Отравленная роза (СИ)

Пока звучало «Сердце поэта», заставляя меня тревожно улыбаться, с горькой иронией я думала, что у меня тоже может быть вечность, чтобы посвятить её музыке. Забавно, с одной стороны этот мужчина мог мне дать что-то, но то была всего лишь ирония. То, что я вижу в нём — это симпатия. Он иногда забывает о своей сущности и попытках смутить меня разговорами о крови и бывает просто человеком, другом. Вероятно, это только игра и ничего больше, но я вижу настоящее удовольствие в его глазах, получаемое от простого общения. Можно ли сложить его слова в ревность, а поступки во влечение? А может ли это влечение быть не пресловутым зовом крови? Другой бы на его месте не стал церемониться с добычей или просто подружиться.

— Лорьен…

Он обратил на меня свои глубокие синие глаза и улыбнулся. Он делал это снова, словно выставляя напоказ свою привлекательную мимику, рекламировал себя… и терпеливо ждал, постукивая пальцами по крышке рояля, пока я продолжу свою речь.

— Почему ты здесь? — я остановилась, решив, что неправильно выразила мысль. — Почему ты пытаешься со мной нормально общаться? — я снова ляпнула что-то не то, но отступать было уже некуда. — Мы оба прекрасно знаем, какой в этом интерес, но, тем не менее, ты пытаешься стать мне…

— Другом? — решил он прервать мою сумбурную речь, состоящую в основном из жестикуляции.

Лорьен закрыл черную крышку Бехштейна и провел ладонью по лакированной поверхности.

— Мне это нравится, Аллегра, — задумчиво сказал он, укладывая подбородок на руку. — Это странно, я не раз задумывался над смыслом. Возможно, я являюсь первооткрывателем таких отношений, среди подобных мне. Никто до меня не церемонился со своими «суженными». Как ты знаешь, пока я связан по рукам и ногам, я не могу прикоснуться к тебе из-за Волан-де-Морта, и в этом есть особая прелесть, — он встал с табурета и подошел ко мне. — Это удивительно, но, похоже, что ты интересна не только как добыча.

От этих слов меня, увы, не передернуло, сказывается привычка, я лишь улыбнулась в ответ, воспринимая его речь спокойно, с интересом.

— Чем же я могла тебя заинтересовать?

Он протянул руку, предлагая мне встать с софы, и, конечно же, я согласилась. Взгляд… он оценивал меня с головы до ног, словно ища изъян.

— Впервые я смотрю на женщину, — задумчиво проговорил он, – и не стремлюсь вонзиться в её глотку, — вампир явно искал реакцию на свои слова, но таковой не последовало. — Может это из-за твоей непосредственности и способности искренне сопереживать другим, что ты унаследовала от своей матери. Ты не похожа на злодейку, несмотря на своё окружение…

— Ты был знаком с моей матерью? — изогнув бровь, спросила я, медленно оказываясь запертой в его объятиях для новой игры.

— Эллиан была прекрасной женщиной. Вейла, красивая, вечно живая, притягательная, — он имел ввиду конечно запах. — Когда я впервые её увидел, то мне показалось, что Амикус ей не пара, слишком светлой она была, непохожей на супругу Пожирателя Смерти. Даже находясь в положении, она восхищала взгляды многих. Как робел в её присутствии Люциус, и даже сам Тёмный Лорд бывал пленником вейловских чар, но её сердце было отдано Амикусу.

Это звучало сказочно и в то же время естественно. Я расслаблялась, слушая о своем прошлом из уст Лорьена.

— Ты знал меня? Видел ребенком? — пристально вглядываясь в голубые глаза, спросила я.

— Я видел тебя совсем малышкой, но от таких как я сторонники старались прятать своих детей. Люди совершенно беззащитны, — Лорьен мягко поцеловал мою руку. — Я отвечу на вопрос, что вертится у тебя в голове. Нет, тогда я не знал, что маленький непоседливый ребенок с плюшевой обезьянкой в руках, явившийся бессонной ночью в кабинет отца, где происходило очередное собрание, станет моей невестой.

Я нахмурилась и, глядя в пустоту, спросила:

— А запах?

— Все дети пахнут прекрасно, Аллегра, но со временем запах меняется, как меняется и человек, достигая полового созревания, — он вдохнул воздух, словно смакуя желанный аромат. — Думаю, ты начала бы меня привлекать с тринадцати-четырнадцати лет.

