Космос на троих (СИ)

       Как бы там ни было, а птицы тоже следили за площадью, вытянув шеи, посвистывая и хлопая крыльями. Мы же воспользовались генетическим усилителем зрения. У Риго в аптечке завалялся. Занятная штука, если не злоупотреблять.

       В центре шестигранника площади располагался круг, а по углам вписанного в него квадрата стояли ориатонцы.

       - Это смотрители, - определил Риген. - Но почему-то их трое.

       - А где тогда четвёртый? - я упорно вглядывалась в аборигенов на площади.

       Народ свободно расхаживал по шестиграннику, гулял в скверах, окаймлявших площадь, но в круг редко кто заходил. Лишь затем, чтобы поклониться смотрителям и сразу выйти.

       Люди часто встречались и соприкасались ладонями. Но подлинное значение этого жеста дмерхи от нас утаили. Среди взрослых бегали ребятишки, и, в отличие от них, с непокрытыми головами. Бугорки, похожие на бутоны, украшали безволосые головёнки вместо "шишек".

       - Зачатки, - объяснил Риго, - по версии дмерхов.

       Все на площади разговаривали и напевали. Многоголосый шум и напевы долетали сюда, но слов было не разобрать. Усилителя слуха в аптечке у Риго не водилось.

       Среди прочих выделялись долговязые ориатонцы с шестами в руках. Подобно смотрителям, только они стояли неподвижно, всматриваясь в небо...

       "Охрана", - предположила я.

       - Пора спуститься, - решил капитан, - и разузнать, всё ли в порядке. Не похоже, чтобы там волновались".

       Мы слетели вниз на фланоцикле, так же, как и поднялись. Риго подумал и спрятал аппарат в ближайших кустах. Все жёлто-синие насаждения отделялись от улиц и домов ромбовидной, если смотреть сверху, живой изгородью. И что характерно, в городе ничем не пахло, вообще.

       - Включай маскировку, - приказал Риген. - Только не перепутай с генератором поля.

       - Я что, идиотка? - обиделась на него и демонстративно приложила палец к значку.

       Теперь у живой изгороди спорили два ориатонца.

       - Я - на площадь, всё узнаю, а ты жди здесь, - распорядился капитан.

       - Нет, - запротестовал второй пилот-стажёр. - Я с тобой.

       - Нужно распределить усилия. Поэтому сиди здесь и подмечай. Чтобы ничего не упустить. Вдруг заметишь...

       - Что? Например...

       - Навир...

       - Хор... Ой! Есть, сэр!

       Риго в оболочке ориатонца устремился к площади, а я грустно уселась на бордюр... Вернее, я считала, что это бордюр, отделявший дорогу от пешеходной зоны. Но машин я тут не видела. Или у них, как у нас - движение в праздники прекращалось. Если намечался парад...

       Прохожих не было. Скорей всего, просто все жители собрались на площади или где-то ещё. А вдруг, кто-то подойдёт ко мне и заговорит? Как я ему отвечу? Если не знаю... Тут я вспомнила, что РНК-переводчик действует в интерактивном режиме и настроен на распознавание любых языковых кодов. Однако тревога не отпускала...

       В воздухе что-то пролетело и упало. Мелкое и почти невесомое... Потом ещё, и снова, и прямо у моих ног. Я наклонилась, не без опаски, но подобрала... И с удивлением уставилась на кедровые орешки у меня на ладони.

       Воистину же, орешки!

       И новый спланировал всего в паре метров от меня.

       Любопытно...

       Я прикинула, откуда предположительно они прилетели, направилась туда и... Наткнулась на следующий. Они падали так, будто указывали мне дорогу. Возникало ощущение, что я иду по "хлебным крошкам" в дремучем лесу...

       Таким образом, я упёрлась в изгородь соседнего палисадника. Из-за метёлкоподобных кустарников послышался тихий стон... Не знаю, почему, но я проломилась через эти заросли. И увидела ориатонца, без колпака. Он полулежал на траве, неловко привалившись к стволу "папоротника", стонал, и, закатив глаза, судорожно скрёб ногтями почву...

