«Мы с тобой из разных миров...» (СИ)

— Не сейчас, — холодно произнеся резанувшую чуткое материнское сердце фразу, всадник обошёл хрупкую женскую фигурку и направился к выходу из ставшего ненавистным дома.

Иккинг, оказавшись за пределами тёплого помещения, тут же попал в плен бушевавшей непогоды: холодный ветер так и норовил забраться под бреши в лётной броне, а ледяные капли, гонимые сильными потоками воздуха, наотмашь били по лицу. Всадник сильнее закутался в тёплый плащ и накинул на голову капюшон, а после направился в сторону небольшой пристройки, где на время оставил Беззубика.

Оказавшись в импровизированном загоне, пропахшем ароматным сеном, шатен тут же сел рядом со своим драконом, который, почувствовав настроение всадника, принялся обеспокоенно урчать.

— Всё хорошо, братец, — викинг откинулся на бок Ночной Фурии и уставился в потолок. — Наверное…

Рептилия обвила хвостом своего наездника и успокаивающе потёрлась носом о его плечо. Впрочем, Иккинг никак не отреагировал на этот дружеский жест — шатен продолжил сверлить невидящим взглядом потемневшие доски и думать о своём.

— Боги определённо меня ненавидят… — всадник тяжело вздохнул и начал прокручивать в голове события последних недель: от возвращения на Олух до сегодняшнего дня. — Знаешь, брат, если бы у меня хватило смелости убить её тогда, ничего этого не произошло бы.

Фурия вопросительно заурчала и склонила голову на бок, показывая юноше, что готова слушать дальше, однако всадник пока не собирался продолжать свою речь. Викинг лишь молча смотрел в потолок, думая, что же ему делать теперь. Конечно, он мог в очередной раз нарушить приказ отца и дать амазонкам столько времени, сколько им потребуется на сборы. А затем… А затем он что-нибудь придумал бы… Обязательно придумал бы.

— Но зачем мне это? — мучавший юношу последние пару недель вопрос, наконец, сорвался с его губ.

― Что «зачем»? ― со стороны послышался твёрдый, но тихий девичий голос. Викинг резко поднялся с пола и посмотрел на вход в загон ― в дверном проёме стояла сокрытая накидкой небольшая фигурка, в которой всадник узнал наездницу Пернатой Фурии. Облегчённо выдохнув, юноша снова опустился на мягкое сено.

― Ты как здесь оказалась?

― Это не драконий загон, а проходной двор, ― в голосе амазонки слышалось пренебрежение, смешанное с лёгким раздражением. ― Ты обещал прийти в Зал и помочь доделать карты. ― Девушка вплотную подошла к викингу и посмотрела на него сверху вниз. ― Или ты уже не считаешь нужным соблюдать все пункты нашего договора?

Властность, звучавшая в голосе воительницы, заставила Иккинга нахмуриться. Шатен бросил недовольный взгляд на легко просматривающийся в темноте девичий силуэт и обречённо выдохнул.

― У меня были причины не прийти.

― Какие же? ― амазонка скрестила руки на груди и со злобой уставилась на викинга.

Конечно, она и её сёстры уже давно закончили работу и над картами, и над справочниками, и над таблицами, что, впрочем, неудивительно: записей было не так много, как ожидалось, поэтому эллинки управились буквально за пару часов. Даже без помощи олуховских всадников.

Гречанку сильно обижал тот факт, что сын вождя обманул её и не пришёл в назначенное время в назначенное место. А Астрид, больше всего на свете ценившая людей, держащих своё слово, редко прощала подобные промахи. Вот и сейчас, стоя перед викингом, она ждала достойного объяснения его поступку.

― Хочу напомнить, что я не обязан перед тобой отчитываться, чужеземка ― Иккинг, не терпевший командного тона, отмахнулся от блондинки. ― Если ты всего лишь хотела выразить своё недовольство, то я тебя выслушал. Можешь уходить отсюда.

После сказанных шатеном слов в помещении воцарилась гробовая тишина, которую не рисковал нарушать даже Беззубик, по всей видимости, чувствовавший искрящееся в воздухе напряжение.

