В прятки с реальностью (СИ)

Разведали… етит твою в качель… половина отряда слегло… заложника потеряли. Да вашу-то мать! Теперь вообще непонятно, что делать… «чистый коридор» для нас уже недостижим, он в осаде. Страшно девочка? О-о-очень… Страх медленно разливается по телу… В груди горит от нехватки воздуха, по спине льет пот. Ну же, вытаскивайте нас… почему нет подкрепления? На земле появляются еще несколько свежих дыр от пуль, пристрелялись сволочи, придется выкручиваться, а то такими темпами… У их снайперов отменная оптика, ну волшебно просто, что прям пи*дато. Да где же… Дружно отправляем последние гранаты в подарок недовольным, разнося их в кровавый фарш. Дымовушечки исправно прячут нас за пеленой, ползем, петляем вприпрыжку, а небо озаряется яркими вспышками, подоспевших установок на драгстерах… Звук приближающихся на атаку махин наполняет сердце дикой, хищной радостью. Авось теперь выберемся…

— Давайте ребятки… дайте ублюдкам просраться… — рычу я, вбивая последнюю обойму, и отправляю патрон в голову вывернувшего прямо на меня, так для себя некстати паскудника.

Наконец выныриваем в дыру забора, бесстрашные разносят ко всем еб*ням руины завода, а мы обессиленно скатываемся на землю, пытаясь словить дыхание… Ворон хрипит, содрал шлем, мотает лохматой башкой… контузило. Майки зажимает ладонью прострелянную бочину, но скафанит: «Жить буду». Ох ты, божечки мои… живые. Колин вылупил глаза-блюдца, но вроде невредим… У Алекса огнестрел в ногу и плечо, ну ох*енно. Дейл судорожно прикуривает сигарету, нервно щелкая зажигалкой… Ах ты ж, точно… я забыла утром проверить карманы Алексовой куртки, ой-ё, как бы они не спалили фракцию… Тут рация развергается таким жутким матерком, что Ворон выронил ее из рук… Вайро гневается… Я звездой разваливаюсь на траве, всё, сейчас сдохну на месте, устала… Нестерпимо воняет ядовитой гарью, порохом, кровью…

— Крошь, ты живая? Ранена? — слышится хрип командира.

 — Вроде живая, но не уверена. Алекс, а ты там как? — передаю по цепочке опрос по ранениям.

— Да х*йня какая, нога и плечо, за*бись, что не голова… — огрызается боец.

— Майки, Ворон… — дальше цежу я, облизывая засохшую кровь на губах.

— Не ссы, нормалёк, живые, черт возьми… — отзывается лысик. — Ворон, мы в ловушку загремели? Еб*нный в рот… весь молодняк положили, суки… — снова будем делить на всех эту молчаливую боль. И слов утешения давно нет, только горькие воспоминания, которые время ни хрена не вылечит. — Дейл, тебя не зацепило?

— Да х*ли мне будет… — отмахивается тот, выпуская сизый дымок изо рта. Все вокруг окутывается железным и скорбящим молчанием…

— Ща нам Вайро пи*дюлей выпишет… — потрепавшись по рации, выдает командир. — А мне, еще от лидера по еб*лу получать… — расстроился друг.

— Мда-а, точно! А мне сегодня еще в тир с детьми идти… Война войной… — простонала я, видя, что к нам приближаются бесстрашные.

Сердце дико ёкает, судорожно подскакивает и переворачивается, радость вскипает в груди, когда я вижу знакомую фигуру, выпрыгивающую из драгстера… Эрик… родной мой… ну конечно же, Вайро ему доложил, что я здесь. Сил совсем не осталось, ноги не держат, но я все равно встаю. Лицо серьезное, брови насупил, желваки раскатываются по скулам, а яркое серебро плещется тревогой и обеспокоенностью… За ребрами болезненно сжимается от тоски… хороший мой, как же я соскучилась… В глаза, словно горсть песка сыпанули, аж в носу защипало, дышать забываю…

Он быстро приближается размашистым шагом, а у меня внутри всё срывается, лопается всё скопившееся напряжение… Безумно необходимо зарыться под его тяжелую, горячую ручищу с плотными трассами вен, украшенную причудливым орнаментом татуировок… Уткнутся носом в широкую грудь, вдыхая любимый, самый теплый запах на свете… побыть самой обычной женщиной, которой надо, чтобы ее просто обняли и успокоили. Можно даже всхлипнуть в его плечо, осознавая, что кто-то более сильный о тебе позаботится и защитит… Ощутить его мягкие губы, легко и нежно касающиеся виска, щеки, губ… и никогда не отстранятся… Я живая, родной мой, не бойся… живая… Я никогда тебя не оставлю…

Эрик

Есть вещи, которые в жизни повторяются из раза в раз. И от них порядком успеваешь устать. Когда пришло сообщение о проваленной операции, я даже не удивился. Последнее время все ни к черту. Операция за операцией проваливаются, из рейдов не вылезают все. Кажется — все напрасно. У нас, точно, завелась крыса, информация утекает к недовольным.

