Узы крови (СИ)

– А ты ничего не перепутал? – изогнул бровь Гарри.

– Нет! – Сириус с достоинством поправил отвороты мантии. – Вы поняли, о чем я. Регулус, во всяком случае, понял.

– Я понял?! – очень правдоподобно ужаснулся Регулус, подхватывая эстафету.

Не засмеяться было чертовски трудно.

– Да! Или нет. Неважно! – отмахнулся Сириус. – Один из них у Тали за спиной показывал мне кое-что совершенно неприличное.

– Это что же? – проявил живой интерес Гарри, обмениваясь с Сириусом взорами заговорщиков. Он напряжено наморщил лоб и предположил: – Какую-то часть тела?

Леди прыснули со смеху – запредельно-серьезные мины мужчин действовали безотказно.

– Ага, – Сириус изображал оскорбленную добродетель.

– Что же это было? – округлил глаза Регулус.

– О, вы не поверите, – протянул Сириус.

– Я не хочу этого слышать, – Талия прижала ладони к ушам.

– Скажи нам, брат, – с видом доброго пастора промолвил Регулус. – Поделись наболевшим.

– Это был… это был…

Кабинку лифта уже распирало от смеха.

– Язык, – медленно выдохнул Сириус.

– Он показал тебе язык? – с вдумчивым видом переспросил Северус, потерев подбородок. – Здесь есть над чем подумать.

Гермиона уткнулась лбом в плечо Регулуса, давясь хохотом. Он машинально положил ладонь ей на талию.

– Верно, директор, – Сириус выглядел совершенно серьезным. – Я вот подумал и пришел к выводу, что больше никогда не буду показывать язык Талии.

Громкий хохот практически заглушил конец фразы.

– Оказывается, лохматый мужик, показывающий тебе язык – это зрелище сомнительных эстетических качеств, – прискорбно завершил Сириус, как бы невзначай обнимая Талию за плечи и притягивая ближе к себе.

– Да, Бродяга, юмор вновь спас тебя, – снисходительно констатировала она, переплетая его пальцы со своими.

– Хорошо, что в нашей жизни есть нечто стабильное, – ослепительно улыбнулся старший Блэк.

Из камина Гриммового Логова они, хохоча и перебрасываясь шутками, вышли несколькими секундами позже гриффиндорского декана.

– Что в школе? – тут же осведомился Северус. – Рождество прошло без приключений?

– Разумеется, – улыбнулся в ответ Люпин. – Это же было ясно сразу, ведь наши Мародеры празднуют дома.

– Да, – усмехнулась Дора Люпин. – Опасаться следует нам.

Нарцисса, которая как раз собралась отчитать новоприбывших за опоздание, насторожилась:

– Кстати, а где они?

Повисла короткая пауза – все прислушались, не рушится ли где-нибудь мебель и не взрывается ли что-нибудь.

– Подозрительная тишина, – ухмыльнувшись, вынес вердикт Уолден Макнейр.

– Они, кажется, собирались поиграть в снежки, – неуверенно протянул Скорпиус Малфой.

– Я позову их, – с воодушевлением вызвался Сириус.

– НЕТ!! – хором рявкнули все.

Сириус замер.

– Да ладно, – передернул плечами он. – Вы серьезно думаете, будто солидный джентльмен, дважды Министр магии, станет играть в снежки с внуками?

– Это в лучшем случае, – убежденно ответил Регулус. – Я сам позову их. Но старших я здесь тоже не вижу.

Скорпиус как-то напряженно выпрямился в кресле, что не укрылось от Гермионы.

– Они в оранжерее, – сказал он. – Я могу их позвать.

