Любовь сильнее Тьмы (СИ)

За что? Почему? Моргомир не заслужил смерти. Лучше бы умерла она. Всё равно. Теперь всё равно…

Эльфийка плакала, а Кэльдар молча обнимал её.

Он тоже знал. Глорфиндейл сказал ему по секрету. Сначала эльф испугался, что эту историю будет знать весь Имладрис, но военачальник Ривенделла молчал. И за это Кэльдар был ему благодарен.

— Не плачь, сестрёнка, не плачь… — он не знал, что сказать. Совершенно не знал.

— Я не могу, — хрипло прошептала Арименэль, борясь с рыдания, — не могу, Кэльдар…

— Время лечит. Со временем… всё пройдёт, — слова прозвучали неуверенно и фальшиво.

«Ты никогда его не забудешь. Я знаю, ты не смиришься с этим. Боль никуда не уходит, она лишь на время затихает, чтобы потом вспыхнуть вновь.

Прости меня, сестра. Я не могу тебя утешить»

— Тебе надо отдохнуть. Ты не приходила в себя два дня, Элронд и Эрэль еле до тебя дозвались.

Арименэль равнодушно промолчала. Она уже чуть успокоилась и сейчас сидела на кровати, отрешённо смотря в одну точку. Помедлила одну секунду, а потом кивнула.

— Хорошо.

Кэльдар невольно вздрогнул, однако, взяв себя в руки, обнял сестру и поднялся. Затем вдруг вспомнил и вложил в ладонь Арименэль кольцо.

— Ты держала его в руке, — на всякий случай пояснил эльф и, с печалью взглянув на эллет, тихо вышел из комнаты, оставив эльфийку одну.

Арименэль, закусив губу и стараясь сдержать слёзы, посмотрела на колечко которое держала в дрожащей руке.

«Это кольцо моей матери, — Моргомир слабо улыбался»

Небольшой золотистый ободок, с небольшим алмазом в форме звезды. Кольцо, казалось, даже чуть светилось, чуть согревая ладонь.

Арименэль постаралась улыбнуться непослушными губами, но у неё не получилось.

— За что? За что?.. — вновь и вновь эллет повторяла эти слова, обращаясь то ли к себе, то ли к тускло мерцавшим за окном звёздам.

Но звёзды молчали. Они не могли дать ей ответ.

***

Мелькали тени и полупрозрачные фигуры. Кого-то было едва видно, а какого-то можно было принять и за живого.

Чертоги Мандоса. Место, где ожидают возрождения умершие эльфы, и место, куда приходят люди, чтобы потом отправиться на Пути.

Фэар расступались перед Намо и Моргомиром. Кто-то смотрел на них совершенно равнодушно, а кто-то с любопытством и недоумением провожал их взглядом.

— Немного странно, что я, в отличии о них, вполне жив, — действительно, Моргомир чувствовал себя точно так же, как и раньше. Да и тело было материально. И поэтому назгул недоумевал.

— А ты и жив. Почти. У тебя то же тело. Тот же облик. Ты жив, — Намо невозмутимо продолжал идти дальше, и Моргомиру ничего не оставалось, как следовать за ним.

— Но почему? — Кольценосец оглядывался вокруг, стараясь запомнить Чертоги. Возможно, потом ему это может пригодится.

— Во-первых, я решил, что так будет лучше, — Мандос явно что-то недоговаривал, но Моргомир решил закрыть на это глаза, — а во-вторых, тебя держит твоё кольцо. Оно дало тебе бессмертие… Хотя, ты бы мог всего лишь выбрать судьбу эльфов. Но сейчас тебе это не дано.

Дальше они шли молча, пока Моргомир снова не начал разговор:

— Я не знаю куда уходят люди, но почему вы не отправляете меня туда? — назгул не мог просто отправится на Пути. Ведь как же тогда Арименэль?..

Намо совершенно спокойно взглянул на него.

— Я уже говорил про кольцо. И про то, что в тебе есть эльфийская кровь. И сейчас она часто берёт верх. И потом, — вала устало вздохнул, — на всё свои причины, и я пока не буду о них говорить.

Моргомир промолчал.

Впереди показался небольшой зал, и Намо отправился туда. Остановился. Несколько нетерпеливо огляделся.

— Где же она? — немного растерянно пробормотал вала.

— Я здесь, — послышался звонкий женский голос.

Моргомир обернулся и замер.

В зал вошла эльфийка. Золотистые волосы и пронзительные карие глаза, бледное лицо, на котором отражалась тревога и волнение.

Эллет почтительно поздоровалась с Намо, перевела взгляд на Моргомира. И, охнув, невольно подалась назад, ещё больше побледнев.

