух.

Когда наступал час, они с Китайцем расходились, и их обоих имели во все дыры приходящие Рики — но ночью вся грязь как будто исчезала.

Они были вместе.

Они были чисты и невинны — просто двое друзей, болтающих о своем…

Лишь об одном Морти говорить отказывался наотрез и демонстративно зажимал уши, стоило только его азиатской версии заикнуться об этом.

Это слово, будто сладкий яд, разливалось по венам, даря пустые надежды и ведя, как морковка, болтающаяся перед носом у осла, к верной погибели…

Побег.

Сердце начинало бешено колотиться в груди от бешеной смеси страха и вожделения при одной лишь мысли о нем.

В конце концов, так ли уж плохо здесь? Тут, по крайней мере, тепло и кормят три раза в день, нет полиции и озлобленных Морти…

Он пытался успокоить себя, как только мог.

Побег невозможен. А тех, кто пытается, отправляют в овощной отсек, где они и кантуются, пока живы, пуская слюни изо рта, смотря в пустоту стеклянными глазами и обслуживая уже не Риков, а местную охрану — как только у них встает на этих лишенных разума, бедных вегетативных маленьких ублюдков?

Он приобрел некоторую порцию безбашенности на улицах Морти-тауна, но рисковать попусту не хотел.

Однако, Мо Ти заговаривал об этом снова и снова, как бы невзначай, и его глаза горели, когда он предлагал разные варианты — один глупее другого…

Иногда Морти срывался и высказывал все, что об этом думает, выражениями, достойными уст Рика.

Но Китаец никогда не обижался.

Он просто замолкал, позволяя перевести тему, и через некоторое время говорил заветное слово опять…

— Вы в меньшинстве!

Эти заключительные слова из агитационной речи почему-то вызвали у Морти мурашки по коже.

Телевизор, висящий в коридоре, транслировал речи кандидатов в президенты.

Махнув рукой, юноша отвернулся, чувствуя совершенно неуместный прилив зависти.

Пока одни Морти ходят в костюмах с галстуками и готовятся возглавить Цитадель, другие живут взаперти и сосут немытым Рикам по десять раз на дню — что за несправедливость?

Однако, задаваться риторическими вопросами не было времени.

Стоило поспешить на вечеринку.

Они в борделе проходили каждую неделю, иногда по несколько раз, но эта была особенной — во-первых, на нее пригласили всех здешних Морти, а во-вторых, сегодня должны были состояться добровольные бои в грязи с главным призом в тысячу шмеклей.

Еще вчера Дон, собрав их всех, сказал, что главная задача тех, кто решится на участие — не столько подраться, сколько доставить удовольствие гостям своим соблазнительным видом, но конкретно ему это указание было без надобности, ведь он собирался просто посмотреть.

Большой зал — самое глубоко погруженное под землю место в борделе — уже был полон.

Толпа Риков и Морти столпилась вокруг круглого резинового бассейна с грязью, загороженного веревками, натянутыми между четырех колышков.

Дон объявил о начале, и в толпе тут же поднялась первая рука.

— Я буду участвовать! — раздался звонкий щебет без такой характерной для Морти неуверенности, и через ограждение, нарочно высоко задирая ногу, пролез тип, при виде которого невольно заскрипели зубы.

Морти из Майами был одной из самых популярных шлюх в этом притоне, его даже выпускали наверх, танцевать в “Жутком Морти”, он всегда выглядел безупречно, вел себя соответствующе, и…

И как же он, черт возьми, бесил!

— Кто будет вторым участником? — спросил Дон, и повисла тишина.

С одной из главных местных сучек связываться никто не хотел — даже на легальной основе.

На лице гламурного Морти появилась насмешливая гримаска, должно быть, он уже мысленно забирал свою тысячу шмеклей, но не все коту масленица!

— Я тоже хочу!

Толпа расступилась, и под пристальными взглядами Морти вышел на арену.

Неизвестно каким образом Майами всегда узнавал его из множества точно таких же Морти, что, конечно же, не упустил случая показать.

— Ну что, отброс из Морти-тауна, — скинув на пол леопардовую шубку, противник остался в одних розовых плавках и такой же розовой майке, едва прикрывающей соски, — захотел вернуться в грязь, в родную стихию?

Сжав кулаки, парень презрительно фыркнул, ступая одной ногой в бассейн:

— А ты маникюр попортить не боишься, а, курица-гриль? — и с удовольствием увидел, как у Морти из Майами задергался глаз.

Публика почтительно замерла, предвкушая начало.

Лишь только дождавшись отмашки, Майами ринулся на него, но Морти, вовремя увернувшись, подставил ему подножку, и его расфуфыренная версия плюхнулась лицом прямо в грязь.

Улюлюканье и одобрительный свист ударили по ушам, а Майами, прошипев:

— Ах ты… — вдруг дернул его за ногу, заставляя упасть рядом с собой.