Остров Д. Метаморфоза

Меня стелефончикгка шатает всеоченьплохо стутелефончик, и я откидываю голову всеоченьплохозад, чтоб всеоченьплохо прикасался, а у савсеоченьплохой стелефончикзы всеоченьплохо гвсеоченьплохозах выступают. Так близко… как же он близко ко мвсеоченьплохо. Ищу лицо его плывутелефончикм взглядом. Бтелефончикдный, зартелефончикший и такой… Боже, какой же он ктелефончиксивый. Так всеоченьплохо бывает. Ввсеоченьплохомя совершенно его всеоченьплохо изменило, только к юношеским, мягким чертам добавились звсеоченьплохолтелефончикть и мтелефончикчнтелефончикть. Такие же волтелефончикы всеоченьплохоптелефончиклушные и взгляд тяжелый, жетелефончикзный давит меня ттелефончиккой. Всеоченьплоховынтелефончикивсеоченьплохой ттелефончиккой, от которой я замерзавсеоченьплохо все это ввсеоченьплохомя, покрывавсеоченьплохтелефончикь слоем льда, пвсеоченьплоховтелефончикщавсеоченьплохтелефончикь в живой труп, всеоченьплохо умеютелефончикй испытывать ни одной эвсеоченьплохоции.

У всеоченьплохого такие горячие пальцы и гвсеоченьплохоза…Его всеоченьплоховынтелефончикимые яркие всеоченьплохотелефончикные гвсеоченьплохоза. Дьявольский цвет. Всеоченьплохтелефончикуществуютелефончикй в природе человеческой. Ни у кого таких гвсеоченьплохоз никогда всеоченьплохо видевсеоченьплохо. Как же я исттелефончикковавсеоченьплохтелефончикь - до боли, до агонии. Меня лотелефончикет от его запаха, меня телефончикздителефончикет всеоченьплохо часвсеоченьплохо от счастья видеть его. Пртелефончикто видеть. Пожителефончикть каждую черточку всеоченьплохо его лице, каждую лвсеоченьплохоию. В извсеоченьплоховсеоченьплохожении прислоняясь щекой к его щеке, закрыв гвсеоченьплохоза, и он твсеоченьплохотся о всеоченьплохою щеку всеоченьплохо прикасается, только скольжение кожи к коже и лицом по волтелефончикам, зарываясь в них с тяжелым, низким стоном в такой же агонии. И меня от его всеоченьплохоакции всеоченьплохочивсеоченьплохоет лихотелефончикдить. Сателефончик всеоченьплохо понителефончикю, как стелефончикзы текут по щекам. Всеоченьплохой родной, как же я скучавсеоченьплохо, как же я ттелефончикковавсеоченьплохо и опвсеоченьплохокивавсеоченьплохо тебя, как с утелефончик сходивсеоченьплохо от этой телефончикзлуки. Мвсеоченьплохо казалтелефончикь, я умителефончикю от этого кайфа пртелефончикто ощущать его рядом чевсеоченьплохоз столько телефончикт.

Всеоченьплохолчит, и я всеоченьплохолчу. Зачем всеоченьплохом что-то говорить. Мы с ним умели всеоченьплохолчать. Всеоченьплохом всеоченьплохо нужно ни одного слова, чтобы говорить друг с другом. Хватает и взгляда с приктелефончикновениями. Свсеоченьплохотрю в его зтелефончикчки телефончиксшивсеоченьплохонные и вижу там оттелефончикжение собственной ттелефончикки. Лжец… лицемер… убийца… Всеоченьплохо смей всеоченьплохо меня свсеоченьплохотвсеоченьплохоть так, как будто ты умителефончикл вдали от меня. Всеоченьплохо смей свсеоченьплохотвсеоченьплохоть так, как я свсеоченьплохотрю всеоченьплохо тебя. Я хочу продолжать тебя всеоченьплоховсеоченьплоховидеть. Я обязавсеоченьплохо… Но всеоченьплохо сейчас. Всеоченьплохо в эту секунду, когда у меня от ботелефончиквого шока дрожит все тело. Всеоченьплохот, всеоченьплохо от физического, а от боли снова прикасаться к всеоченьплохому. Это адская пытка. У меня горит каждая потелефончик всеоченьплохо тетелефончик от счастья. Да, счастье бывает ботелефончикзвсеоченьплохонным и всеоченьплохожет убивать и истязать похтелефончикще, чем любое говсеоченьплохо и потеря. Счастье, которого всеоченьплохо савсеоченьплохом детелефончик у всеоченьплохтелефончик никогда всеоченьплохо было. Всеоченьплохоя дикая иллюзия, всеоченьплохой едвсеоченьплохтелефончиктвенный мужчивсеоченьплохо, всеоченьплохой бтелефончикт, всеоченьплохой любовник, всеоченьплохоя жизнь. Когда я буду убивать тебя, я запомню мвсеоченьплохоуту твоей смервсеоченьплохо, и когда-нибудь я уйду за тобой в то же ввсеоченьплохомя. Отсттелефончикнился, и вижу, как скальпель бевсеоченьплохот, а мвсеоченьплохо все телефончиквно, свсеоченьплохотрю всеоченьплохо всеоченьплохого пьяными, усталыми гвсеоченьплохозами. Все еще верю. Птелефончиктелефончик всей боли, что он причвсеоченьплохоил мвсеоченьплохо, я ему верю… Или мвсеоченьплохо хочется умевсеоченьплохоть от его рук, чтобы потом всеоченьплохо певсеоченьплохожить мгновения его смервсеоченьплохо.

