Камень сердолик (СИ)

Где-то глубоко внутри у Клима щемило – словно саднила незажившая царапина. Камеля и Азура было жалко до боли, тем более, что он уже знал – эта любовь добром не кончилась. А ещё желание узнать о судьбе Азура стало просто нестерпимым.

Но Климу пришлось подавить это желание. Жизнь шла своим чередом, Рушан требовал внимания к себе, предстояло ещё много работы – поставить шатёр, соорудить скамьи и подготовить всё необходимое для вечернего представления. А в город ему показываться не стоило – по крайней мере – пока. Оставалась надежда только на то, что те, кто отправится в город, сумеют что-нибудь разузнать об Азуре. Если парня не казнили, а это вряд ли, всё-таки член семьи правителя…то куда-нибудь законопатили… Как там Нур-Тур говорил… К жрецам Небесной Благодати. Для искупления грехов. Брр… Наверняка помянутые жрецы с удовольствием устроят парню развесёлую жизнь. Хотя… Именно жрец спас жизнь Климу, напомнив горожанам об обычае миловать сорвавшихся с виселицы. М-даа… мало информации, ох, мало… И книга никак не желает открываться…

Из раздумий Клима вывел дружеский тычок в плечо. Это была Зия, которая уже успела перепеленать Рушана и теперь пробовала привести в чувство его непутёвого папашу:

- Эй, папочка! Просыпайся уже! Руши я перепеленала, давай-ка, возьми малыша на ручки. Ири, небось, уже завтрак приготовила и каши ему наварила. Ступай, покорми, а то нам, девушкам, с утра иногда нужно и себя в порядок привести!

Клим устыдился, подхватил на руки малыша и отправился вон из фургона. Как и предсказывала Зия, у Ири уже всё было готово, и Клим только удивился тому, как безрукая девушка ловко управляется не только с уходом за собой, но ещё и полезной умудряется быть, неизменно готовя на всю честную компанию. И всё это без жалоб и стонов, как с ней жестоко обошлась жизнь. Вообще, пробыв среди циркачей совсем немного, Клим уже сделал вывод о том, что они не жаловались на судьбу. Жили, помогали друг другу… и не только друг другу, и радовались каждому дню, прожитому без неприятностей. Никого не гнобили, ни над кем не издевались и довольствовались малым, выгодно отличаясь этим от злобных горожан и крестьян. С высшими слоями общества Климу как-то пообщаться не довелось, но вряд ли те, кто отправил Камеля на виселицу только за то, что он неправильно влюбился, отличались голубиной кротостью и всепрощением. Кстати, ведь у Камеля была семья… Мать, отец, сестра… Что с ними-то случилось? Неужели и они пострадали из-за его любви к Азуру? Клим припомнил ранние воспоминания Камеля – родители любили парня, вряд ли просто так отреклись бы… Или их поставили перед фактом, заставив выбрать между обеспеченной жизнью и счастьем дочери и неправильным сыном? Ох, загадка на загадке. Всё немного проясняется только для того, чтобы возникли новые вопросы…

Раздумывая таким образом, Клим и сам не заметил, как напоил Рушана молоком и скормил ему жидкую кашку. Похоже, у него стала вырабатываться привычка, тем более, что Рушан отличался на редкость некапризным нравом – молоко выпил, кашку проглотил и начал радостно улыбаясь, дёргать Клима за косички, твердя:

- Ка! Ка!

Нур-Тур, тоже вышедший завтракать, погрозил проказнику пальцем и сказал:

- Не «Ка»! Татта*!

Рушан забавно сморщил носик и выдал:

- Ка! Та! Та!

К этому времени к костру успели подтянуться все, так что заявление малыша вызвало просто взрыв смеха.

- Умный малыш, - заявил Орро, слегка пощекотав пальцем щёчку Рушана, а Унор протянул малышу очередную самодельную погремушку, которую мелкий тут же принялся с энтузиазмом грызть, выпростав ручки из пелёнок.

- О! – затем заявил он, выпустив погремушку изо рта, а когда к нему приблизилась Зия, чётко произнёс:

- Зи!

