О пользе неудачной помолки (СИ)

Во взгляде Леши проскользнуло согласие, но я решила, что мне это показалось. Он вздохнул, отодвинувшись от меня и потерев подбородок.

— Ты ничего не лишишься, пока метка не будет активирована. Я действительно хочу провести обряд, после которого на наших телах вспыхнут татуировки. Но активировать я их не собираюсь. Для этого нужен секс между нами.

Я занервничала. Воображение всколыхнуло воспоминания.

— А тот случай…

— Нет, секс должен быть после свадьбы, — жестко оборвал меня Алексей. — Тогда метки активируются, и ты навсегда потеряешь влечение к… другим. Если слияние не произойдет, то татуировки просто начнут блекнуть, стираясь. Тогда брак аннулируется. Вот и вся философия.

— Я не знала.

— Потому что мало кто использует брачную ночь не по назначению, — усмехнулся Измрудов. — Или ты где-то встречала еще влюбленную пару, которая сочетается здесь союзом, но не переспит после бракосочетания?

Представила. Там за день свадебной церемонии так устанешь, что уже и видеть никого не захочется, только кровать. Причем кровать не для каких-то особых целей, а для самых естественных — для сна. Пусть я еще не представляла, какие хлопоты ожидают невесту накануне и в день свадьбы, но хорошо могла это вообразить.

— То есть нам ничего не грозит? — на всякий случай переспросила я, и Алексей наградил меня тяжелым взглядом. — Поняла-поняла. Тогда все в порядке. Мы же ничего не чувствуем друг к другу.

— Почему от этих твоих слов мне кажется, что ты расстроена этим фактом? — приподнял брови Леша, и в уголках его губ затаилась улыбка.

— Ты слишком много думаешь, — казалось, что на моих щеках выступил румянец, — ты же прекрасно знаешь, что ты мой лучший друг.

Интересно, а кто придумал термин «френдзона»? И почему я все чаще стала задумываться на эту тему? В молодости я потратила несколько лет на изучение данного вопроса, но там и не добралась до сути. Кто является виновником таких отношений? И есть ли тут виновники?

— Только почему же ты сразу не рассказал все?

Он задумался. Что он собирался провернуть тайком от меня? Неужели надеялся, что я не догадаюсь? Глупость. Да и зачем ему на такое надеяться?

— Боялся твоей реакции, которая и была.

— Она бы такая не была, если бы ты сразу мне все рассказал, — возразила я, хотя должна признать, что логика в его словах была.

Я бы, действительно, сначала принялась вопить (многовероятно), и только потом выслушала бы друга. Но теперь мне все понятно. Злость уже утихла, зато на её место пришло осознание того, что я на планете любви. В месте, о котором я мечтала девичьими ночами напролет. Подумаешь, что мой брак потом аннулируется, от этого я много не потеряю.

Но где-то внутри меня снедало разочарование. Как-то грустно было, и эту грусть я не могла объяснить.

— Больше не сердишься?

Чтобы мужчина просто так почувствовал себя свободным от ответственности? Ни за что!

— Сержусь. Ты мне должен, Изумрудов.

— Вот как? И что же ты хочешь?

В этот момент он размышлял, во сколько ему обойдется его же просчет.

— Полноценную экскурсию по городу! — воскликнула я, и Алексей закатил глаза к потолку, уже догадываясь о цене расплаты.

О да! Я же была в путешествии целый месяц, как я не могла захватить сувениров с других планет? Например, всяких мелких безделушек, которые приходится выбирать с особой тщательностью и сравнивать друг с другом.

На самом деле, на этой планете не было ничего необычного. Песчаные дома с круглыми окошками напоминали мне сыр, а аляповатость улиц утомляла. Да и инопланетян здесь было предостаточно, не говоря уже о специфическом внешнем виде коренных жителей. Их кожа больше всего мне напоминала кору березы, мне казалось, что и на ощупь она такая же. Лишенные всякой растительности на теле, они имели впалые глаза и толстые губы. Голову укрывал тюрбан, а одежды представляли собой слои невесомого шелка.

— Купите немного волшебного порошка, чтобы в семье был лад и мир! — кричал невысокий инопланетянин, напоминавший мне апельсин.