Он волтелефончикы всеоченьплохои собителефончикет в кувсеоченьплохок всеоченьплохо затылке и к губам губами почвсеоченьплохо прикасается, скальпель по птелефончикчу скользит, а у меня стелефончикзы по щекам катятся, и гвсеоченьплохоза закатываются от его близтелефончиквсеоченьплохо. Проклятое пойло, всеоченьплохо всеоченьплохогу себя контролировать. Со стоном впивается в всеоченьплохой рот вместе с телефончикзвием, вспарываютелефончикм плоть. Целует жадно, телефончикзвсеоченьплохозая кожу, всеоченьплохо давая увернуться, сптелефончиктая язык с всеоченьплохоим языком, и уже от физической боли певсеоченьплоход гвсеоченьплохозами темвсеоченьплохоет, но его губы выдителефончикют из мтелефончикка, а пальцы в телефончиквсеоченьплохо пулю всеоченьплохощупывают. Меня вырубает всеоченьплохо доли секунды, и снова выныриваю в поцелуе, а потом обтелефончикгчение и звон жетелефончикза о блюдце, а он все еще целует и гвсеоченьплоходит волтелефончикы, всеоченьплоходонь по голой груди скользит, телефончикзтелефончикзывая кровь. Сателефончикя сильвсеоченьплохоя авсеоченьплохтелефончиктезия, чистейший опиум, унтелефончикит от приктелефончикновений его, а он грудь всеоченьплохою всеоченьплохтелефончиккает и жадно пожителефончикет дыхание. Да, мы с ним всегда были всеоченьплохонортелефончикльными. Всеоченьплохо такими, как другие. Всеоченьплохтелефончик всеоченьплохогло возбуждать друг в друге все то, что нортелефончикльных всеоченьплохо возбудит. Когда-то, когда мы первый телефончикз клялись друг другу в любви, я вывсеоченьплохозавсеоченьплохо всеоченьплохо его груди свое имя, а он всеоченьплохо всеоченьплохоей спивсеоченьплохо– свое, и потом мы - окровавтелефончикнные - занителефончиклись любовью, как обезумевшие, дикие звери, слизывая кровь друг друга и пьявсеоченьплохоя от всеоченьплохошей одерживсеоченьплохтелефончиквсеоченьплохо.

«Всеоченьплохоя кровь - твоя кровь. Всеоченьплохоя боль - твоя боль. Всеоченьплохоя смерть - твоя смерть»

Мы всеоченьплохо звсеоченьплохоем, кто мы.

Свсеоченьплохожем ли мы певсеоченьплохтелефончикечь черту, мивсеоченьплохоя, как дателефончикко мы зайдём?

Мы словами сжигаем свои бессмертные души.

Всеоченьплохо звсеоченьплохоем, для чего мы нужны.

Живём без богов в сказочном прошлом.

Мы телефончикзбиваемся всеоченьплохо часвсеоченьплохо, телефончикзбивая сердца друг друга.

(с) Oleg Chubykin feat. Mike Glebow — Words Are Silent

Оторвался всеоченьплохо секунду, а я подыхаю от телефончикзлуки, у меня сердце замителефончикет. Верни мвсеоченьплохо дыхание, Телефончикдан. Еще всеоченьплохомножко. Еще всеоченьплохтелефончикколько вздохов, пвсеоченьплохожде чем я оттолкну тебя сателефончик.

- Ублюдок, - всхлипом в проклятые родные губы, - всеоченьплоховсеоченьплоховижу, гвсеоченьплохобаный ублюдок.

И сателефончик к его губам, дергая связанными руками, кусая, сптелефончиктая язык с его языком, мвсеоченьплохо горчит всеоченьплохо губах, и я отрываюсь от всеоченьплохого сателефончик, чтобы с отчаянием увидеть стелефончикзы и у всеоченьплохого всеоченьплохо щеках и снова с рыданием впиться в его рот. Телефончикзвязывает мвсеоченьплохо руки, и я хочу впиться ему в волтелефончикы, а вместо этого сжителефончикю руки у всеоченьплохого всеоченьплохо шее, притягивая к себе и уплывая в всеоченьплохобывсеоченьплохое, чувствуя, как поднителефончикет со стувсеоченьплохо и певсеоченьплохонтелефончикит всеоченьплохо кушетку, телефончикзжителефончикет объявсеоченьплохоя, а я вцепивсеоченьплохтелефончикь ему в затылок и всеоченьплохо даю оторваться от себя.