Фатум (СИ)

- Это выражение такое, – пояснила землянка, пододвинув к себе кружку-стакан. Интересная вещица: когда к ней подносили руку, из стенки сосуда вырастала ручка; но стоило оставить емкость в покое, как она превращалась в обыкновенный стакан. – Я имела в виду, для той, которая так люто меня ненавидел, ты очень быстро предлагаешь дружбу.

- Не льсти себе, – прыснула та, помешивая содержимое своей кружки. – Ненависть – слишком сильно для тебя. И я вовсе не собираюсь с тобой дружить: мы, я так полагаю, союзники, не более того.

- Я думала, что ты не веришь в то, что предлагает Оливер.

- А я и не верю, – Сандевал перевела взгляд на монитор, на котором отображались боевые заслуги Арчера. – Но за неимением альтернатив… Зачем тебе все это? – она кивнула на компьютер. – Твой двойник тоже это все смотрела, однако, я бы не сказала, что ей это сильно помогло.

Николь была приятна удивлена: учитывая, что «пиратка» была куда лучшим агентом, чем она сама, тот факт, что они мыслили в одном направлении, был скорее плюсом.

- Оливер хочет, чтобы я вернула его друга, – Никки, которая сама еще не до конца поверила в то, на что подписалась, звучала не менее скептически, чем инопланетянка. – Вот только я не имею ни малейшего понятия о том, как это сделать. Я не помню его, – девушка повернулась к компьютеру и пролистала остальные файлы. – Я ничего не знаю о нем.

- Отсюда ты и не узнаешь, – пожала плечами брюнетка. – Эти цифры, даты, статистика – количественные показатели, которые не имеют ничего общего с качественными. Кристиан Арчер на бумаге и Кристиан Арчер в жизни – разные люди.

- И что мне делать, в таком случае? – Николь сделала пробный глоток из кружки. На вкус этот бульон очень напоминал куриный, однако, Никки не была уверена в том, что на Эстасе были куры. Она, вообще, не знала, осталась ли на этой планете хоть какая-то живность, помимо мутантов.

- Не знаю, – Каролина не смогла скрыть ехидную улыбку. – Я бы предложила просто прийти к Крису и поговорить, но, если я правильно поняла, он уже тебя видел и менее кровожадным от этого не стал, – брюнетка перевела взгляд на кулон, который теперь поблескивал на груди землянки. – Правда, тогда при тебе не было амэла.

- Это что-то меняет?

- Всё, – кивнула та. – Двух одинаковых амэлов в природе не существует, и поверь, если этот камушек оставил тебе именно Кей, он его узнает. Узнает и поймет, что ты – не очередная ряженая кукла, а, можно сказать, оригинал. Возможно, тогда у тебя будет возможность что-то сказать ему перед тем, как он примет решение, убивать тебя или нет, – непринужденно рассуждала девушка, игнорируя выражение лица собеседницы. – Но знаешь, если ты начнешь втирать ему что-то из того, что ты прочитала здесь, – она вновь указала на компьютер, – то советую тебе записаться в бессмертные или разжиться крыльями: они тебя понадобятся, когда он скинет тебя откуда-нибудь еще.

- А что не так в том, что здесь написано?

- Все так, кроме того, что: а – Крис не нуждается в том, чтобы кто-то пересказывал его биографию, ибо, может, он и свихнулся, но амнезией, пока что, не страдает; б – ты, то есть Николь Кларк, в принципе, не можешь знать о том, что ты сейчас изучаешь. Крис прожил здесь почти тридцать лет. Они с Оливером росли вместе, выполняли задания в паре. Черт, да Кей влюбился здесь! Однако амэл он оставил тебе, землянке, да еще и после пары месяцев знакомства. Пара месяцев против двадцати с лишним лет: как думаешь, если бы здесь было что-то, что могло бы вытянуть Кея из той трясины, в которой он оказался, стал бы Уолли искать тебя? Если бы у Криса были хоть какие-то сильные воспоминания и привязанности на Эстасе, то на кой черт мы бы просили помощи у тебя?

- Если так, – настроение Николь вдруг бухнулось к самому плинтусу. В тот самый момент, когда из уст Сандевал прозвучало слово «влюбился», – то, получается, я бесполезна: я не помню ничего из того, что произошло на Земле.

- Вот именно, – торжествующе подтвердила Каролина и громко отхлебнула из своей кружки. – Теперь ты понимаешь, почему я изначально была против того, чтобы Уолли вводил тебя в курс дела?

Николь ничего не ответила. Да, в действиях этой инопланетянки было куда больше логики, чем в действиях Саммерса.