Да, еще эти тупни, видят, ведь, что за дела творятся, видят, как у нас все проваливается, нет, чтобы тщательнее к делу подойти. Мало того, что разведка работает спустя рукава, так еще и Эшли потащили туда, ну как так? Что, теперь все дыры в обороне будут моей женой закрывать? Других кандидатур нет?

Еще издалека, подъезжая к зоне отчуждения, вижу маленькую группу, среди которых моя жена, живая, бл*дь. Я все понимаю, жизнь у нас такая, но *бтвоюмать, устал холодеть от мысли, что может быть по-другому. Драгстер, сука едет медленно, дорога вся изрыта, спрыгиваю в него, бегу к ним пешком, не в силах больше находится в неведении.

Эшли вся в крови. Ну, вот вообще вся, будто ее из ведра ею окатили, бл*дь. Ни говоря ни слова, первым делом прижимаю ее к себе, чтобы она всхлипнула, почувствовать, что она дышит. Не видел ее две недели, мальчишек тоже, и вот на тебе, встреча. Жена вся в чужой крови. И, бл*дь, спасибо, что в чужой!!! Грязная, местами обожженная… Это п*здец, просто полный! Ощупываю руки, ноги, не сломаны? Идиотский броник, сквозь него не понятно, но раз стоит на ногах, руки вроде двигаются, значит нормально. То, что головой ударилась, я даже не считаю, это уже норма. Мелкие порезы, ожоги… Идиотство, ну вот, надо так? Прибить бы кого-нибудь.

Поднимаю к себе ее лицо, целую в губы, долго, не могу я ее терять постоянно. Никаких тебе мимолетных поцелуев в висок, дорогая. Ты мне обещала, и теперь я это получу.

— Как ты? Нормально? — понимаю, самый дурацкий вопрос, конечно, она не нормально. Заглядываю ей в глаза, не контужена ли? — Опять в пекло самое полезла? Вот не сидится тебе…

— Эрик… Мы все провалили…

— Да знаю я. Знаю… Самое главное, что живы. А п*здюлей прописать я кое-кому всегда успею. Главное, чтобы было кому прописывать, — хмуро смотрю на Ворона, его косяк в основном. И, хоть, понятно, что не было у него времени на тщательную полномасштабную разведку, а разведчик всегда на воду дует. Нет четких данных, значит считаем, что тут п*здец. И никаких, бл*дь, безрассудных подвигов. Черт, чуть жену мне не угробили, уроды!

— Виктор, жду тебя в кабинете через два часа. Есть разговор к вам, командиры.

Комментарий к 10. Умереть нельзя выжить Обложка:

https://file-up.net/big_7cd8a654b06d54614720150326135658.jpg

====== 11. Чем выше любовь, тем круче поцелуи (Вик/Кристина, Эдвард/Майра) ======

Посвящается: нашему неизменному читателю Neofit_ki за идею и постоянные отзывы! Спасибо, очень приятно!

Музыка: «Time To Say I Love You» Green Day

Сегодня в Яме необычайно пусто. Куда все разошлись, Вик был без понятия. Он сегодня задержался на стрельбище и пришел во фракцию позже всех. Может, убрались в Эрудицию опять? Или на объект поехали, вроде время уже. Как бы там ни было, было непривычно тихо и одиноко. Чтобы как-то разбавить скучный вечер, Вик решил отдаться любимому хобби — пострелять в тире. Родители ругаются, особенно отец, говорит, что надо развивать все навыки, но… Любой вид огнестрельного оружия был для Вика, словно, родным. Какая бы пушка ни попадала ему в руки, она была продолжением его сущности, он чувствовал любой ствол, как часть себя. Во фракции он знаменитость, все, особенно девчонки, завороженно смотрели, как Виктор, покрутя на пальце пистолет, выбивает точно в яблочко. Любимый, облегченный, сделанный на заказ Desert Eagle. Как у отца. Виктор очень гордился своим оружием, его мощью, его легендой. И никогда с ним не расставался. Правда, отец ворчит, что оружие не игрушка для фанатов и нельзя фокусничать, но Вик все равно это делал. И у него получалось.