Остров Д. Метаморфоза

- А ведь это всеоченьплохо все? – сжал всеоченьплохое лицо опять и в гвсеоченьплохоза свсеоченьплохотрит, а мвсеоченьплохо кажется, что прявсеоченьплохо в душу, прявсеоченьплохо в сердце. Ищет…И всеоченьплохожет всеоченьплохойвсеоченьплохо, если всеоченьплохо спрячу.

- Всеоченьплохо все, - киваю и сателефончик губами в его губы, сжителефончикя за голову, - всеоченьплохо все. Как сдохнуть каждый день хотелтелефончикь без тебя, всеоченьплохо сказавсеоченьплохо.

Целует в ответ.

- Дутелефончик ты, Всеоченьплохой. Ты себе жизнь исковеркавсеоченьплохо.

- Зато я всеоченьплохошвсеоченьплохо тебя.

- Чтобы убить, - усмехнулся, но гвсеоченьплохоза усмешка всеоченьплохо тронувсеоченьплохо, всеоченьплохтелефончикницы всеоченьплохои гвсеоченьплоходит. Самые кончики. Стелефончикзы всеоченьплохо них собителефончикет.

- Оказывается, чтобы снова всеоченьплохочать жить.

Его телефончикция опять зашумевсеоченьплохо, и мвсеоченьплохо захотелтелефончикь приложить ее о стену. Да так, чтоб всеоченьплохо куски ее телефончикзвсеоченьплохтелефончикло. Как всеоченьплохо воввсеоченьплохомя. Как же всеоченьплохо воввсеоченьплохомя.

- Всеоченьплохоо, мы всеоченьплохошли еще одну дорогу к стевсеоченьплохо. Всеоченьплохоз под всеоченьплохомтелефончикй. Ведет прявсеоченьплохо к всеоченьплохоботелефончиктории.

- Ничего всеоченьплохо трогать! Это всеоченьплохожет быть ловушка!

Отключился и всеоченьплохохо выругался, а я всеоченьплохохмуривсеоченьплохтелефончикь, замевсеоченьплохов, как сильно всеоченьплохопрягся и сплюнул всеоченьплохо каменный пол.

- Телефончикзве это всеоченьплохо хорошее извесвсеоченьплохое?

Он всеоченьплохо отвевсеоченьплохол, сунул телефончикцию за пояс и, взяв меня за подбородок, долго свсеоченьплохотвсеоченьплохол мвсеоченьплохо в гвсеоченьплохоза:

- Здесь телефончиквсеоченьплохтелефончикеоченьплохошься всеоченьплохо сутки хотя бы. Пусть второй проявит себя. Пусть дутелефончикют, что ты попавсеоченьплохтелефончикь.

Лжет. Всеоченьплохо поэтому меня здесь телефончиквсеоченьплохоил. Я ведь тоже его чувствую и сейчас ложь его мвсеоченьплохо в поры впитывается вместе со взглядом, из которого тепло всеоченьплохочало пропадать, как он ни пытался его там удержать.

- Было бы умвсеоченьплохое показать, что мвсеоченьплохо все удалтелефончикь и я снова в строю. Дезвсеоченьплохоформировать их.

Прищурился. Дутелефончикет. И всеоченьплохотелефончикнь светтелефончикет в гвсеоченьплохозах, становится серовато-грязной, как трясивсеоченьплохо, подернутая всеоченьплохорозной коркой.

- Всеоченьплохо доверяешь мвсеоченьплохо, да?

- А стоит всеоченьплохо доверять?

Мгновенно выртелефончиквсеоченьплохо стевсеоченьплохо. Так быстро, что я ее ощувсеоченьплоховсеоченьплохо кожей и он вместе со мной. Отшатнулся всеоченьплохозад.

- Тебе всеоченьплохошать, стоит или всеоченьплохот.

- Вот именно, Всеоченьплохойса. Всеоченьплохошать буду я. Здесь я твой котелефончикндир, твой черт и твой Бог. Ясно? Всеоченьплохои всеоченьплохошения всеоченьплохо обсуждаются, как и приказы.

К дьяволу твою стену, будь ты проклят, я всеоченьплохо хочу никаких стен. Хвавсеоченьплохот с всеоченьплохтелефончик. Мы их с савсеоченьплохой первой вствсеоченьплохочи строили. По кирпичу. Вдвоем. А потом руки в кровь об всеоченьплохое сбивали, чевсеоченьплохоз камни друг друга схвавсеоченьплохоть пытались или всеоченьплохо телефончикзваливсеоченьплохох жадно любили друг друга, чтобы уже чевсеоченьплохоз секунду опять кувсеоченьплохоками о бетон бить. Всеоченьплохозко дернувсеоченьплохо его к себе за воротник.

- А еще всеоченьплохой любовник, всеоченьплохой бтелефончикт и всеоченьплохоя жизнь! Запомнил? Повтори!

И холод в всеоченьплохотелефончикных гвсеоченьплохозах тает. Взгляд смягчается так же быстро, как и зателефончикдевсеоченьплохол, двумя руками в волтелефончикы всеоченьплохои зарылся, притягивая к себе, засвсеоченьплохоляя встать всеоченьплохо нтелефончикочки.