― Вчера ты мне шептал другие речи, викинг, ― Астрид решила первой нарушить молчание: то, как с ней говорил всадник Ночной Фурии, ей категорически не понравилось. И вовсе не потому, что девушка привыкла к иному, более уважительному, отношению к себе. ― Все вы, мужчины, одинаковы. ― Наездница раздражённо взмахнула руками. ― Грубые, бесчувственные, похотливые болваны, однажды решившие, что вы лучше нас, женщин. ― Блондинка повысила голос, отчего лежавший на сене Беззубик неприветливо заворчал. ― Придумали кучу идиотских традиций, чтобы держать баб в узде и проходу им не давать. Боги… правы были наши предки. Во всём правы.

Всадница резко развернулась на пятках и направилась к выходу из тёплого помещения.

― Примерно, то же самое я думаю об амазонках, ― тихий обиженный голос послышался из темноты загона. Викинг поднялся с примятой травы и быстро подошёл к Астрид. ― Вы бездумно ведёте войны со всеми, кто не желает жить под вашим покровительством. Не терпите неподчинения. Выжигаете целые селения лишь потому, что люди, живущие там, думают иначе, чем вы. Поэтому…

― … мы сильны, ― гречанка перебила викинга и закончила фразу за него. ― И свободны. А вы как были рабами, так рабами и останетесь. Вы, скандинавы, даже меж собой договориться не можете… Отнимаете земли у братьев и сестёр по крови… Вот и дать отпор никому не можете, потому что живёте порознь. А ночами спать не можете ― боитесь быть убитыми, если уж не драконами, то такими же как и вы, викингами.

Последние слова всадница проговорила сквозь зубы ― этот разговор начал сильно раздражать её, поэтому воительница хотела поскорее закончить неприятную беседу и отправиться обратно в Большой Зал, к сёстрам.

В загоне снова воцарилось молчание, нарушаемое лишь тяжёлым дыханием рассерженной амазонки. Девушка крепко сжала кулаки, всеми силами стараясь сдержать свой гнев и случайно не направить его не в то русло.

― Ты знаешь о нас только по рассказам своего обозлённого на весь эллинский народ отца, который мечтает снести наши с сёстрами головы с того самого момента, как мы оказались на этом острове, ― Астрид снова продолжила свою гневную речь. ― А я много раз сражалась с такими, как вы, ― девушка ткнула Иккинга пальцем в грудь. ― Я видела жестокость викингов. Я видела, как живут викинги. Знаю, за что они сражаются… ― блондинка обречённо взмахнула руками и отвернулась от шатена. Несколько мгновений помолчав, воительница продолжила уже более спокойным и тихим голосом: ― Ты обещал показать мне свой мир… ты мне его показал. И мне он не нравится. Я бы не смогла здесь жить…

― А хотела бы? ― слова против воли сорвались с губ всадника Ночной Фурии, который всё это время молча слушал переполненную злобой речь гречанки. Конечно, он знал, что скажет своенравная воинственная дева, однако юноше хотелось подтвердить свои догадки, поэтому он молча стал ждать.

― Я… ― девушка от такого прямого вопроса поначалу не нашлась с ответом. Безусловно, отказываться от сказанных в порыве гнева слов она не собиралась, но сейчас, когда внутренний ураган немного поутих, а мысли в голове стали более ясными, северянка задумалась, своим молчанием давая всаднику ответ на его вопрос.

— Что ты? — шатен сделал ещё один шаг вперёд, окончательно покрыв расстояние, отделяющее его от амазонки, и скинул с её головы широкий капюшон, который она так и не сняла, зайдя в тёплое помещение. Девушка, ощутив близость юноши, отступила назад, не желая находиться рядом с ним: она помнила, чем закончился прошлый раз, когда она позволила себе отдаться мирским слабостям.

— Ничего, — воительница отвернулась от всадника и направилась к выходу из загона, в котором ей внезапно стало нечем дышать. Впрочем, дойти до дверей ей не дали: амазонка вдруг ощутила слабое, но настойчивое прикосновение к руке.

— Да стой же ты, — в голосе викинга послышались нотки раздражения, заставившие эллинку нахмуриться и замереть. Девушка, стоя спиной к Иккингу, повернула голову в его сторону и вопросительно уставилась на него.

— Говори быстрее, — Астрид одёрнула руку и снова отвернулась от воина, прерывая мучительный контакт. — Меня ждут сёстры.

На несколько мгновений в помещении снова воцарилось молчание, которое не решались нарушить ни викинг, ни амазонка. Гречанка, напрягшаяся всем телом, тяжело выдохнула и повернулась к Иккингу. Эллинка не могла видеть в темноте его глаза, но она прекрасно знала, как на неё сейчас смотрит всадник Ночной Фурии.