«Что-то тут не так», – подумала Гермиона, но Драко все же отправил сына за его многочисленной родней. Она вздохнула, провожая мальчика взглядом. Из всего их огромного и «разношерстного» семейства Скорпиус был самым тихим и скованным. Тому было несколько причин. Во-первых, на мальчика вообще любили косо смотреть светские сплетницы во главе с бывшей женой его отца – Панси, ныне благополучно устроенной «после этого тяжелого брака» в замужестве за Кормаком МакЛагенном. Абсурдными россказнями о своей тяжкой жизни «с извергом» Панси уже четырнадцать лет мстила Драко за «оскорбление»: после ее непрекращающихся интрижек он тоже решил обзавестись отношениями на стороне; в результате на свет появился Скорпиус, и Драко подал на развод. Правда, мама Скорпиуса за него замуж выходить не планировала, что послужило поводом для новой волны сплетен. Личная жизнь лорда Малфоя вообще была любимой темой для обсуждения – благо, мама Скорпиуса, Луна Лавгуд, была поистине одиозной фигурой. Она уже много лет вертелась в богемных кругах, ее картины в стиле импрессионизма продавались за бешеные деньги, вдобавок, она была стилистом одной донельзя эпатажной магловской певицы из Америки и сама любила поразить воображение публики чем-то вроде платья из мяса. Скорпиус жил с отцом, а Луна то появлялась в их жизни на пару месяцев, то исчезала на полгода. Поведение (да и вообще личность) матери тяжело влияло на ребенка – более замкнутого и тревожного подростка еще поискать надо.

Наверно, большой проблемой для него было и то, что в их большой, шумной и своеобразной семье все дети были либо старше, либо младше его – на пару лет, правда, но для подростков этот промежуток имеет огромное значение. Словом, Скорпиус не вписывался ни в одну «тусовку», ни в другую.

– Сначала я хотела вас отчитать, – сурово уведомила Нарцисса, окинув всех взглядом, – но потом решила, что вы все равно не самые последние.

– Неужто? – подняла брови Гермиона, но ее опередил Драко.

– Нет, – усмехнулся он. – Блейз поблагодарил за приглашение, но по традиции отказался.

Гермиона закатила глаза: Блейз за все эти годы ни разу так и не принял приглашение отметить вместе Рождество. Он вообще редко бывал в Британии – судя по всему, родина жены окончательно и бесповоротно покорила его сердце. Он, как и хотела его мать, женился на швейцарке и жил в доме тестя припеваючи. Их с Гермионой общение ограничивалось приглашениями на Рождество и подарками на дни рождения детей. С Кэти Белл у Блейза, как ни хотелось того Гермионе, не сложилось: они расстались сразу после окончания войны, причем Блейза это особо не расстроило. Через несколько лет, уже будучи звездой Национальной Лиги по квиддичу, Кэти вышла замуж за Оливера Вуда, капитана национальной сборной. Их сын Колин пока что играл за сборную Гриффиндора, но многим уже было ясно, что в будущем он приумножит спортивные достижения семьи Вуд. Кэти не поддерживала отношений ни с Блэками, ни даже с Поттерами, и про ее жизнь Гермиона узнавала из спортивной хроники. Впрочем, она никогда особо не дружила с Белл.

Пламя в камине вспыхнуло зеленым, и оттуда появились самые поздние гости – Кристиан Мальсибер с сыном, его супругой и внуками. Никого не удивило, что Эстель не составила им компанию – леди Нотт по многолетней традиции отмечала Рождество на светском приеме у Флинтов.

Братья Мальсибер с подозрением оглядели гостиную, и, не обнаружив тройку Мародеров, несколько расстроились. Они обожали этих шалопаев, но редко виделись в последнее время – Мародеры первый год учились в Хогвартсе, а Кристиану и Артуру было всего-то десять и девять лет. С их именами вечно выходила путаница: обоих назвали в честь дедушек – Кристиана Мальсибера и Артура Уизли, и иногда тезки дружно отзывались на имена. В свое время для всех стало немалым сюрпризом, что Рей и Джинни решили пожениться: все знали, что у Рея кто-то есть, и у Джинни кто-то есть, но этот «кто-то» много лет оставался загадочной персоной. Дело было в том, что Джинни решила сделать карьеру в юриспруденции и не хотела, чтобы злые языки говорили, будто все это благодаря тому, что «Золушка знала, за кого выходить». Правда, сейчас окружение Панси все равно рассуждало именно так.

– Отлично, теперь все в сборе! – воскликнула Нарцисса.

Родители Джинни присоединялись к собравшимся только в том случае, когда празднование проходило в Марволо-мэноре. У них – то есть, у Молли, конечно, – были натянутые отношения с собственным зятем, плюс миссис Уизли на дух не переносила Регулуса и Северуса. Братья Джинни, разумеется, праздновали у своих родителей или у родных их жен. Из всего семейства кроме Джинни в Гриммово Логово приехала еще Мари-Виктуар, дочка Билла Уизли, чтобы отпраздновать со своим женихом – Тедом Люпином.