       Где-нибудь, в другом времени и на Земле, я бы вызвала скорую, милицию, крикнула бы кого-нибудь и драпала без оглядки. Тем более я и первую помощь оказывать не умею. Но здесь...

       Бросилась к аборигену, не представляя, что делать и замерла в порыве. Чешуйки шишек у него на голове распахнулись, и оттуда вылетели несколько таких же семян или орешков, что я поймала раньше. Они подплыли ко мне по воздуху, ориатонец внезапно очнулся и слабо позвал:

       - Дулуууйййуююю мюууу кюуу уууююли...

       Я продолжала стоять столбом. Но когда он, слабеющим голосом, повторил это в третий раз, джамранские молекулы памяти разобрались, что к чему и меня не подвели.

       - Преемница, прошу, преемница...

       Я?

       Стряхнув оцепенение, сунула орешки в карман и подбежала к нему.

       Что делать-то? Что делать?

       Моими поступками двигало осознание, что надо помочь ему подняться и куда-то отвести. И это жизненно важно! Три плюс один сложились, едва логика переплелась с исходной информацией и мысль заработала.

       - Извините, я... Я не преемница... Попробуйте встать, и преемника мы найдём, обязательно найдём! - в отчаянии твердила я, а взгляд его угасал, когда он смотрел на меня.

       Раздался треск, хруст...

       - А, вот ты где! - из кустов выбрался Риго. - Хорошо, у меня на тебя пеленг, а то пропала бесследно и...

       Он осёкся, увидев теряющего сознание ориатонца. И, не раздумывая, кинулся к нему, на ходу отстёгивая аптечку. Мигом извлёк сканер, просканировал, считал показатели и нахмурился. Снова порылся в аптечке, выхватил инъектор и быстренько что-то вколол аборигену.

       Вот что значит, доктор...

       С минуту мы напряжённо ждали, а потом ориатонец пришёл в себя. Глаза открылись, взгляд стал осмысленным...

       - Успели! - выдохнул Риго.

       - А что с ним было? - шёпотом спросила я.

       - Что-то вроде инсульта... Если перевести на физиологию людей. Впрочем, без соответствующего лечения, спустя цикл может повториться. Я лишь привёл его в норму, на время.

       - А ты не можешь вылечить его совсем?

       - Здесь? Вряд ли... Разве что на корабле. Там всё оборудование. И сильные генетические препараты. Но опасность пока миновала, а потом...

       - А потом, - сказал ориатонец, садясь и разглядывая нас, - я назначу преемника.

       Видимо, он услышал наш разговор. Интересно, а про корабль и прочее тоже?

       - Давно следовало, - он покрутил головой, ощупал свои шишки. - Но я тянул... Неразумно... Вы открыли мне скворы.

       Мы с Риго переглянулись. Это действительно потерянный четвёртый смотритель.

       - Вы не отсюда, - вдруг заявил ориатонец. - Это всё, - он обвёл ладонью маскировку, - ненастоящее... Мы умеем правильно видеть даже с закрытыми скворами.

       И вдруг улыбнулся, совсем по-человечески.

       - Я никому о вас не скажу. Вы и не представляете, что совершили...

       О нет, кажется, я представляла, и от этого сделалось не по себе и в то же время радостно. Восторженно и страшно...

       - Э.. Вот, - я протянула ему орешки. - Это ваше?

       - Ядрышки? - он взглянул на меня. - Ментальные корпускулы... Ясно, как ты нашла меня. Оставь себе и, подожди...

       Он сосредоточился, повёл двойными зрачками и "шишки" снова раскрыли чешуйки. Оттуда вырвалось несколько десятков ядрышек. Смотритель поймал корпускулы и пересыпал мне в ладонь.

       - Зачем? - растерялась я.

       - Съешь и обрети нечто важное для себя или прибереги. Ты поймёшь.

       Словно в дурмане, я сунула орешки в карман.

       Ориатонец поднялся, отряхнул юбки, поклонился и выставил ладони. Вспомнив жесты на площади, мы приложили к ним свои.

       - Явите истинные лица, - попросил он.

       Мы поколебались, но сбросили маскировку. Смотритель тепло улыбнулся.

       - Надо идти. Скоро начнётся. Понаблюдайте издалека. Испускание - это красиво и умиротворяюще.