- Но ты все еще здесь, – то ли спросила, то ли констатировала Никки. – Ты не веришь в Арчера, но, тем не менее, продолжаешь помогать Оливеру. Почему?

- Я помогаю Оливеру, – повторила та, устремив на собеседницу выразительный взгляд. Николь кивнула: она, в принципе, ожидала чего-то подобного.

- Ну а ты? – Сандевал отставила свою кружку. – Какого черта здесь делаешь ты?

- Откуда ж мне знать: последнее, что я помню, это то, как ваш психованный товарищ сбросил меня с…

- Хорош придуриваться, – хмыкнула брюнетка. – Ты меня поняла.

Николь улыбнулась, продолжая сохранять молчание. Она знала, что рано или поздно подобный вопрос возникнет, вот только фишка была в том, что Никки сама не знала на него ответ: не только в Малике-Арчере боролись два начала, но и в ней. Разум подсказывал девушке, что остаться с Оливером и согласиться помочь – это верный путь к цели: Воронова сделала то же самое. Саммерс станет ее пропуском к Малику; в теории, Николь сможет подобраться к гибриду достаточно близко, чтобы сначала разузнать у него все про смертоносный вирус, о котором говорил Стужев, а затем убить его. С другой стороны, Никки все еще не пришла в себя, после того срыва, что случился с ней в комнате с аквариумами: то, что она испытала в тот момент, когда Саммерс вернул ей камень, было ужасно и прекрасно, одновременно. Ужасно потому что Николь поняла, что абсолютно собой не владела; потому что осознала, что не имела над собой контроля, которым так гордилась, будучи на «Заре». А прекрасно потому что девушка и подумать не могла, что все еще была способна на подобные чувства. Даже смерть Вороновой не затронула глубинных струн ее души: головой Никки понимала, что должен чувствовать человек, когда у него на глазах погибал товарищ, вот только это знание ничего ей не дало: Николь оплакала Воронову за считанные минуты, смирилась с этой потерей и пошла дальше. Девушка была уверена, что с ее воспоминаниями исчезла и ее способность что-то чувствовать, однако, теперь она поняла, что ошибалась. И теперь каждый раз, прикасаясь к кулону, камню, который был для нее якорем и не давал уплыть в пучину безумия, Николь приходила в смятение: она-то считала амулет своим. Ниточкой, что связывала ее с ее родителями и ее прошлым. Никки сама вложила в этот несчастный камень часть своей души, а теперь оказалось, что ее якорь был вовсе не ее. Оказалось, что он принадлежал и, возможно, до сих пор принадлежит человеку, которого Николь считает своим врагом; которого она собирается убить. А отсюда вопрос: сможет ли она убить Малика-Арчера, когда настанет нужный момент? Никки этого не знала. Именно поэтому, изначально, она не собиралась помогать Саммерсу; именно поэтому она согласилась на возвращение домой, на это трусливое бегство: она понимала, что если ее рука дрогнет, то все ее старания, все старания Стужева окажутся напрасными.

- Я не знаю, – после долгих раздумий ответила Николь. – Я не знаю, почему я все еще здесь.

- Честно, – не могла не оценить Сандевал. Из ее взгляда не исчезла подозрительность, но в голосе зазвучало что-то отдаленно напоминавшее уважение. Хотя, возможно, Николь это просто послышалось. – Я не представляю, что сейчас творится в твоей голове, но зато я знаю, как помочь тебе определиться. Пойдем, – она встала из-за стола и направилась к выходу. Заинтригованная, Никки пошла следом. Ходила она все еще медленно: боль в спине уменьшилась, но не настолько, чтобы можно было порхать как бабочка. И уж тем более, как сама Каролина: облаченная в мешковатый, усеянный многочисленными карманами, песочного цвета комбинезон, перетянутый ремнем на талии, и в тяжелые высокие боты, Каролина умудрялась передвигаться очень резво и бесшумно. Николь постоянно задавалась вопросом, как эта брюнетка умудрялась щеголять в этой достаточно теплой, тяжелой военной форме круглые сутки и выглядеть при этом свежей и отдохнувшей. Сама Никки, которая только и делала, что спала, ела и шерстила архивные записи, выглядела такой же бодрой, как сова в шесть утра, и такой же свежей, как шахтер после очередной смены. Радовало хотя бы то, что теперь у Никки была привычная одежда (чемодан Вороновой по-прежнему был у Оливера), и то, что в подземелье Гладиуса, как ни странно, было гораздо прохладнее, чем на базе, где Николь обитала в качестве серой.