Я ухмыльнулась, ощущая мужскую ладонь на своей талии. Лорьен все же не теряет времени даром. Осторожно я сделала шаг назад, но не встретила сопротивления.

— Так всё же, твой интерес сужается к зову крови, — рассудила я, складывая руки на груди.

— Нет, дорогая, — надменно сказал он. — С тобой не скучно, — обронил небрежно он.

— Так значит тебе весело, когда я… плачу на твоем плече?

Вампир сделал шаг навстречу, но я не отступила, вновь оказавшись в его руках.

— Твоё мышление, — он ткнул мне пальцем в лоб. — Здесь происходят странные вещи. Ты рассуждаешь как вампир, бываешь холодной, жестокой, злой, но…

— Что но? Я не похожа на вампира…

— В том-то и дело, что с другой стороны ты любишь одного человека, готова идти за ним в самое пекло, выручать, разменивать свою жизнь на его равнодушие… Но в то же время… — он остановился и заключил моё лицо в ладони. — Я удивляюсь, что ты совершенно не страдаешь и не убиваешься по нему. Ты принимаешь свою любовь как данность, ты привыкла к ней и умеешь игнорировать. Аллегра, ты живешь дальше и расчетливо строишь планы на будущее, не вписывая в них Северуса. В этом и заключается твое сходство со мной, — он приблизился и теперь шептал на ухо. — Тебе плевать на всё вокруг, ты используешь Люциуса ради выгоды, не имея к нему чувств, кроме собственничества и запавшего в душу эгоизма. Ты присоединилась к Тёмному Лорду только потому, что за ним будущее Британии.

— Неправда, — недовольно произнесла я, ощущая прохладное дыхание на шее. — Я верна идеологии чистокровия, раньше я была глупой маленькой девочкой, Лорьен. Ты прав, говоря, что за Тёмным Лордом будущее…

— Так это удобство. Зачем, тебе это? Чтобы твоё лицо когда-нибудь появилось на шоколадных лягушках? — усмехнулся вампир. — Не лги себе, ты сама не знаешь, зачем участвуешь в этой войне, — осторожно приближаясь к моей щеке, произнес Лорьен.

— Мы почти победили. Дело за малым, — меняя тон на холод, сказала я.

— Война только началась. Завоевав Британию, Тёмный Лорд захочет весь мир, — пытаясь прервать мои попытки отодвинуться, произнес он самодовольным голосом.

— И он будет лежать у его ног, — не на шутку, раздражаясь его речами, стала закипать я. -Магическое сообщество перестало ценить свои традиции, всякие плебеи находятся в верхах управления, мир сходит с ума, теряя остатки своего лица, тебе ли этого не знать?

— И ты воюешь ради традиций, ради чего, Аллегра? Ты ненавидела идеологию, которую сейчас превозносишь, — со знанием моей жизни, произнес Лорьен.

— Я многое поняла, — неожиданно замялась я, чувствуя, как мои ноги прижимаются к дивану. Отступать было некуда.

— Ничего ты не поняла, — промурлыкал вампир на ушко. — Ты просто приспособилась.

— Это моя жизнь, и я приняла её, — не унималась я, вновь и вновь уклоняясь от его носа, исследующего мою шею.

— Божественно, — сладко произнес он своим мурлыкающим и обольстительным голосом. — Это не твоя точка зрения, это конформизм, дорогая. И я не виню тебя за это, ты действительно приняла идеологию и поняла её. Из тебя сделали убийцу, — словно это было в порядке вещей, сказал вампир, — шпионку, магглоненавистницу, а это значит, что ты легко поддаешься дрессировке.

После этих унизительных слов мне захотелось прикончить Лорьена. Только я нашла в нем хорошее, как он уничтожил крупицы этого, замарал, обесчестил мой склад ума. Я пыталась оттолкнуть его, мне было обидно и горько, быть опущенной вот так просто, парой фраз в равнодушном тоне. Лорьен не отпускал меня, он был прав, каждое его слово было честным описанием моей нынешней жизни. В горле застрял комок, и я замерла, остолбенела, он всего лишь толкнул меня на диван без сопротивлений, а глаза мои изучали пустоту и не смотрели на то, как он садится рядом.

— Что ты замолчала? Спорить с тобой одно удовольствие, — поглаживая мои руки и предплечья, произнес он.