Назгул удивлённо посмотрел на неё.

Лицо эльфийки было смутно знакомо, будто он её уже где-то видел. А её глаза казались неимоверно родными.

И тут Моргомир вспомнил.

Тот самый случай в детстве. Та комната. Тот портрет матери.

Неужели это?..

— Мама?.. — глаза Моргомира широко распахнулись, прямо как у ребёнка. — Эсилиэль?

— Это я… — выдохнула Эсилиэль сквозь слёзы и улыбнулась, — да, это я.

Мандос тоже улыбался, смотря на них. А потом незаметно исчез, оставив Моргомира и Эсилиэль одних.

Они молчали. Эллет, ещё не веря, со смешанными чувствами смотрела на сына, а тот замер, не зная, что сказать.

— Nana, — назгул наконец опомнился и, шагнув к матери, опустил голову, — после того, что я сделал… После того, как убивал эльфов, наш народ… Достоин ли я называться твоим сыном? Сможешь ли ты простить меня?

Эсилиэль удивлённо взглянула на него, а потом мягко улыбнулась.

— Я давно тебя простила, Моргомир. И я всегда любила тебя. Не смотря на то, что ты был назгулом. Не смотря на то, что произошло за эти годы.

Эльфийка резко замолчала, вновь посмотрев на сына. Тот растерянно поднял голову, разглядывая лицо материи.

Кажется, она действительно его простила.

Все слова были какими-то ненужными. Всё не то. Просьбы, раскаяние, не было чего-то того, что действительно надо сказать.

— Я взял кольцо Саурона. У нашего злейшего врага. Я раскаиваюсь в этот, — Моргомир не знал, зачем это говорил. Просто так нужно.

— Я знаю, — взгляд Эсилиэль стал растерянным, — был бы жив Инхольт, Гортхаур бы не посмел прийти к нам в королевство… — в её глазах мелькнула затаённая боль. — Мы все ошибаемся. И я тоже… Я тогда покинула тебя и Инхольта… И всё своё существование здесь сожалела об этом. Я давно возродилась. Теперь я помогаю Вайрэ и Мириэль, но из Чертогов не выхожу.

Моргомир взглянул на Эсилиэль. В глазах эллет блестели слёзы. И Кольценосец внезапно догадался, почему она не хочет покидать Мандос.

— Ты тоже ткёшь Гобелены Судьбы, — утвердительно произнёс Девятый, — а ещё ты хочешь уходить в Валинор, потому, что скучаешь по моему отцу. И… мне?

— Да, — невесело усмехнулась Эсилиэль, — а ещё потому, что и мои родители не покидают Мандос. И к тому же, я хотела сама запечатлеть твою историю на Гобеленах.

— Значит, ты знаешь о том, что было в Средиземье? — это был даже не вопрос.

Эльфийка кивнула, и на её лице появилась улыбка.

— Да. Ты отказался от службы Саурону, потому что полюбил. Её ведь зовут Арименэль?

Моргомир улыбнулся, вспомнив свою возлюбленную.

— Арименэль. Её ещё называют звёздочкой, — эти слова он произнёс с нескрываемой нежностью.

— Когда-то я тайно покинула свой народ, потому что полюбила Инхольта, — вспомнила эльфийка, — а ты отказался от кольца ради Арименэль… Знаешь, — она странно посмотрела на сына, а потом тепло улыбнулась, — я горжусь тобой.

Моргомир вздрогнул и изумлённо поднял взгляд на мать.

Она им гордится?..

Назгул на мгновение растерялся, не зная, что сказать, но нужные слова как-то сами вырвались из горла:

— Я скучал по тебе, мама. Я всегда любил тебя.

Эсилиэль закрыла глаза. По её щекам катились слёзы.

Моргомир, шагнув, обнял её, и та еле слышно прошептала:

— Я тоже…

— Я не могу тут остаться, мама. Я не могу оставить Арименэль. Я люблю её. И сейчас я даже не могу представить, что с ней.

Эсилиэль отстранилась от сына и серьёзно посмотрела ему в глаза. Тот ответил твёрдым взглядом.

— Я готов на всё ради неё.

Девятое на руке ярко вспыхнуло. Испытания ещё не окончены.

***

— Они действительно любят друг друга, Намо, — Вайрэ с тревогой в глазах смотрела на мужа, — Арименэль без него просто сойдёт с ума. Неужели ты не дашь им шанс? Да и…

Мандос, задумчиво глядел на один из гобеленов жены, раздумывая. Он видел будущее, но не всегда оно было ясным.