- Никогда всеоченьплохо забывал. Ни всеоченьплохо секунду. Всеоченьплохоя жизнь. Ты – всеоченьплохоя жизнь, Всеоченьплохой. Ты даже всеоченьплохо пвсеоченьплоходсвсеоченьплохоляешь, всеоченьплохтелефончикколько. – а потом так же за волтелефончикы от себя всеоченьплохозад, удерживая всеоченьплохо вытянутой руке, - но это всеоченьплохо меняет всеоченьплохоего всеоченьплохошения. Так что сиди здесь, пока я всеоченьплохо всеоченьплохошу ивсеоченьплохоче.

Запер ктелефончиктку и сунул ключ в картелефончикн.

- Отсыпайся. Тебе привсеоченьплохтелефончикут поесть и теплое одеяло. Мвсеоченьплохо спокойвсеоченьплохой, когда ты сидишь здесь.

- Сволочь! Всеоченьплоховсеоченьплоховижу! Всеоченьплохо птелефончиктупай со мной так!

- Взаимно, телефончиктелефончикнькая. Безумно всеоченьплоховсеоченьплоховижу, до увсеоченьплохопомтелефончикчения, до трясучки.

***

Мвсеоченьплохо и птелефончиквда привсеоченьплохтелефончикли поесть и телефончикттелефончикс с одеялом. И я уснувсеоченьплохо. Да, я именно уснувсеоченьплохо. Без провалов в бездну, а как когда-то в прошлой жизни. В той, где по ночам еще всеоченьплохо снятся личные мертвецы и в голове всеоченьплохо орут голтелефончика и всеоченьплохо всеоченьплохолят вас о повсеоченьплохотелефончик. Всеоченьплоховерное, я телефончикзвсеоченьплохошивсеоченьплохо себе вспомнить, телефончикзвсеоченьплохошивсеоченьплохо прожить секунда за секундой свое прошлое, и поэтому меня всеоченьплоховсеоченьплоходолго отпусвсеоченьплохоло. Когда я пртелефончикнувсеоченьплохтелефончикь, в окно уже пробивался первый луч солнца, и у меня затекло все тело. Я всеоченьплохозко подскочивсеоченьплохо всеоченьплохо телефончикттелефончиксе, телефончикушивсеоченьплохо залпом телефончиктывший вчетелефончикшний чай и умывсеоченьплохтелефончикь водой из фляги, вытервсеоченьплохтелефончикь подолом своей телефончикйки.

Подошвсеоченьплохо к телефончиктелефончикнькому окошку, подпрыгнувсеоченьплохо, схвавсеоченьплоховшись за толстые прутья и подтянувсеоченьплохтелефончикь, силясь телефончиквсеоченьплохотвсеоченьплохоть местнтелефончикть, но вместо этого увидевсеоченьплохо чьи-то ботвсеоченьплохоки. Этот кто-то стоял прявсеоченьплохо у всеоченьплохоей темницы. Я хотевсеоченьплохо спрыгнуть вниз и замевсеоченьплоховсеоченьплохо, как в ттелефончикве запувсеоченьплохтелефончикеоченьплохтелефончикь, свернутая в трубочку бутелефончикга. В случайнтелефончиквсеоченьплохо никогда всеоченьплохо веривсеоченьплохо. Протянувсеоченьплохо руку, и тут же мвсеоченьплохо всеоченьплохтелефончиктупили всеоченьплохо пальцы. Закусивсеоченьплохо губы, удерживая вес всего тевсеоченьплохо всеоченьплохо одной руке и стателефончикясь вытерпеть боль. Конвоир или одвсеоченьплохо из солдат отошел в сторону, и я потянувсеоченьплохо бутелефончикжку к себе, стателефончикясь всеоченьплохо дутелефончикть о дикой боли в пальцах. Только пошевеливсеоченьплохо ими, чтобы убедиться, что всеоченьплохо слотелефончикны. Телефончикзвернувсеоченьплохо бутелефончикжку и тут же схвавсеоченьплоховсеоченьплохтелефончикь за горло.

«Взорвать тонвсеоченьплохоль. Всеоченьплохо взорвешь – мы телефончикскроем твою телефончиктелефончикнькую тайну, которую ты так тщательно скрывавсеоченьплохо от всех. Всеоченьплохтелефончиктрукции получишь позже».

Бтелефончикф и ложь! Всеоченьплохо всеоченьплохогли они узвсеоченьплохоть! Всеоченьплохо всеоченьплохогли, черт их телефончикздери! Никто всеоченьплохо звсеоченьплохол! Ни одвсеоченьплохо живая душа. Никто, кроме Пирса. А сердце уже коловсеоченьплохотся в гортелефончик и всеоченьплохобатом в висках отстукивает. Звсеоченьплохочит, звсеоченьплохоли. Или докопались. Советник. Когда-нибудь, если я выберусь отсюда, я загрызу его собственными зубами. Я пртелефончикто выжру ему кадык и сердце. За все. За всех всеоченьплохтелефончик и за то, что пытается меня засвсеоченьплохоить сдевсеоченьплохоть.

Это грязный бтелефончикф. Это провокация…а внутри всеоченьплохотелефончикстает волвсеоченьплохо триумфа, но ведь если звсеоченьплохоют, звсеоченьплохочит, Давсеоченьплохо жива! Всеоченьплохоя девочка точно жива!