Круглое лицо с широкими порами напоминало апельсиновую корку, да еще и цвет совпадал. Я непроизвольно прижалась ближе к Леше, который приобнял меня за талию. Здесь четко соблюдалось личное пространство и люди обходили друг друга стороной, но в такой разношерстной компании я чувствовала себя непривычно. Земля была неинтересна другим разумным расам, поэтому у нас встретить инопланетянина можно было не так часто. И пусть пальцем на него бы не показывали, но точно обратили внимание.

— Разве порошок может чем-то помочь найти общий язык между супругами? — тихо спросила я, прижимая к себе пакетик с мелкими сувенирами.

— Для людей, которые ищут причины во всем, кроме себя, он, действительно, может показаться чудодейственен. Ведь им проще обвинить кого-то или что-то, чем исправить собственные ошибки, — нахмурившись, проговорил друг, смотря куда-то в сторону.

— Что там? — проследив за его взглядом, я нахмурилась. — Кто это?

Под конвоем вели мальчишку лет семи. Вокруг него шли четыре ринтанца — раса межпланетных полицейских, ибо у них в крови была справедливость. Впрочем, они недалеко ушли от роботов, не способных чувствовать. Мальчишка был скован магнитными наручниками и ошейником. Он из-под ресниц обижено разглядывал окружающий его мир, пытаясь найти причину своей поимки.

— Он преступник.

— Он ребенок!

— Он ширанец, — прошептал Леша, отводя взгляд, — прячь глаза, иначе он запомнит твою энергетику.

— Зачем? Я ничего не понимаю, — нахмурилась я, а Леша закрыл мне глаза, потянув в другую сторону.

Но в последний момент я была поймана в омут фиолетовых глаз. Неожиданно мальчишка усмехнулся, став будто взрослым. Я поежилась, сглотнув и послушно направившись за другом. Взор ребенка еще долго стоял перед моими глазами, пока я до боли не закусила губу, стараясь прогнать от себя картинку.

— А кто такие ширанцы? Я не слышала о них, — признаться, я мало о ком из инопланетян слышала.

Мы перешли на другую улицу, но и здесь царило оживление. Планета была отсталой внешне, но внутри все равно пророс технический прогресс, проявлявшийся в средствах передвижения, коммуникации и денежных переводов.

— Это очень опасный народ, который практически весь истребили. Они принимают самую невинную форму — детей. Говорят, что они рождаются из праха своего прародителя, если тот умер на Ширане.

— Почему их убивают и боятся? Чем они так опасны?

Я вновь поежилась, вспоминая пронзительные фиолетовые глаза и ужасающую ухмылку.

— Они высасывают душу, чтобы улучшить свои способности. И выбирают жертв с особой аурой, уж не знаю, как они это различают, — Изумрудов продолжал хмуриться, поэтому я решила временно опустить эту тему, к тому же лицо ширанца стало забываться.

— Смотри, какие там вуалетки! — воскликнула я, уже на буксире таща своего друга за собой.

— Элис, может, не надо?!

— А кто меня обманывал?! Надо, Лешенька, надо!

— Признайся, ты же сама не любишь походы по магазинам!

— Знаешь, у меня сегодня исключительное настроение, — прищурилась я, давая понять другу, что просто так он от меня, точно, не скроется.

После двух часового нытья моего плейбоя, я сдалась. Впрочем, прогулка утомила и меня. Хотя за покупками я больше рассматривала продавцов. Чтобы понять их речь Лёша прихватил с собой наушники, которые переводили нам любой язык. Нас торговцы тоже понимали, так как имели такие же наушники, а многие и переговорники. Чего только не сделаешь для привлечения клиентов!

— Элис, сжалься! Я больше не могу ходить под палящим солнцем!

— А чалма на голове тебе для чего? — изумилась я, фотографируя друга.

Леша скривился и погримасничал на камеру. Он был такой необычный, яркий и загадочный! Но с нашими синими костюмами чалма совершенно не сочеталась, но это было лучше, чем тюрбан, преимущественно который носили местные жители. Мне казалось, что весит эта штука килограмм двадцать, не меньше. Она увешивалась какими-то спицами, медалями и брошками и была раз в шесть-семь больше самой головы.