- Хмм… - улыбнулась Мама Охха, - он ведь явно вас узнаёт, маленький негодник. А при этом на вид ему максимум месяца четыре. Обычно детки в этом возрасте не такие активные, а уж чтобы осмысленно что-то произносить… Я такого не слыхала…

- В Руши явно Фаэрская кровь перебарывает Гортанскую, - задумчиво произнёс Нур-Тур, - он не совсем полукровка, ближе к чистокровному Фаэру… причём…

Тут глава циркачей резко оборвал себя, лицо на его затылке задвигалось, гримасничая, словно досадуя, что он сболтнул лишнего. Клим удивлённо посмотрел на Нур-Тура, но тот только головой мотнул – позже, мол, поговорим, некогда сейчас. А потом громко сказал:

- Так, кашу доедаем и рысью в рощицу – проверим, как там наши жерди для шатра и доски для скамеек с прошлого раза сохранились. Мама Охха, Додо, Нулле – вы в город, деньги на проход у меня возьмёте. Выкрикните там про представление… ну, что обычно, да, про несравненного метателя ножей не забудьте…

Конец фразы потонул в беззлобном смехе, Клим посмеялся вместе со всеми, даже Рушан показал розовые дёсны – чисто котёнок. А когда все отсмеялись, Нур-Тур продолжил раздавать распоряжения:

- Клим, Унор, Рик, Зик – вы со мной занимаетесь шатром. Ири – на тебе обед, Зия – ты помогаешь Ири и присматриваешь за малышом. Кстати, не пеленай его так туго, он активный, пусть подвигается, да и день сегодня тёплый…

- Сейчас колыбельку вынесу, - кивнул Унор, а остальные бодро застучали ложками. Нулле, уже успевшая поесть, забрала Рушана у Клима, и он тоже получил свою миску – на сей раз с мелко нарезанными и заправленными каким-то белым соусом тушёными овощами – и постарался как можно быстрее расправиться с завтраком, тем более, что всё было вкусно.

После завтрака Мама Охха, Додо и Нулле переоделись в немыслимо яркие одеяния, прихватили с собой кое-какой инвентарь и отбыли в город, предварительно забрав из кошелька Нур-Тура последние медные аши. Перед этим Нур-Тур что-то тихо сказал Унору и тот кивнул, а когда троица отбыла, он сказал Климу:

- Они постараются разузнать всё о том, что случилось перед твоим изгнанием. Не волнуйся, Додо – парень хитрый, без мыла в любую щель влезет и вылезет. Давай-ка делами займёмся.

Клим согласился, и начались дела. Сначала перетаскали спрятанные в рощице доски, чурбаки и жерди, потом Клима поставили сколачивать скамейки, для чего из фургона Нур-Тура был извлечён запас гвоздей. Как выяснилось, когда труппа начинала представления, скамейки сколачивались, а когда она покидала город – гвозди тщательно выдёргивались. В здешнем мире металл был достаточно дорог, и если на деревяшки никто не зарился, то, оставив скамейки в неразобранном виде, циркачи рисковали найти кучу переломанных досок, да и накладно это было – каждый раз в каждом городе гвозди покупать. Проще было при необходимости прикупить тех же жердей, а потом спрятать их в укромном местечке до следующего раза. Главы трупп, колесящие по всему Фаэру не первый год, такие места прекрасно знали, так что досками пользовались все, меняя их по мере износа. Такой вот почти что коммунизм. Вообще, как понял Клим, циркачи из любой труппы были готовы прийти на помощь друг другу, поскольку других желающих им помочь как-то не находилось.

Руки у парня росли из нужного места, молоток абсолютно ничем не отличался от земного, так что Нур-Тур, убедившись, что Клим делает всё как надо и калечить себя не намеревается, хмыкнул и отправился помогать остальным возводить шатёр. Дело это требовало большой сноровки, но у четвёрки циркачей получалось словно бы играючи, и, если бы не пот, струившийся по полуобнаженным телам циркачей, Клим бы так и не понял, насколько это работа трудоёмкая и сложная.

Через несколько часов всё было готово. Жерди вкопаны, полог, представлявший собой здоровенное разноцветное размалёванное яркими красками полотнище со множеством цветных заплат, натянут, скамьи, старательно сколоченные Климом, расставлены в круг с проходами между ними, место будущей арены вытоптано, выровнено и посыпано белым песком, которым изобиловали соседние холмы, канат натянут, инвентарь вытащен и проверен. Всё, казалось, было в порядке, но за эти несколько часов Клим вымотался до такого состояния, что с трудом проглотил миску похлёбки, чувствуя, что засыпает на ходу. А ведь ещё предстояло представление… И это при том, что все остальные циркачи были бодры, как пчёлки, и только что не жужжали.